Мы въехали в Англию около Ланеркоста, где услышали о прибытии на остров новой королевы и о свадьбе с нашим королем в старинной гарнизонной церкви Портсмута. Постоялые дворы улучшились, чего нельзя было сказать о гостеприимстве, по крайней мере, пока мы не оказались южнее Ковентри — снова в землях цивилизованных речей и поведения.

Я подумывал ехать в Лондон через Рейвенсден, где переночевал бы в последнюю ночь уходящего месяца и успел бы вовремя прибыть на встречу с королем. Но несмотря на отчаянное желание повидать Корнелию, имелась и более пугающая перспектива повидать и матушку. Я очень хотел поговорить с ней, придётся рассказать ей о моих встречах с Гленраннохом и о постигшей его участи. Спокойными холодными ночами я перебирал в голове слова генерала гораздо чаще, чем бы мне этого хотелось.

Оставалось загадкой, что же их объединяло. Возможно, это было нечто важное. Но что–то во мне не желало, пока не желало, сильно задумываться об их общем прошлом. Отложу–ка я это на потом, решил я, и мы выбрали дорогу через Стони–Стратфорд, где я отослал Маска: сначала в аббатство: сообщить моим дамам удобоваримое состояние дел, а затем в Портсмут, чтобы привести моего коня, Зефира, который, несомненно, всё это время покрывал кобыл в конюшне гостиницы «Дельфин». Мы с Бассетом поднажали и провели последнюю ночь нашего путешествия в особо зловонной таверне в Барнете.

На следующий день вскоре после полудня мы подъехали к дворцу Хэмптон–корт. Это монструозное кирпичное свидетельство суетности кардинала Уолси и ненасытности отобравшего его короля Генриха больше не было любимой королевской резиденцией. Возможно потому, что ни с того ни с сего приглянулось старине Кромвелю.

Несмотря на это «пятно», наш благородный король Карл на медовый месяц выбрал его.

Мирная интерлюдия, думал я с сожалением, прежде чем король познакомит королеву с водоворотом скандалов, политики и непристойностей, что потрясли стены старого Уайтхолла. Бассет исчез, чтобы сообщить о нашем прибытии, а я в одиночестве стоял в огромном внутреннем дворе, даже не зная, насколько запачкана и покрыта пылью моя дорожная одежда. Вскоре он вернулся с Томом Чиффинчем, который коротко кивнул мне.

Бассет торопливо попрощался. Он оказался напыщенным и неулыбчивым юношей. Больше я никогда его не встречал, хотя и слышал, что несмотря на все старания стать клевретом великого человека, через три года его уделом стали лишь чума и заполненная известью могила.

Чиффинч вёл меня коридорами Хэмптон–корта, столь древними, но упорядоченными, совершенно непохожими на хаотичное переплетение Уайтхолла. Вдоль стен выстроилась привычная свита просителей и придворных, с кислыми минами из–за удаления от лондонского комфорта. На меня было направлено немало подозрительных взглядов — должно быть, я выглядел юным выскочкой, грязным после долгой поездки. Молодые дамы, надушенные и разодетые напоказ, и с декольте напоказ, посматривали на меня с любопытством, а иногда и заинтересованно. Однако мы миновали всех и вышли в парк за дворцом.

По своему обыкновению, где бы король ни останавливался, он совершал краткие прогулки среди деревьев и зелени, в строгом лёгком камзоле, пышном чёрном парике и такой же чёрной шляпе. Вокруг сновали его собаки, ни на шаг не отстававшие от величественного монарха, в то время как мрачная свита следовала за ним в отдалении. Завидев меня, король поднял руку, безмолвно приказывая своим спутникам отступить подальше, за границы слышимости. Я поклонился, и он поманил меня.

— Итак, Мэтт, — мрачно произнёс он, — ты всё–таки едва не потерял корабль.

Я глядел на него спокойно и прямо, поскольку был одним из немногих при дворе, кому хватало роста смотреть королю в глаза. Непередаваемо уродливое лицо Карла Стюарта ещё пару секунд оставалось бесстрастным и мрачным, а потом расплылось в широчайшей улыбке. Глаза заблестели, и он потрепал меня по плечу.

— Отличная работа, капитан. Богом клянусь, великолепный результат, — он ещё раз сжал мне плечо и убрал руку. — В какую ужасную историю мы тебя втянули, причём сами же её и заварили.

