После короткого отдыха отряд двинулся в сторону Мглинского большака. Роль проводника взял на себя ворговский коммунист Дралкин, хорошо знавший местность. Он вывел нас к большаку в таком месте, где его никогда не переходила ни одна партизанская группа. Благодаря этому мы миновали вражеские засады.

О том, что дело обстояло именно так, мы узнали в ту же ночь. Перейдя широкую песчаную дорогу, я увидел Дралкина. Довольный, радостный, он обязательно хотел дождаться, когда покажется на большаке последний партизан. Рядом с ним стояли высокая красивая девушка и средних лет женщина.

— Товарищ комиссар, — остановил меня Дралкин. — Это наши помощники из Ворги.

Я подошел и поздоровался. Крепко, по-мужски пожав мне руку, девушка назвала себя Тоней Фигловской. Она рассказала, что солдаты ворговского гарнизона устроили засады в двух местах, там, где на большак выходят лесные дорожки. Тоня с подругой много часов бродили по лесу, все высмотрели, шли искать нас, чтобы предупредить, и случайно столкнулись с Дралкиным, который наблюдал за большаком во время подготовки отряда к переходу.

По просьбе Дралкина я разрешил этим двум патриоткам остаться в отряде. За ночь мы проделали большой путь и расположились на отдых в центре Соколовщинского леса.

Все заметнее становились с каждым днем первые признаки осени. Отошли обильные августовские росы. Холоднее стали ночи. Густо-зеленый наряд молодых осин начал расцвечиваться ярким багрянцем.

Место, где мы остановились, мало подходило, чтобы обосноваться здесь на длительный срок: не было близко воды, не устраивал нас и редкий лиственный лес — после листопада лагерь легко будет обнаружить с воздуха.

Обсудив обстановку, командование решило разгромить полицию в Волконщине, запастись продуктами и передвинуться в лагерь озерновцев. Не откладывая в долгий ящик, Кезиков начал готовить людей в поход на Волконщину, а я с комиссаром 2-го батальона Мищенко, знавшим дорогу, поехал к Озернову.