Но я резину тянуть не стал и сразу ему всё объяснил.

— Ты самый настоящий подонок! Ты украл наш транзистор. Пока ты здесь спал, я сто раз мог его срезать и унести. Но я красть не хочу. Даже у тебя, хотя ты и вор. Я хочу отнять его в честном бою. Надевай свои лапти и садись на велосипед. Даю тебе сто метров форы. Я двину за тобой, когда ты будешь вон за тем телеграфным столбом.

Он таращил на меня глаза и молчал. Что у него там варилось в башке, неизвестно. Может, он сейчас вскочит, и мы схватимся врукопашную. С виду он года на два старше меня…

Ах вот как! Оказывается, ты не только трус, но и самолюбия в тебе ни на грош: драться не собираешься, транзистор не отдаёшь и предложение принимаешь.

А я-то думал, отдашь и скажешь, что больше красть никогда не будешь…

Вот подонок!

Он надел туфли и вскочил на велосипед, не проронив ни единого слова. Сто метров форы этот хитрец ехал медленно-медленно, чтобы не растрачивать сил, а потом как нажмёт!..

Я стоял наготове. Моржи в корзине, нога на педали. Сейчас он проедет последний столб — и тогда держись!

Когда мы добрались до вершины холма, я сократил уже расстояние метров на тридцать.

Потом мы перевалили через вершину, и я зажмурил глаза — ух и крутизна!.. Я мчался вниз, крутил педали, а они крутились вхолостую. Надо было притормозить. Но если нажать на ножной тормоз, слишком резко снизится скорость. Оставался ручной. Я нажал на него, но от бешеной гонки из тормозной колодки выскочила резинка, и велосипед продолжал нестись, не сбавляя хода. Сейчас я его догоню. Но придётся притормозить, иначе Моржи не сможет выскочить из корзины. Жму на ножной тормоз, а он не действует… Что за чёрт! Жму изо всех сил — всё равно не действует… И раздаётся какое-то непонятное шипение, в нос ударяет запах горелого масла. Я обернулся и увидел тоненькую полоску дыма, которая тянулась следом за мной. Должно быть, от скорости загорелся тормоз.

В этот миг я догнал своего противника и, промчавшись мимо, услышал позади себя возглас, в котором звучали ужас и удивление. Ещё бы не кричать! Ведь за мной тянулась полоска дыма, как бывает при запуске ракет. Он, наверно, подумал, что у меня реактивный велосипед. А я подумал, что наверняка сломаю себе шею.

Я промчался вперёд метров на пятьдесят и тут вспомнил про свой второй тормоз.

Здорово, что я его тогда приделал, а то бы вовсе остался без тормозов. А теперь, когда ручной сломался, а ножной загорелся, у меня есть запасной. Я нажал на него, велосипед проскользил ещё метра два и с режущим визгом остановился.

Я обернулся.

Вот это да! Малый-то повернул назад и дунул в другую сторону. Но там опять был крутой подъём, так что далеко он от меня не уйдёт — догоню!

Внизу, у подножия холма, дорога довольно отлогая, и мы оба неслись с одинаковой быстротой, но через несколько минут я его догнал.

— Моржи, хватай!

Моржи выскочила как пуля и вцепилась в его лодыжки. А он выхватил на ходу насос, размахнулся, но потерял равновесие и растянулся на дороге.

Мы с Моржи вдвоём — на него.

У него оказалась бычья сила, — даже удивительно, что он такой трус. Он стряхнул нас обоих, как букашек, вскочил и пошёл на меня.

А Моржи!.. Честное слово, Моржи так усвоила стратегию и тактику боя, будто закончила военную академию.

Она не ринулась в атаку вместе со мной, а сделала обходный манёвр: протрусила бочком и притаилась в тылу врага. И только тогда, когда я бросился на него, она сзади вцепилась в его лодыжку. Он поднял ногу, чтоб её оттолкнуть, а я как поддам, и он сразу с копыт. Мы с Моржи навалились на него с двух сторон, придавили к земле, и он лежит ни живой ни мёртвый.

Теперь-то он транзистор отдаст без звука…

И вдруг меня по ушам резанул автомобильный гудок. В пылу драки мы не заметили, что идёт грузовик. Наверно, он уже раньше нам гудел — смутно я, кажется, что-то слышал. Шофёр хотел нас объехать, но мы, как услышали сигнал, так вдвоём и рванулись, не расцепившись. И отлетели не в сторону, а под колёса: перед самым моим носом блеснула мощная фара машины. Ещё бы секунда — и конец.

