Ее разочарованное мяуканье заставило меня улыбнуться. Я стал передвигаться вверх по ее телу, уделив внимание каждой груди, прежде чем заглянуть ей в глаза.

— Я хочу, чтобы ты двигалась подо мной, Ава. — Я поцеловал ее в подбородок и скользнул внутрь. — Я хочу чувствовать, когда ты кончаешь.

Она прижалась ко мне бедрами, и мы одновременно застонали. Я стал двигаться, она присоединилась ко мне, мы должны были дойти до конца вместе.

Я приподнял ее подбородок, чтобы видеть ее глаза.

— Я скучал по тебе.

Ее стон желания был таким громким, что все ее тело содрогнулось от удовольствия. Она впилась ногтями мне в задницу, притягивая к себе и, несмотря на все свои попытки, больше сдерживаться я не мог. Я кончил, выкрикнув ее имя, как молитву, обращаясь к Богу. Я готов был даже помолиться, чтобы Он дал мне силы удержать ее и никогда не отпускать.

— Я тоже по тебе скучала. — Она посмотрела на меня с удовлетворением. — Мне не понравилось так далеко находиться от тебя.

Я наклонил свою голову к ее голове.

— Мне тоже.

— Давай не будем больше этого делать, а? — Ее голос был усталым, но в нем была теплота. В ее словах было столько содержания. Я бы отдал свою руку ради того, чтобы она всегда была со мной, как сейчас.

— Согласен. — Я отстранился и перекатился на бок, прижимая ее к себе.

— Честно-пречестно? — Она с улыбкой подняла мизинец.

— Честно-пречестно?!

Она взяла мою руку, сцепила свой мизинец с моим, потом поцеловала большой палец. Она выжидающе смотрела на меня, и моему затуманенному мозгу потребовалось несколько секунд, чтобы понять, чего она ожидала от меня. Наклонившись вперед, я проделал тоже самое — поцеловал свой большой палец.

— Теперь ты не сможешь нарушить обещание. — Она положила голову мне на здоровое плечо. — Это серьезные вещи.

— Я никогда раньше не давал обещаний. — Я провел рукой по ее плечу и закрыл глаза. — Но я не буду их нарушать.

— Я так играла со своими родителями. — Ее голос стал печальным и задумчивым.

Она впервые упомянула о своем прошлом. Я не хотел давить на нее раньше, чтобы что-то узнать о ней. Я знал на своем опыте, как трудно делиться подобными воспоминаниями.

— Они умерли, когда я училась в средней школе. — Я почувствовал, как она глубоко вздохнула, но не стал прерывать. — Их убил пьяный водитель. Наезд и побег.

— Мне очень жаль. — Совершенно бесполезная фраза, но что еще я мог сказать? Мне совсем не нравилось слышать горе и печаль в ее голосе.

— Самое ужасное состояло в том, что, если бы водитель остановился и позвал на помощь, у них был бы шанс. Возможно, они все еще были бы живы, работали, присылали бы мне письма о своих сумасшедших клиентах. Они владели довольно популярном рестораном. — Она пожала плечами, но я заметил, что она до сих пор испытывает боль. — Но он этого не сделал, и они умерли посреди темного перекрестка. Это было тяжело, но у меня была бабушка. Я переехала из Атланты к ней на ферму. Мне потребовалось какое-то время для адаптации, но я все равно была зла на весь мир, поэтому бабушкина ферма, скорее всего, в тот момент была лучшим местом для меня. Она заставила меня много физически работать, и, в конце концов, я обрела спокойствие, можно сказать, другой тип счастья.

— У тебя не было братьев и сестер? — У меня был брат Маркус, несмотря на то, что он не был лучшим образцом для подражания. По крайней мере, мне было к кому обратиться в жизни.

Пока он не решил меня убить.

— Нет, я была единственным ребенком. Но у меня была бабушка. Она была для меня огромной семьей. — Она усмехнулась, но смех прозвучал со слезами. — Было столько индивидуальности в этой крошечной женщине. Мэвис чем-то напоминает мне ее. Ни грамма последовательности в бабули. Она была немного выше пяти футов ростом, но такой жизнерадостной.

— Ты сказала, что она тоже умерла? — Я вспомнил, что она говорила о наследстве.

— Я тогда училась в колледже. Уехала дальше на юг, чтобы поступить в художественную школу, но мы все еще были с ней очень близки. — Она посмотрела на меня. — И после смерти родителей в какой-то момент я поняла, что не могу упрекать мир за то, что он забрал у меня людей, которых я очень любила, наоборот, мне стоит быть благодарной, что я провела с ними хоть какое-то время. Не все это понимают.

Я крепче сжал руку вокруг нее. Мое сердце сжалось. Она была для меня слишком идеальна. Была слишком совершенна.

— Не все могут это понять, как ты. — Я повернул голову, чтобы поцеловать ее в висок. — Например, ты могла бы начать линчевать и выслеживать пьяного водителя. Я знаю таких людей.

До моих ушей донесся сонный смешок.

— Не думаю, что наши истории совпадают. Но если бы я могла найти этого пьяного водителя раньше полиции, я, скорее всего попыталась бы его убить. Как бы то ни было, он все еще в тюрьме, по крайней мере, я надеюсь на это, и очень надеюсь, что он делит камеру с каким-то вонючим ублюдком, который любит обниматься.

— Я не могу даже представить, чтобы ты убила осознанно кого-то, любовь моя. — Я закрыл глаза, радуясь, что она была рядом.

Некоторое время она не отвечала, и я подумал, что она задремала. Только когда она дотронулась до шва на моем плече, я понял, что она все еще не спит.

— Я бы убила, чтобы защитить других людей, которых люблю. — Ее голос был таким тихим, что я почти не расслышал ее слова. Она скользнула рукой по моей груди и остановилась, ее пальцы коснулись моей повязки.

Я закрыл глаза, мое сердце колотилось под ее ладонью. Я бы все отдал, чтобы быть достойной ее любви. Стиснув зубы, я стал костерить себя на чем свет стоит, из-за того, что мне вообще пришли подобные мысли в голову. Я не заслуживал Аву, и чем больше мы узнавали друг о друге, чем ближе становились наши отношения, тем больше я понимал, что я не достоин ее.

Но, оказывается я был недостаточно силен, чтобы оттолкнуть ее. Я знал, что, в конце концов, она увидит во мне монстра, которым я был на самом деле, и даже дважды не подумает, чтобы сбежать от меня. И тогда о ней останутся только одни воспоминаниями, которыми я буду дорожить всю свою жизнь.

— Скажи мне кто, и я убью его ради тебя. — Я приподнял ее, чтобы она легла на мою грудь, устроив ее голову на своей шеи.

Что-то теплое капнуло мне на грудь, но я промолчал. Я не знал, почему она плакала, поэтому обнял ее сильнее. Я не особо умел красиво говорить, но крепко держать ее в своих объятиях, по сравнению со словами, становилось моим коньком, самой сильной чертой с тех пор, как я встретил Аву.