22.

Оуэн

Хождение туда-сюда не облегчало ожидания. Ожидание никогда не была проблемой в прошлом; я наслаждался одиночеством, покоем, собирая информацию о своей цели. Но сейчас все было по-другому. Беспокойство разъедало желудок, нервы были на пределе.

— Они уже в стране? — Кенни поднял глаза от тарелки. Очень серьезная горничная поставила перед нами еду на кухонный островок, прежде чем так же бесшумно испариться. Когда Мэвис сказала, что у нее есть безопасное место в Эдинбурге, я не думал, что там будет прислуга. У меня зуд появлялся от мысли, что по дому шныряют люди с метлами и метелками из перьев. Дворецкий открыл нам дверь, когда мы приехали. Дворецкий.

О чем думала эта женщина?

— Нет. — Слово вырвалось рычанием, и я остановился, чтобы потереть подбородок. — Ты что-нибудь видел в интернете?

— Нет, не думаю. Тетя Мэвис знает, что делает. — Кенни пожал плечами и откусил еще кусочек.

Я накормил парня за час до нашего приезда, потому что он умирал с голоду. Он проглотил все до последней крошки, даже спросил, буду ли я доедать свой обед. Теперь он вгрызался в сэндвич так, словно не ел уже много лет.

— Тебе надо притормозить, а то задохнешься. — Я наклонился и оперся руками о мраморную столешницу острова.

— Я не ребенок. — Парень закатил глаза, а я поборол желание дать ему затрещину.

Это желание возникало все чаще, чем дольше я оставался с Кенни наедине. Не то, чтобы я не понимал, откуда он и чей, но забота о подростке была похожа на заботу о малыше, только подросток был уверен, что знает, что делает, даже когда съезжал со скалы на голой заднице. И ему вообще не нужна была помощь, чтобы вытащить свою машину со дна оврага, когда он сетовал, что оказался во дне оврага, из-за сильного ветра и неустойчивой дороги.

Гормоны делают подобное дерьмо с людьми. К счастью, возраст сглаживает большую часть подобного дерьма.

— Я нервничаю, — объяснил я в качестве извинения. Он не виноват, что у меня все переворачивается внутри от ожидания.

— Я понял. — Он сделал большой глоток из бутылки. — Твоя девушка там без тебя. Тебя это нервирует.

Моя девушка. Ха!

— Мне не нравится, что я не могу контролировать ситуацию. — Я посмотрел на столешницу. Мне не нравилось, что рядом не было Авы. — Итак, эта Лаура, которую вы с Мэвис ищете. Она твоя девушка?

— Нет. — Одно это слово в тихой кухне говорило о многом. Может, она и не была его девушкой, но ему она нравилась. Внезапно у меня появилось больше терпения к его поведению. Немного больше терпения. Не тонны терпения, но больше.

— Женщины. — Я нахмурился. — От них одни неприятности.

— Они того стоят. — Он посмотрел на меня своими темными глазами. — По крайней мере ты знаешь, что она хочет быть с тобой.

— Возможно. — Я встал и подошел к окну у раковины. Я был не в настроении обсуждать свои отношения с Авой. Они были чем-то новым для меня и слишком запутанными. Будь я сильнее, я бы держал ее на расстоянии вытянутой руки от себя. А сможет ли она быть со мной, с таким человеком, как я.

— Она настоящая, чувак. — Глаза Кенни немного остекленели от еды, и мое желание дать ему затрещину появилось вновь. — Она горячая штучка, но с мозгами. И веселая. Ты не должен позволить ей уйти.

— Жизнь не такая простая штука. — Я нахмурился. Где их черти носят? Была уже почти полночь.

— Да, иногда все, действительно, не так просто. — Он посмотрел на меня глазами, которые были намного старше его шестнадцати лет.

Я взглянул на него, думая о том, что он сказал. Я хотел удержать Аву, хотел просыпаться рядом с ней каждое утро, столько времени сколько мне отведено. Но могу ли я? С ней я не презирал себя, не прятался от мира, и она не смотрела на меня так, словно я был сломленным. Рядом с ней я чувствовал себя единым целым. А был ли... если бы мы постоянно не спасали свои жизни.

Это должно было прекратиться. Уворачиваться от пуль, других возможностей я не видел, чтобы сохранить нам жизнь.

— Полагаю, простое не означает легко? — Я приподнял бровь.

— А ты бы и не захотел, если бы это было так легко, — ответил он.

Устами младенца…

— Кроме того, за ее буфера можно и побороться. Я имею в виду, черт... — Он растянул последнее слово, и на этот раз я не сопротивлялся своему желанию. Я просто двинул его по уху, отчего его голова дернулась в противоположном направлении.

— Прояви уважение, мальчик. — Я смотрел на него с гневом, вышедшим на поверхность. — В следующий раз ты упадешь на пол. Мне все равно, чей ты родственник.

— Ой. Черт! Больно же! — Он прикрыл ухо рукой и увернулся от меня. — Прости. Это был просто комплимент.

— Если ты думаешь, что это комплимент, то неудивительно, что Лаура не хочет с тобой встречаться. — Я указал на него пальцем. — В этом деле тебе никто не дает права так выражаться. На самом деле, если ты собираешься пойти по стопам своей тети, а ты явно собираешься, тебе стоит соблюдать уважение во всех других отношениях. Иначе тебя убьют.

— Хорошо. Извини. — Он опустил руку от уха и осторожно провел по нему кончиками пальцев. — Черт, больно. Ты можешь показать мне, как ты это сделал?

— Конечно, поверни голову и слушай внимательно.

— Нет уж. Я сам разберусь. — Он отошел от меня еще на шаг.

