ГЛАВА ШЕСТАЯ

В зале заседаний крайкома ничего лишнего — все просто, строго. Поперечный стол под ореховое дерево, десятка два квадратных столиков, расставленных в шахматном порядке, обычные стулья с полужесткой обивкой. Высокие дубовые панели по стенам, на больших окнах портьеры бежевого цвета. Откуда-то из-под закраин панелей направлялись в белый потолок лучи света неоновых ламп, и на поперечный и квадратные столы оседало с потолка ровное, мягкое освещение, не утомляющее глаз и как бы располагающее к спокойному рассмотрению важных проблем.

Иванчишину импонировало, что итоги работы комиссии будут подводиться именно здесь, а не в тресте, это приподнимало, придавало особую значимость обсуждаемым вопросам, заставляло присутствующих отключиться от мелких текущих дел, которые приелись на планерках, думать широко, масштабно, по-государственному. Алексей вновь пытался предугадать, к каким выводам пришла комиссия, нащупала ли она главное: что лихорадит Алюминстрой?

С ним говорил сам Венчлава, точнее, не говорил, а слушал. Иванчишин делал все, чтобы его не заподозрили в сведении личных счетов с Магидовым или с Вараксиным, а потому не сказал и половины того, что должен был сказать. Да и обобщать за весь трест — дело комиссии, дело управляющего, секретаря парткома, а перед Скирдовым и Тарановым он уже выпотрошил свои мысли до последней икринки. А вдруг и управляющий, и секретарь парткома не захотят обострять отношений с Магидовым и тем более с главком, примут все на себя: ничего не таим, не ищем оправданий, готовы нести ответственность за свои промахи. И куча заверений, обещаний: примем все зависящие от нас меры по ликвидации допущенных недостатков, мобилизуем коллектив треста на преодоление трудностей. А в заключение благодарность комиссии за оказанную помощь. И все снова станет на круги своя: ухабы на дорогах, завалы на строительных площадках ненужными в данный момент материалами, словесные извержения Магидова. Иванчишину хотелось вскочить, унять быстрой ходьбой разгорающееся недовольство собой, но это был не его кабинет, а зал заседаний крайкома партии.

Приглашенные явились за четверть часа до назначенного времени. Ближе к поперечному столу устроились Виноградский и заместитель по кадрам начальника главка, чуть дальше Скирдов, Таранов, Стрепетов, председатель постройкома Закордонец, позади них — начальники строительных и монтажных управлений треста и субподрядных организаций. Поодаль от своих, за отдельным столиком, — Магидов. Он пытался подсесть к Виноградскому, но тот скорчил недовольную мину, и Магидов вернулся на свое место. Все сидели в напряженном ожидании.

Нарушил молчание Анатолий Силыч, спецкор газеты, он, видимо, частенько бывал здесь, вел себя раскованно, панибратски здоровался с присутствующими, подсел к Магидову, ободрил:

— Не вижу причин для уныния, Андрей Ефимович. У кого перевыполнение плана начинается с первых месяцев? Только в обязательствах. Конечно, я критикну трест, тебя, но как человек — посочувствую. Выше голову!

Но Анатолий Силыч не вдохнул оптимизма в настроение Магидова, тот был всем недоволен. И тем, что пригласили на разбор в зал заседаний крайкома — у себя родные стены помогают, а здесь бросят три минуты на выступление — и закрывай папку. И тем, что проверяющие в беседе с ним даже не намекнули, о чем пойдет речь на заключительном этапе, не дали возможности сконцентрировать мысли на определенных вопросах. И тем, что первый заместитель начальника главка Виноградский косо посмотрел на него, не допустил до своего стола. Уж не собирается ли он во имя собственного благополучия пожертвовать главным инженером?

Последними явились генеральный заказчик — директор алюминиевого завода и секретарь парткома этого завода.

Венчлава вошел вместе с членами комиссии. За поперечным столом кроме секретаря остались член горкома Снегов, представители министерства, остальные разместились за квадратными столиками. Число проверяющих превышало количество приглашенных. Секретарь крайкома заметил это, пошутил:

— Если стенка на стенку — мы победим.

