Глава 4.

Митч

           

Весь путь домой я не могу прийти в себя после встречи с Брианной. Отчасти мне не верится, что она моя. Не потому что я ставлю под вопрос своё отцовство, я нутром чую, что она моя. А потому что эта прекрасная, крошечная девочка — моя дочь.

Я отец.

Ух. Мне ещё трудно это осмыслить.

И если я, увидев её фотографию в Нью-Йорке, думал, что боль в груди невыносима, сегодня, при встрече с ней, она была в сто раз хуже. Мне так сильно захотелось её подержать, что пришлось спрятать руки в карманы, чтобы не забрать её у матери. Но Пейдж смотрела на меня так, будто отрежет мне яйца и подаст на блюдечке, если я только осмелюсь. Я не стал настаивать, потому что она и так была разъярена.

Но я увижусь с Брианной завтра и, без сомнений, возьму её на руки.

Вернувшись к себе, я проверяю в телефоне сообщения и нахожу одно от Дианы.

«Приготовила тебе ужин. Он в холодильнике. Не забудь поесть. Я зайду позже».

На кухне я открываю холодильник и обнаруживаю, что сестра, видимо, сходила в продуктовый. Когда я заезжал оставить вещи, он был пуст. Теперь же в нём всё самое необходимое: апельсиновый сок, молоко, яйца, бекон, хлеб, яблоки и апельсины. На средней полке стоит накрытое блюдо. Сверху на записке нацарапано: «Лазанья».

Поставив её греться в микроволновку, я слышу короткий стук, следом за которым раздаётся звук открывающейся двери.

— Митч, это ты? Можно войти? — неуверенно зовёт сестра.

Я сухо смеюсь, отзываясь:

— Нет, это грабитель, который собирается съесть любимое блюдо твоего брата.

Весёлый смех Дианы сопровождает её появление на кухни. Сестра у меня высокая блондинка с зелёными глазами, и между воспитанием двоих детей, плаванием и теннисом, она умудряется оставаться в хорошей форме. Все говорят, что мы очень похожи, но мне сходство не кажется таким сильным. Но, наверное, назвать нас обоих спортивными можно.

— Ты дома, — тепло улыбается она мне.

— Во плоти.

Микроволновка издаёт сигнал, и я достаю нагретую тарелку. Диана следует за мной к столу и занимает стул напротив.

— Нет, я имею в виду, что ты, наконец, вернулся домой. — В мягкости её голоса много значений. Блудный сын вернулся. Или паршивая овца. В моём случае, подходит и то, и то.

Новая волна вины накрывает меня с головой. Я откашливаюсь.

— А. Да, видимо, так и есть.

Следующие несколько минут она довольно наблюдает, как я ем. У меня во рту не было ни кусочка с тех пор, как я перехватил гамбургер в полдень во время последней остановки, поэтому мне до смерти хотелось есть. А вкуснее домашней лазаньи моей сестры с тройным сыром ничего быть не может.

—          Хочешь, налью попить? — спрашивает она, как будто не зная чем себя занять.

— Давай.

Достав стакан из шкафа, она небрежно интересуется:

— Ну и как всё прошло с Пейдж? Ты виделся с дочерью?

Удивительно, что она столько тянула с вопросом. Понятно, что ей хотелось спросить об этом в ту же минуту, как она вошла.

Я тяну время, пожевав и проглотив, прежде чем ответить.

— Да, я видел Брианну.

Диана посылает мне глупую улыбку, наполняя апельсиновым соком большой стакан.

— Правда она очаровательная?

От образа Брианны, ярко вспыхнувшего в голове, боль в груди возвращается.

— Она похожа на Пейдж.

— Да, — соглашается Диана, вернувшись к столу и поставив стакан передо мной. — И она очень хороший ребёнок. Хлопот с ней почти не бывает.

— Совсем не «папина дочка», да? — вопрошаю я, исторгнув отрывистый, самоуничижительный смех.

Сестра снисходительно улыбается.

— У тебя есть свои моменты, но ты не так уж плох. В прошлом было всего пару раз, когда мне хотелось вправить тебе мозги.

Если не считать этого крупного промаха, когда мне было четырнадцать, я сбежал после того, как мои родители погибли в автомобильной аварии. Я сел в автобус и был на полпути через всю страну в Юму, штат Аризона, когда Диана и Дэн нагнали меня два дня спустя. Я ехал повидаться со своим другом Чадом, который переехал в Сан-Диего за год до этого.

