Глава 29

Вот как я так? Он такие красивые слова говорил, а я…? Сейчас, хорошенько подумав, я понимала, что все же лучше было промолчать. Глупо вышло. Думала, что не усну, переживая об этом. А провалилась в спокойный и счастливый сон почти сразу же.

И подхватилась ранним утром, будто на крыльях взлетела. Закружила, зацеловала Зоряна, чуть не задушила, обнимая, Мастера. Покормила их утром, сияя не покидающей лица улыбкой. Потом мы все втроем смотрели то самое платье, что подарил мне Юрас к балу. Я так и не расспросила его — к чему это было так вдруг, а главное — почему так поздно, когда бал уже был в разгаре?

Мастер посмотрел на разложенный на убранной постели наряд и покачал головой.

— А ведь я тебе в этом не помощник, дочка. Мне нравится все, в чем ты одета. Может, спросить кого знающего? Это, наверное, лучше к женщинам.

— Нет, не хочу никого тревожить. Все равно больше ничего подходящего не найти за это время. Я покажусь вам, когда оденусь, ладно? Присмотрите пока за внуком?

Я набирала в каменное корыто теплую воду себе для купания, лила в нее настой ромашки. Мылась темным травяным мылом, споласкивала косы пахучей ромашковой водой. Сушила их, прочесывая потом до сухого треска, плела две пышных косы. А в груди сжалось что-то и не давало делать все это спокойно. Точно — будто тетива от лука натянута и не отпускает, тревожит. Или тугой бутон цветка рвется раскрыться, но для него пока нет простора и воли. Тянула на себя платье дрожащими руками, неловко затягивала шнуровку на стане, поднимала к коленям и подвязывала кружевные чулочки, обувала туфельки… Горело лицо и дрожало все внутри… Успеваю? Не успеваю?

Села возле зеркала и посмотрела на себя, раздумывая… а потом все же решилась и зачернила ресницы, слегка тронула темным брови, нарумянила губы. И оценила все это — мне как будто нравилось, а ему понравится? Стало смешно — вспомнила, какими черными гусеницами смотрелись мои брови тогда — выпачканные сажей из печи. Как, наверное, смешна была мука на моем лице, щедро насыпанная, чтобы скрыть веснушки… и эти мысли отрезвили. Грусть по детству, по тому дому, по умершим родным или еще что… но память успокоила меня, дала немного ослабнуть тугой тетиве, натянутой внутри.

Когда раздался стук в дверь, вышла из нашей с сыном комнаты. Вышла и стала перед Мастером — смотрите на меня. Длинное платье из светлого серого бархата обнимало мое тело мягко и удобно. Богатое кружево на руках и груди поблескивало живым серебром. В шнуровку такого же серого цвета тоже были вплетены сверкающие нити. Никогда еще не надевала я на себя такого красивого наряда. Зорян сразу стал щупать и дергать мягкую ткань, и я подхватила его на руки и спросила у Мастера:

— Ну, как я вам?

— Сильно, девочка, очень сильно. Я всегда знал, что ты у меня красавица, а ты все не верила… Жених увидит — точно упадет…

— Да мне это не нужно, — смеялась я, — что мне вот с этим делать? Немного не по росту — длинновато. Держать все время руками? Подшить может?

Я всегда одевалась, как зажиточная горожанка. А они не носили в городе одежду такой длины. Ходить, подметая мостовую подолом, было глупо. Городские платья да юбки опускалась донизу, все же оставляя открытыми туфельки, давая свободно ступать.

— Тебя уже ждут. Нужно выходить. Зоряна оставим со…?

— Нет-нет! Он — с нами. Он разумный мальчик, постоит рядом, подержится за юбку. Гусельки возьмем ему…

— Ну, раз с музыкой, то что уж тут скажешь…

В прихожую к Юрасу я выходила, пламенея так, что болели щеки. И становилось почти страшно от этого — буду не красивая для него, а смешная — вся красная. И уже даже жалела, что согласилась провести обряд сегодня. Нужно было завтра… или после… Я была бы готова… или нет? И потому в глаза ему смотрела с мучительным вопросом. Понял ли он мой страх, что вообще подумал, увидев меня такой — новой даже для самой себя? Сердце сжалось и замерло, и я услышала тихое:

— Веснушка… — а потом он кашлянул и сказал громче:

— Шершавый камень, радость моя… я все сделал, как ты велела. И очень сильно надеюсь…

Я тихо выдохнула, а его перебил Тарус, тронув за плечо: — А нам не пора уже… «радость моя»?

А я словно только сейчас увидела их обоих — как они одеты, что и Тарус тоже здесь. Они оба были в праздничной воинской одежде, рядом стоял знакомый стражник. Я спросила:

— Сувор, как ваш сын? Хорошо? Я рада и прошу вас с нами — у нас сегодня праздник. Разделите нашу радость? Юрас, ты не…

— Стой! — дернулся он ко мне, — ты наступила на подол, сейчас упала бы, а спотыкаться по дороге в обрядную нельзя. Длинное? Нужно держать его… нет, это потом. Сейчас я сам понесу тебя. Пока только до повозки, Колючка, не дергайся.

Укутал меня в свою бекешу — большую, теплую. Подхватил на руки и шагнул к двери. Я затрепыхалась, заоглядывалась.

— Юрас, подожди, а Зорян? А ты? Там же холодно, а ты раздет!

— Мне жарко, Таша, — шептал он мне в ухо.

— Мы с Зоряном с вами. Без меня все равно не начнете, — натягивал теплую одежду на внука старик. Он тоже был нарядно одет. И сыну я приготовила праздничную одежду и… это было все, что я смогла. Что будет дальше, я не знала. Как проводят обряд здесь?

Уже когда повозка повернула к дворцу, я вспомнила и спросила:

— Юрас… это платье, такое красивое и дорогое, наверное? Почему ты тогда передал его мне? И что так поздно? Я увидела его, только вернувшись домой.

— А это я поздно сказал ему, что тебя пригласили на тот бал. Оставалось всего два дня, — отозвался Тарус, — его едва успели сшить. Дошивали, что называется — «на колене». Вот и не успели вовремя.

— Это мне понятно. А вот зачем все это было?

Юрас уткнулся мне в макушку, шумно вздохнул.

— Я подумал, что у тебя может не быть настоящего дворцового платья. Женщины очень ответственно готовятся к балам. Даже одно и то же платье не надевают больше одного раза в год. Я тогда если еще и не считал тебя своей, то беспокойство за тебя чувствовал точно. И не мог допустить, чтобы тебе там было неловко. Ждал тебя в зале, высматривал, а просто нужно было зайти за тобой — я так и хотел. Но побоялся, что ты опять прогонишь, разозлишься и вообще никуда не пойдешь.

— Не такая уж я и злая, — протянула я разочаровано — почему он не зашел тогда? Я не прогнала бы.

— Да, Колючка, ты совсем не такая, — подозрительно быстро согласился мой жених.