Но в тот же миг страшно скрипнули тормоза, пронзительно завизжали колёса, и пятитонный грузовик остановился.

С треском распахнулась дверца кабины, с криком и бранью выскочил шофёр, красный как перец, и на нас:

— Эй, щенки проклятые! Другого места не нашли?! Только посерёд улицы. Ух, мерзавцы! A-а, ясно, из-за приёмничка дерётесь. Ну-ну! Но из-за него вы больше драться не будете!

Не успел я и рта раскрыть, как он дёрнул к себе транзистор, спихнул с дороги ногой оба велосипеда, хлопнул дверцей кабины, включил мотор, и здоровенная пятитонка грузно тронулась с места. Всё это произошло в одну минуту.

Тут я только пришёл в себя.

— Эй, подождите! Постойте! Отдайте транзистор!..

Грузовик уехал.

Мой противник стряхнул со штанов пыль и ухмыльнулся до самых ушей.

— Ну что, добился своего? Теперь ты доволен?

И тут… хотя я сам понимаю, что это стыдно, в особенности для пятиклассника, но как только малый это сказал, я заплакал. Заплакал от бессилия и злости. А Моржи, увидев мои слёзы, завизжала так жалостно, как затянутый рывком велосипедный тормоз.

Малый разинул рот и тупо уставился на нас.

— Вот комики. Ревут из-за какого-то паршивенького транзистора…

Мы стояли с ним почти рядом, и теперь я мог рассмотреть его как следует. Ну и рожа! Вся в острых углах, с толстыми губами и глазами, от которых, как говорят, добра не жди.

Он был года на три старше меня и до жути похож на Фуллайтара, одного нашего школьника, которого учителя и ребята прозвали «Школьный кошмар». Его даже на год исключили из школы… Может, и этого тоже. Он, конечно, понятия не имеет, как сделать транзистор. Да ему такое и в голову не придёт. Вот ножку подставить другому — это он может.

Но я всё-таки с ним заговорил. Пусть хоть знает, какой он подлец, — сперва украл транзистор, а теперь насмехается. А может, и не поэтому. Может, я так переполнился переживаниями, что обязательно надо было выложиться — всё равно перед кем…

— Да? Паршивенький транзистор? А ты знаешь, какой это транзистор?! Ты знаешь, что вся школа ахнула, когда он его сделал?!

Торопливо и сбивчиво, размахивая руками, я рассказал про транзистор и Лали Дока. А пока я говорил, случилась совсем непонятная вещь. Этот малый нагнулся, медленно поднял велосипед, зажал ногами переднее колесо и выпрямил свёрнутый руль. Потом стал смущённо крутить на ручке руля резину. Я умолк, а он так тихо и невесело говорит:

— Ладно, скажите вашим ребятам, чтобы не сердились…

Он обратился ко мне и Моржи. Потом поставил на педаль ногу, подумал секунду и говорит:

— Хочешь, скажу тебе номер грузовика? БК-26-58.

Вот здорово!

— Как ты запомнил в такой свалке?

— А мне это ничего не стоит. Один раз увижу какое-нибудь число и на всю жизнь запомню. Хочешь, дай мне два трёхзначных, а я помножу? Ну ладно, сейчас это ни к чему. Привет.

— Привет, — задумавшись, нерешительно протянул я.

Он сел на велосипед и медленно покатил.

Я смотрел ему вслед. Он взбирался по склону холма, потом перевалил вершину и исчез.

С номером-то он мне подкинул идею.

Может, удастся догнать грузовик, кто знает! Он уехал минут двадцать назад. Нет, наверно, не догнать даже на моём велосипеде.

Или попробовать?

Я подумал, подумал и решился.

И вот почему.

Когда мой папа работал над смолой Ф-40, у него тоже не всё шло гладко. У него тоже сперва не получалось. И кое-кто на заводе говорил, что у папы вообще ничего не выйдет. Папа, конечно, волновался, переживал. А мама говорит: «Перестань изводить себя, Иштван. Старая смола была хороша и теперь хуже не стала». Но папа тряхнул головой и сказал: «Нет, это дело чести. И я её сделаю».

По-моему, вернуть транзистор Лали — тоже дело чести.

Я стал осматривать велосипед.

Что за машина! После такой отчаянной встряски осталась целёхонькой, без единой царапины, даже руль выпрямлять не надо. Только здорово запылилась. Я вынул из сумки тряпку, протёр все части, и Моржи, мой верный друг, тоже лизнула его раз-другой, чтобы было побольше блеска. Велосипед заблестел как новенький.

Ну, Моржи, забирайся в корзину, попробуем разыскать грузовик с номером БК-26-58.