— Тебе нужно научиться драться. — Я покачал головой. — Тебя убьют, если ты не сможешь защитить себя.

— Тетя не разрешает мне ходить на занятия. Она думает, что я попаду в беду.

Я многозначительно посмотрел на его ухо.

— Ладно, возможно, она права. — Он нахмурился. — В другой раз я буду достаточно быстр и избегу твоего удара. Ты просто застал меня врасплох.

Я ударил его по другому уху. Сохраняя невозмутимое выражение на лице, я ждал его реакции. Я готов был с ним побороться, но не потому, что я, действительно, хотел причинить ему боль. Но с другой стороны, я хотел посмотреть, настолько ли он глуп, чтобы рискнуть мне противостоять.

— Господи Иисусе! Что с тобой? — Он отпрыгнул в сторону и уставился на меня. — Ты садист! Мне нужны мои уши!

Я просто стоял, опустив руки и наблюдал за ним.

— Я садистский ублюдок, но с тобой я обращался не по-садиски. Я просто показал тебе, что ты, на самом деле, не в состоянии никому противостоять. Если бы у меня был нож, ты бы уже истекал кровью на полу в доме своей тети.

— Вот почему мне нужно научиться драться. — Он стоял, закрывая оба уха. — Я хочу позаботиться о тете Мэвис и о себе.

— И о Лауре. — Я сохранил невозмутимое выражение на лице.

— Да, и Лауре тоже. Она даже не знает жив ли я! Я тогда вышел из ее дома после того, как занимался с ней математикой, а они забрали ее. Если бы я остался, то смог бы остановить их. Особенно, если бы умел драться. — Он посмотрел на меня с таким вызовом, что я почувствовал укол жалости.

— Если ты найдешь время перестать жрать, то я могу научить тебя кое-чему. — Я пожал плечами. — Но, если твоя тетя узнает и скажет «нет», я пас.

— Ты научишь меня? — Выражение его лица было явно скептическим.

— У меня есть несколько основных правил. — Я поднял руку. — Во-первых, ты делаешь то, что я говорю, без вопросов, без споров. Во-вторых, ты не используешь то, чему я тебя научу, пока я не скажу, что ты готов.

Он начал открывать рот, а я просто смотрел на него, пока он не захлопнул его снова.

— Вот и хорошо. В-третьих, даже если меня нет рядом, практикуй то, чему я тебя учу. Если ты этого не будешь делать, то все бессмысленно. — Я ждал ответа, но он ничего не сказал. — Если ты сможешь это выдержать, я научу тебя всему, чему умею. Я не обещаю, что ты станешь потрясающим боксером или выиграешь медаль на турнире, но я обещаю, что постараюсь сделать тебя лучшим бойцом, каким ты можешь стать.

Я боролся с желанием вздохнуть при этих словах. Я только что обмотал веревку вокруг своей шеи — хомут, привязав себя к этому парню. Я не делал ничего подобного раньше. Я мог бы посоветовать ему найти спортзал или студию боевых искусств, но вместо этого предложил сам учить его. Я практически связал себя с ним. Если он примет мое предложение и умрет, я буду виноват.

— Согласен. — Кенни протянул руку, и я пожал ее. Вот так. Теперь я был связан с ним надолго. Сначала я связался с Авой, а теперь еще и с долговязым компьютерным гением. Жизнь перевернулась с ног на голову.

— И тебе нужно научиться уважению. — Я притянул его к себе немного ближе, не отпуская его руки. — Я тебе не тетя. Я не буду мириться с твоим умным ртом. Если ты оскорбишь свою тетю или Аву в моем присутствии, я засуну твой язык тебе в задницу. Понятно?

— Да, сэр. — Его улыбка стала шире. — Когда мы начинаем?

— Завтра. — Я отпустил его руку и подтолкнул к кухонной двери. — Иди прими душ и поспи. Ты воняешь.

— Дай мне знать, когда они приедут. — Его глаза сфокусировались на мне. Беспечное подростковое пожатие плеч не скрыло его желания узнать, что тетя в безопасности.

— Хорошо.

Он кивнул, прежде чем уйти. Я слышал, как он перепрыгивал через две ступеньки. Я сел на стул, который он освободил, и съел несколько чипсов, которые он оставил на тарелке. Желание позаботиться об Аве я принял не раздумывая. Это была мгновенная реакция на страх, отразившейся на ее лице. Но предложение связаться с Кенни было таким же спонтанным. Я предложил, не задумываясь о том, что оно будет значить для меня.

Я никогда не делал ничего, не подумав. Что со мной не так? Как будто кто-то щелкнул выключателем в моей голове, и у меня внезапно проснулись защитные инстинкты.

И я был уверен, что знаю, кто виноват во всем этом.

Если бы кто-нибудь со стороны сказал мне раньше, я бы все отрицал, но мысль, что Ава повлияла на меня, заставила меня улыбнуться. Все казалось немного более реальным, немного более живым. С тех пор, как я встретил ее, я не чувствовал, что продал часть своей души, для того, чтобы остаться живым.

Звук шин перед домом заставил меня подняться на ноги. Я подошел к двери и выглянул из-за занавески окна. Водитель открыл дверь, и мне показалось, что меня ударили в живот.

Ава взяла водителя за руку, пока он помогал ей выйти из машины, сначала появились ее ноги. Юбка на ней, должно быть, была нарисована, а блузка демонстрировала декольте, за которое, по мнению Кенни, стоило умереть. Волосы длинными волнами рассыпались по плечам, челка откинулась набок, открывая огромные голубые глаза. Она была сексом и невинностью в одном идеальном флаконе.