И напряженное ожидание, царившее в зале, исчезло, на лицах присутствующих появились улыбки. Венчлава говорил просто, сдержанно:

— Члены комиссии беседовали со многими десятками людей — рабочими, бригадирами, инженерами, начальниками строительных управлений, партийными и комсомольскими работниками и, разумеется, с секретарем парткома и руководством треста. Хотелось изучить комплекс вопросов, имеющих решающее значение для возведения одной из крупнейших строек нашего края.

Что это за вопросы? Подбор и воспитание кадров строителей. Значение социалистического соревнования в повышении производительности труда. Совершенствование управления производством. Улучшение и правильное использование строительной техники. Роль партийной организации во всех сферах управления производством. Не претендуем на доскональное исследование этих вопросов, надеемся, что работники треста и главка не поскупятся и сегодня, поделятся своим опытом, пригодным для других строек, или, напротив, подскажут коллегам, чего следует избегать.

Почему взят Алюминстрой? — спросил Венчлава и сам же ответил: — Ряд лет трест шагал по восходящей. Шаги твердые, надежные, работники отмечались премиями, наградами, а последние месяцы Алюминстрой напоминает подстреленного орла: взлет — падение, трепыхание на месте. Мы не хотим делать окончательные выводы, пока не выслушаем вас уже не поодиночке, а всех вместе.

— Порядок выступлений? — спросил Магидов.

— Ступенчатость мы не определяли, время — тоже, рассчитываем на сознательность выступающих.

Первым поднялся заместитель управляющего трестом по кадрам Стрепетов и направился к поперечному столу, Венчлава остановил его:

— Можно с места, у нас трибуны нет.

Стрепетов пожалел об этом: когда-то он был правофланговым в воинском строю, выправка была отменной, а после нескольких ранений стал сутулиться, излишне жестикулировать. На трибуне проще — видна одна голова, руками можно уцепиться за борта трибуны, переминаться с ноги на ногу — никто не заметит, а здесь у всех на виду. И краткий, четкий командный язык стал засоряться лишними невыразительными словами. А здесь надо держаться строго — каждое слово на вес золота.

— Секретарь крайкома начал с подбора и воспитания кадров. Это хорошо, ободряюще! — Стрепетов не удержался, шлепнул ладонью по столу. — Не все это понимают, ценят, а начинать надо именно с людей. В коридоре управления треста на доске изображена кривая по подготовке кадров. Она постепенно снижалась, а последние месяцы поползла вверх. Непосвященному человеку может понравиться: смотрите какие молодцы, как они куют кадры! А я назвал бы эту кривую обличительной. По штатному расписанию количество рабочих уменьшается, а кривая лезет вверх. Почему? Почему уходят люди, я вас спрашиваю, товарищ Магидов?

— Не по адресу, бей себя в грудь, — осердился Магидов.

— Валентин Никитич, насколько помнится, ты всегда гордился своими кадрами — бывшими пограничниками, армейцами, — заметил кадровик главка.

— Да, гордился и сейчас горжусь, они поставили на месте будущего алюминиевого завода первую палатку, возвели первый электролизный корпус и сейчас составляют около восьмидесяти процентов рабочих. Абсолютное большинство — ударники коммунистического труда, из них выросли бригадиры, начальники участков, руководители строительных управлений. Им — я в это верю — воздвигнут монумент славы, их имена высекут на граните золотыми буквами…

— Себя не забудь, артиллерист, — съязвил спецкор.

— Недостойный прием, Анатолий Силыч! — отрезал Венчлава с несвойственной ему суровостью. — Продолжайте, товарищ Стрепетов.

— Подожду, что-то горло перехватило, — хрипло сказал Стрепетов и сел.

Поднялся Виноградский, предупредил:

— Отто Тенисович, я не в порядке выступления, а пожелания. Вы совершенно правильно акцентировали внимание на кадровой политике, но мне хочется пожелать, чтобы участники данного совещания оперировали не графическими кривыми, а показывали людей в действии, тогда в полной мере отразятся недостатки, а теперь, к сожалению, уже можно сказать, и провалы в воспитании и расстановке кадров. И еще. Вы, Отто Тенисович, образно оценили состояние дел в тресте. Вот и хотелось бы услышать от руководителей треста, почему Алюминстрой напоминает орла с подстреленными крыльями? Каковы их оценки положения дел на сегодня и планы на будущее?