Глава XXII МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ

Ярко светило солнце, пели птицы, и ели на далекое расстояние испускали утренний аромат, когда Аб и Быстрая Ножка показались из пещеры. Они вдоволь поели и теперь вышли радостные, сознавая себя владетелями окружавшего мира. До их слуха с реки смутно достигал гул птичьих голосов, листья шелестели от слабого ветерка, слышалось жужжание толпившихся в воздухе насекомых, и во всей природе ощущалась полнота и энергия жизни. Аб гордо нес новое оружие, жадно мечтая о любви и лестном для него восхищении молодой девушки, сгорая нетерпением показать могущество оружия и свою ловкость. В руке он держал ненатянутый лук, а за спиной висел колчан из мамонтовой кости. На обширной открытой площадке перед пещерой росли отдельные деревья, а приблизительно в двухстах шагах начинался лес. Недалеко от входа в пещеру через поляну лежал павший гигант хвойной породы с массой поломанных ветвей; его громадный ствол и толстые ветви понемногу, частями сгнивали и, высохнув, представляли обширный запас топлива, ценность которого признал Аб, когда выбирал место своего жилища. В конце маленькой, самой природой устроенной, поляны сел Аб на дерево; притянув к себе Быструю Ножку, посадил ее рядом и с энтузиазмом пустился в объяснение чудесных свойств изобретенного им оружия, которое было усовершенствовано им и старым Моком и представляло нечто поразительное по своим боевым качествам.

Возможно, что Быстрая Ножка не вникла, как следует, во все усердные объяснения молодого охотника. Она гордилась им, с любопытством дотрагивалась пальцем до стрел с острыми кремневыми наконечниками, но, казалось, была скорее заинтересована самим молодым охотником, чем его оружием. Но когда, наметив большой сук стоявшего поблизости дерева, он необыкновенно метко послал стрелу в эту цель, и когда Быстрая Ножка, несмотря на все усилия, не могла вытащить стрелу обратно, она была поражена диким удивлением и восхищением и усиленно стала просить выучить ее употреблению нового оружия, которое, как она сразу признала, было так же убийственно и в более слабых руках. Переполненный радостью влюбленный, конечно, не меньше ее самой желал, чтобы она постигла это искусство. Он передал ей в руки лук с навязанной тетивой, перебросил через ее плечо костяной колчан, полный лучших стрел старого Мока, и прежде всего показал ей, как завертывать и натягивать тетиву. Ряд успехов и неудач сопровождался смехом веселой Быстрой Ножки. В конце концов Аб был недоволен качествами стрел, отобранных им для употребления Быстрой Ножки. Он достал одну из них, гибкую, со светлым кремневым наконечником, но что-то его не удовлетворяло в прикреплении этого наконечника. Вынув из кармана своей меховой одежды тонкий, из твердого камня скребок, он стал обделывать конец стрелы, чтобы лучше его приспособить к шнуркам, удерживавшим наконечник, а Быстрая Ножка это время стояла с натянутым луком возле него. Устав держать оружие в руках, она занесла его через голову и повесила на плечо и теперь стояла с обеими свободными руками, а мужчина был занят работой, имея в своем распоряжении только кремневый нож и останавливаясь время от времени, чтобы посмотреть, с каким успехом закруглялась головка древка, сделанного из дерева твердой породы. Как раз в то время, когда он так держал у своих глаз стрелу, теперь вполне отвечавшую его идеалу, до слуха их обоих ясно донесся такой зловещий звук, что на один момент они были поражены тем припадком ужаса, когда и нервы и мускулы готовы потерять чувствительность и подвижность до полного столбняка. Совсем близко от них слышалось рычание, почти хрюканье громадного пещерного медведя!

Повинуясь инстинкту, развившемуся после целого ряда поколений, они бросились, независимо один от другого, к ближайшим деревьям и с бессознательной силой и быстротой, появляющейся даже у диких животных в минуту смертельной опасности, взобрались на вершины деревьев прежде, чем было произнесено хоть одно слово. Едва они покинули землю, как на открытой поляне появилось темно-коричневое волосатое животное, и следом за ним другое. Когда Аб и Быстрая Ножка высоко взобрались среди ветвей и взглянули вниз, они увидели поднявшиеся у основания каждого дерева фигуры чудовищ, голодное ворчание которых им было хорошо известно. Наши влюбленные, особенно мужчина, были виноваты в беспечности. Хотя он и хорошо знал, как была наполнена дикими зверями вся местность вокруг пещеры, но на короткое время забыл об этом и теперь должен был терпеть последствия своей беспечности.

