ПРЕМИЯ

Теперь, Моржи, рассказывать буду я.

После разведки надо было приниматься за фотовитрину.

Я пошёл на завод, взял со склада фототовары, цветную тушь, большие листы картона, и мы с Лали принялись за дело.

Ну и молодчина Лали! Если бы не он, я бы, может, один и не справился.

Зверски трудное дело переснимать диаграммы из книги. Чуть что не так в настройке или в экспозиции, и вся работа идёт насмарку — снимок такой мутный выходит, что ни букв, ни цифр не разберёшь. Печатать тоже надо умеючи. Но у Лали руки просто золотые: за что ни возьмётся, всё делает как нельзя лучше. И снимки получились прекрасные.

Потом мы их наклеили на здоровенный картон и под каждым снимком написали текст разноцветной тушью. Пока делали фотовитрину, столько узнали интересного, что я твёрдо решил стать химиком. Даже представить нельзя, какая выгода народному хозяйству от химии. Например, обувь. Туфли из искусственной кожи, которую производят химическим путем, обходятся во сто раз дешевле, чем из настоящей. Вот какие чудеса!

Мы с Лали работаем, а Моржи посиживает рядом и смотрит. Сидела, смотрела, а потом, наверно, заскучала и давай теребить меня за носки. Это значит — зовёт гулять.

— Послушай, Моржи, — говорю я ей, — не мешай нам работать. У нас важное задание. Если я стану бездельничать, как ты, мы никогда его не кончим.

А Моржи не унимается: теребит и теребит. Может, и ей захотелось рисовать?

— Не приставай, Моржи, — говорю я опять. — Это не карбамидная смола, а настоящая, нешуточная работа. Тут мы и без тебя обойдёмся.

Моржи упрямиться не стала, отошла и давай на веранде резвиться.

А мы с Лали принялись думать, какой тушью писать. Четырьмя цветами мы уже написали, и нам не хотелось повторять какой-нибудь цвет. Сидим обсуждаем, Моржи носится как угорелая и вдруг — хлоп! — опрокинула две бутылочки с тушью; тушь потекла, а я от досады чуть не стукнул Моржи линейкой.

— Да ну тебя, Моржи! Если не можешь помочь, то по крайней мере не мешай!

Стали мы вытирать лужицу, приложили листок бумаги и тут же уставились друг на дружку развесёлыми глазами. На бумаге была клякса чудесного цвета! Моржи разлила красную и синюю тушь, а когда обе туши смешались, получился изумительный цвет цикламена. Мы взяли пипетку, втянули в неё смешавшуюся тушь и стали писать. Ну и красота получилась, лучше не придумаешь!

Молодчина Моржи — опять выручила. Мы тут же назначили её главным художником. А Моржи от радости припустила на кухню и пошла ставить опыты. Ух и хитра на выдумки Моржи! Перемешала банку сметаны с миской свёклы, и получился очень красивый беловато-лиловый цвет. Злые языки утверждали, будто Моржи хотела смесь съесть, но это, конечно, оговор, потому что Моржи о еде и не думала, она изобретала новую краску. Жалко, что мама ей не поверила, и Моржи, униженная, вылетела из кухни с такой скоростью, как будто её запустили на земную орбиту.

Мы с Лали так увлеклись, что не заметили, как пролетело время. А когда поставили последнюю точку, даже чуть-чуть приуныли: очень уж хорошо нам работалось.

Взял я фотовитрину и понёс её на завод.

— Работа хорошая, — сказал папин директор. — Придраться не к чему. И сделано в срок. За это полагается премия. Сейчас я тебе её выпишу.

Я так и ахнул. Премия? Мне? Да я об этом даже не думал. Я ведь старался не ради денег. Всё обстояло гораздо проще: завод нуждался в моей помощи, и я заводу помог. Я и мой друг Лали.

— Пожалуйста, не надо премии, — сказал я растерянно. — Это же дело общественное…

— Потому-то и премия, — сказал директор. — И ты её заслужил.

Он взял лист бумаги и начал писать.

«Интересно, сколько он выпишет?» — пронеслось у меня в голове, и я скосил глаза на его правую руку.

Ура! Ура! Тридцать рублей!!! Да это же целый велосипед… Кто бы мог подумать!

— Большое-пребольшое спасибо, — заикаясь, проговорил я и, не помня себя от радости, помчался в бухгалтерию.

А потом… зажал деньги в кулак, выскочил из заводских ворот и дунул в магазин за велосипедом.

Конечно, этот и никакой другой! Ведь я его давно присмотрел.