Король пошел вперёд, махнув, чтобы я пристроился рядом. Свита следовала сзади на почтительном расстоянии, которое увеличилось из–за сердитого Тома Чиффинча, идущего за нами в нескольких шагах.

— Плохо дело, Мэтт, — ровно произнес он, — капитан Джадж изменник. Убил бедного Харкера, а? Те, кто его рекомендовал, теперь сконфужены. Знаешь, Джадж даже отказался от лакомого командования в Средиземном море, в уверенности, что его друзья проследят — мы узнаем о заговоре ровно столько, чтобы отправить в Шотландию эскадру. Он знал, что окажется единственным подходящим командиром для этой задачи. Гениально, Мэтт. Дьявольски, но гениально. — Король вздохнул. — А тут еще и голландцы, разумеется. Весьма неприятно, что де Витт превзошёл меня, однако на этот раз у него есть оправдание. Слава Господу, ему хватило мозгов отправить твоего шурина и его корабль, как только он узнал о заговоре. Да уж, де Витт мудр, как Давид, можно и так сказать. Проклятье, мне это нравится. — Король громко расхохотался и шлёпнул себя по бедру. — Расскажу об этом королеве, хотя, Богом клянусь, она не ухватит всю соль этой шутки, но, быть может, поймёт её лучше Джейми, пускай и не говорит ещё по–английски.

— И мой шурин, и графиня Коннахт что–то говорили о махинациях голландцев, ваше величество, — спокойно ответил я.

Хорошее настроение Карла Стюарта внезапно испарилось.

— Нет никакой графини Коннахт, капитан Квинтон. Этот титул не признали ни мой благословенный отец–король, ни я, только титул леди Макдональд из Ардверрана. — Его чёрные глаза полыхнули холодной злобой. — В любом случае, сейчас она в безопасности в архиепархии своего дяди, вне моей досягаемости.

Лишь много позже я узнал, что король неоднократно пытался добраться до неё самым прямым образом, но на своей земле итальянские убийцы кардинала О'Дара оказались удачливее английских коллег.

Длинноухая собака схватила короля за пятку и хрипло гавкнула. На королевском лице вновь появилась любезная маска. Он бросил собаке палку и рассеянно произнёс:

— Мэтт, знаешь ли ты, что этой ночью я снова должен быть в Португалии? Миледи Кастлмейн в ярости, но она так располнела от беременности, что у неё нет сил бросаться на меня с кулаками. Хотя Бог знает, какую цену мне придётся заплатить после того, как она разрешится от бремени.

Королевская любовница была известна своим тяжелым нравом. Карл Стюарт угрюмо окинул взглядом большой сад, придворных и, наконец, меня. Казалось, он спохватился и сказал:

— Бедняга Кэмпбелл. Хотел бы я с ним встретиться. Знаешь, он мог бы стать мне полезным. Жаль, что я ошибочно счёл его предателем. — Король повернулся и посмотрел мне прямо в глаза — на его смуглом лице промелькнуло грустное и торжественное выражение. Собака, тяжело дыша, сидела у его ног, терпеливо ожидая возобновления игры. — Даже короли могут ошибаться, Мэтт. Некоторые, увы, чаще остальных. Но я буду учиться. Господни Иисусе, да, я научусь.

Я знал, что любая аудиенция у монарха коротка, и сколько бы времени она ни продлилась, его немного. В голове теснилось множество мыслей, и мне следовало воспользоваться моментом.

— Ваше величество, — начал я, — могу ли я просить, моя команда…

— Все выжившие уже получили щедрую королевскую награду, — быстро ответил король, — но она идёт с одним условием, тем же самым, что я налагаю и на тебя. Молчание, Мэтт.

— Ваше величество?

— Молчание, — он повернулся, медленно пошел вперёд, я последовал за ним. — Твой брат подробнее пояснит мои мотивы, когда ты повидаешься с ним. Видит Бог, Чарли известны куда более важные тайны. Но эти события, — он неопределённо махнул украшенной драгоценностями рукой, — их никогда не было, капитан. Как же обрадовались мои враги, знай они об этой угрозе моему шотландскому трону. Что капитан Джадж обвёл вокруг пальца меня и моих доверенных советников, что в моих собственных водах произошло сражение вроде как моих же кораблей! Насколько слабым я стану выглядеть, Мэтт? Я только два года как вернулся на трон своих предков, и, если я хоть в чём–то уверен, так это в том, что не отправлюсь ещё раз в странствия. — Король остановился и шагнул ко мне, его лицо оказалась в паре дюймов от моего.