Он и его жена были принуждены искать убежища на вершинах деревьев, в нескольких шагах от пещеры, где осталось все их оружие!

Лишь усевшись высоко на ветвях, они, испуганные, задохнувшиеся, оглянулись, чтобы узнать, спаслись ли они оба. Одного взгляда было достаточно, чтобы успокоиться за настоящее и встревожиться за будущее. Подобно своему более слабому и выродившемуся потомку, бурому медведю наших дней, пещерный медведь обладал большой настойчивостью, и Аб и Быстрая Ножка оба хорошо знали, что им придется выдержать продолжительную осаду. Деревья, на которых они нашли убежище, стояли хотя и близко к лесу, но не настолько, чтобы можно было в него перебраться с одной ветви на другую, — да и между этими деревьями было некоторое расстояние. Быстрая Ножка спаслась на ель, высоко поднимавшуюся над могучим буком, среди ветвей которого нашел спасение Аб; между концами ветвей этих деревьев было несколько аршин промежутка, прерывавшего путь всякому, кто захотел бы перебраться с высокой ели на буковое дерево.

Спрятавшиеся на деревьях человеческие существа были безоружны; в распоряжении Аба был только полный чудесных стрел колчан, висевший за его спиной, а поперек груди Быстрой Ножки виднелся сильный лук, шутя повешенный ею на себя. Скоро завязался очень серьезный разговор. Страстно желая присоединиться к тому созданию, которое ему теперь принадлежало, Аб был полупомешан от ярости, да и Быстрая Ножка была далека от ее обычной беспечной веселости. Напрасно ломали они головы, — удобного выхода не представлялось, а между тем, время шло утомительно долго — уже спустилась ночь. Положение было мучительно. И мужчина и женщина находились в одинаковой опасности: медведи были голодны и хорошо понимали безвыходное положение своих жертв. Расположившиеся внизу хищники не выказывали ни малейшего намерения удалиться от осажденной на деревьях добычи. Ночь темнела, и люди, посматривая вниз, видели блеск маленьких голодных глаз. Между мужем и женой завязался разговор, в котором сказывались взаимная заботливость и желание быть вместе, как это всегда было и будет в минуту опасности. Эти два человеческих создания, проведшие всю ночь на деревьях, почувствовали еще более сильную взаимную любовь; перекликаясь в темноте, они находили в этом некоторое утешение. Однако, время тянулось, и мускулы стали слабеть, утомленные таким продолжительным напряжением. Усталость туманила рассудок, почти одолевала их, и единственное, что давало им теперь силы, была любовь мужчины и женщины, всегда бывшая источником величайшей силы человека в минуты серьезной опасности. Они довольно бодро переносили испытание. Спать на деревьях представляло для них самую простую и обыкновенную вещь, конечно, при условии необходимых предосторожностей. Каждый из них сплел из свежего лыка веревки и привязал ими себя в том месте, где от ствола отходила толстая ветвь, — и оба спали, как спят усталые дети, пока природа-мать не разбудила их, своих детей. Проснувшись, Аб был озабочен более своей подруги, так как на нем лежала забота и о ней. Он жмурился от света и дивился на окружавшее, но внезапно очнулся. Он заботливо посмотрел на нежное смуглое создание, погруженное в сон и так тесно прижавшееся к дереву, к которому была привязано, что казалось частью его. Потом взглянул вниз и сразу сделался серьезен. Медведи были там! Посмотрев на ясное небо, на все окружавшее, вдохнув полной грудью благоухание леса, он почувствовал прилив сил и теперь знал, что нужно было делать. Он испустил громкий призыв.

Женщина проснулась в испуге; не будь привязана, она неминуемо упала бы. Постепенно она пришла к полному пониманию своего положения и начала кричать. Голод ее мучил, члены окоченели от веревок, а внизу ждала смерть. Но поблизости от нее был мужчина, и его голос постепенно ее успокоил. Теперь им овладела злость, почти бешенство. Он, владелец пещеры, такой же независимый и свободный, как и все ему известные люди, принужден был сидеть на дереве в то время, как его новобрачная была на другом, и мог лишь издалека смотреть на свою подругу, благодаря осаждавшим хищникам.