Излишне говорить о наказании на следующие две недели, и том, что мне пришлось выслушивать лекцию все четыре с половиной часа перелёта домой. Моя сестра не плакала столько даже на похоронах родителей, а Дэн словно постарел на десяток лет за те два дня. Господи, да даже отец Дэна прочитал мне очень строгую лекцию за то, что я заставил их так сильно переживать.

— В прошлом? — произношу я, вскинув бровь. — Вот только Пейдж так не думает. Она меня ненавидит. Думаю, она была бы счастлива, если бы я вернулся в Нью-Йорк и не вмешивался в жизнь Брианны.

— Митч, ты бросил её. Это нормально, что ей больно, и она злится. Дай ей немного времени, и она придёт в себя.

Если под «со временем» она подразумевает — к тому времени, как моя дочь закончит школу, то возможно. На меньшее я и не рассчитывал.

— Надо было вернуться домой, когда ты позвонила. Я должен был быть рядом, когда она родилась. — Если бы я мог что-то изменить, то изменил бы именно это. Ключевой момент. Время, когда можно было отменить нанесённый урон.

— Ты говоришь, как будто уже поздно, но это не так. Брианна маленькая, ещё совсем малышка. Она даже не вспомнит время, когда тебя не было в её жизни. 

Нет, для Брианны, слава Богу, не поздно. Но явно поздно для Пейдж. Не могу сказать, что мне хочется вернуть с ней романтические отношения. Не хочется. В доказательство могу с уверенностью заявить, что этого никогда не произойдёт. Повезёт, если мы ещё с ней сможем наладить родительские отношения.

— Пейдж же не отправляла мне отказ от родительских прав для подписи, верно? — Это риторический вопрос, ведь и так ясно, что за это ответственна Диана. Пейдж бы призналась, если бы сама отправила.

— Нет. Но я начала думать о будущем и том, что случится, когда она выйдет замуж. Если тебя не будет в её жизни, имеет смысл, что её муж удочерит Брианну. — Тряхнув головой, Диана произносит: — Я не могла позволить тебе сделать эту ошибку. Надо было что-то делать, чтобы… чтобы тебя задело. Чтобы тебе захотелось стать частью жизни дочери, ведь я знаю, что если бы этого не произошло, ты потом бы жалел об этом решении всю оставшуюся жизнь. 

— Я бы пришёл в себя до того, как это случилось.

Одна фотография сделала своё дело, а форма лишь добавила срочности. Три дня спустя, упаковав в машину столько вещей сколько смог, я выдвинулся в двухдневную поездку сюда с одной ночной остановкой. Когда-нибудь мне придётся вернуться и разобраться с остальным барахлом, потому что я не вернусь. Моя дочь здесь, а это значит, что и я здесь останусь.

 

Пейдж

 

Если бы я проспала прошлой ночью больше четырёх часов, то это многое бы сказало. Слава Богу, Бри не устроила мне переполох, проснувшись за ночь лишь раз, потому что подгузник намок. Как только я вернула её в кроватку, она погасла как огонёк.

На часах было восемь утра, а я не спала с шести, проигрывая прошлый вечер в голове снова и снова. 

Митч вернулся. Вот всё о чём я могла думать с тех пор, как увиделась с ним.

Я воображала, что он вернётся, и мне уже не будет больно думать о нём и том, что он натворил. Я, наконец, оставила его позади, понимаете? Продолжила жить дальше. А теперь он всё испортит. 

Я знаю, каково это было, когда были только я и он. Беспечные, лёгкие годы. В них был смех, веселье и горячий секс. В прошлом году остались только мы с Бри. Теперь же будут Бри и я, и Митч с Бри. И мне казалось, что я в такую ситуацию никогда не попаду.

Я смотрю в потолок, пытаясь собрать волю в кулак и подняться с кровати, чтобы начать своё утро. Сегодня занятий нет, но моя смена в ресторане начинается в одиннадцать. Нужно забросить Бри Диане к десяти тридцати, если я хочу приехать на работу вовремя.

Боже, кажется, теперь, когда Митч вернулся, придётся вернуться к этой истории с Дианой. Да, это удобно, бесплатно и она семья Бри, но стоит ли оно того, чтобы видеться с Митчем, когда мне этого не нужно? Или я веду себя как эгоистичная сука? Сейчас рассудить трудно.

Раздумывая о предстоящем дне и том, как всё успеть, я слышу приглушённый звон мобильника. Мой взгляд взлетает к ночному столику. Телефона там не оказывается. Резко вскочив, я навостряю уши, пытаясь определить его местоположение. Так всегда и происходит, когда я не кладу чёртову штуковину на надлежащее место.