Алеша Адашев

В семи этими качествами обладал Алеша, сын Федора Григорьевича Адашева, юноша добрый и приверженный к наукам. Макарий любил его, как собственного сына, а потому боялся взвалить на еще неокрепшие плечи юноши столь опасное поручение.

Вряд ли Макарий назвал его имя, если б Алексея не предложил на эту должность сам отец.

Придя к единому решению, встали перед другой задачей: как убедить Андрея Шуйского назначить постельничим сына незнатного дворянина из рода сурожских купцов, ныне посольского чиновника: происхождение и положение отца для этого недостаточно высоки. А кто представит Алешу? Никто из участвующих в заговоре князей и бояр для этого не подходил, а Макарий — тем более: Андрей мог заподозрить в его рекомендации что-то сомнительное, и тогда прости-прощай тщательно продуманный план!

Самое лучшее, если об этом его попросит сам государь, но и тут таилась загвоздка: Адашева привез Макарий из Новгорода, как своего человека, а это могло насторожить Андрей Шуйского. Однако почему обязательно как «своего»? Федор Адашев был для Макария лишь поставщиком редких книг, доставляемых бывшему торговцу многочисленными друзьями-купцами из путешествий по всему свету. Естественно, что новгородский архиепископ предпочел держать его при себе, переехав в Москву. Продолжая работу над священными текстами, он нуждался в притоке новых книг. Исподволь, используя эти доводы, юный государь мог усыпить подозрительность первобоярина!

Наступил день, когда Макарий с Адашевым посвятили Алешу в свои планы. Тот был рад послужить общему делу и сразу согласился.

Алеша часто бывал в покоях отца Макария еще в Новгороде, помогал ему в переписке отдельных глав «Четьи-Миней», много читал, но особенно увлекался историей Рима и римским правом, сопоставляя их с историей и правоведением других государств, в первую очередь, русского. Переехав в Москву, он стал завсегдатаем митрополичьей библиотеки, которая была куда обширней новгородской.

Приемная митрополита всегда была полна гостей после утренней службы в Успенском соборе: кто шел советоваться с первосвятителем насчет сватовства либо свадьбы сына или дочери, кто звал домой отслужить молебен у постели больного или исповедовать умирающего, кто просил освятить жилище, именинный пирог или особо дорогие сердцу вещи. Никогда не иссякали нужды обширной паствы первого духовника на Руси! Приезжали и из других городов, особенно из Новгорода: никак не могли его жители забыть своего первосвятителя. Послушники сновали среди просителей, узнавали о цели посещения, докладывали Макарию. Порой приходилось подолгу ждать. Иные грамотеи заходили в библиотеку скоротать время, пока подойдет очередь ко владыке. Он же никому не отказывал в стремлении почитать в тиши учения святых отцов.

С государем Алеша еще ни разу не сталкивался, а тут Макарий специально подстроил их встречу.

Юноша читал старинную рукопись по истории государства и права, когда в библиотеку вошел Ваня. Алеша встал и поклонился, Иван ответил ему, как принято, милостивым, но равнодушным кивком головы.

Для встречи отроков Макарий выбрал день, когда посетителей было мало и, отпустив последнего, зашел в библиотеку. Он увидел две разномастные головы: русую — Алешину и темную — государя, склонившегося над книгами по разным углам горницы.

— Как я рад, милые чада, что вы, пусть и случайно, сошлись здесь! — с напускным удивлением воскликнул Макарий. — Государь, хочу представить тебе Алешу Адашева, который в истории государства и права поднаторел куца больше меня! И знаешь, он мечтает ввести на Руси лучшие из законов Рима, да и иных государств, которые именно благодаря этим законам достигли благоденствия и процветания!

Подростки познакомились. Ваня заглянул в рукопись, которую читал Алеша и, убедившись, что это «Римская история от основания города» Тита Ливия[55], радостно воскликнул:

— О, это великий труд! Неужели ты прочел все эти книги?!

— Нет, только те, что есть в библиотеке.

Они разговорились. Алеша во всем понравился Ване. С виду он был полной противоположностью Феде Воронцову, которого до сих пор Ваня не мог забыть. С чистого открытого лица доверчиво и прямо смотрели широко расставленные серые глаза, разделенные прямым крупноватым носом. Застенчивая улыбка смягчала резковатые черты и сразу располагала к себе. Женственно-ленивая красота Феди, его самовлюбленная речь с высокомерной повадкой, недоговоренностями и томным хохотком не имела ничего общего с мужественной красотой Адашева-младшего и естественной прямотой поведения, но именно это сейчас и пришлось по сердцу Ване. А познания Алеши в науках, которые для него, государя, в будущем были особенно важны, просто восхищали.

Макарий только через час заглянул к ним снова и застал горячо спорящими о книгопечатании: Алеша говорил о необходимости создания специального приказа переписчиков и толмачей, а Иван настаивал на том, что пришло время сделать свою русскую книгопечатню. Расстались уже друзьями, договорились встретиться вновь и скоро стали приходить в библиотеку каждый день в одно и то же время.

Митрополит с надеждой взирал на крепнущую дружбу подростков и наконец выбрал день, чтобы наедине поговорить с Ваней о назначении Алеши постельничим.

— Да лучше и придумать нельзя, отче, — ответил Иван, — только ведь Алеша незнатен, а для честолюбца Шуйского родовитость — главное. Чем мне объяснить эту просьбу?

— А ты скажи правду, как есть: мол, плохо сплю по ночам, а самому читать божественные книги при свече — глаза устают, так пусть займется этим сын одного худородного служаки из посольского приказа, Алешка Адашев. Он, дескать, зело начитан и байки всякие знает, будет сказывать вместо бродячих слепцов: те уж больно грязны, а этот чуть почище! Пускай прошение легкой шуткой обернется!

— Здорово ты, владыко, придумал! — обрадовался Ваня. — Ловко обведем этого спесивца вокруг пальца!

Задуманный накануне разговор состоялся. Андрей Шуйский и впрямь взял наживку, заготовленную впрок, и позвал Алешу к себе на прием. Юноша в свою очередь сыграл роль подобострастного лапотника и, следуя наставлениям отца и митрополита, буквально ел первобоярина глазами.

— Ну, в каких же науках преуспел ты, парень? — спросил тот, пренебрежительно оглядывая подростка.

— Писания святых отцов, особливо если много раз перечитывать, — ответил Алеша.

— А ну, послушаем, гладко ли читаешь, — Шуйский протянул ему Ветхий Завет. Алеша стал занудно бубнить указанную страницу, нарочито сбиваясь и всякий раз прося прощения.

«Да, этот чтец вряд ли долго продержится у Ивана, он ведь привередлив», — подумал Шуйский, а вслух сказал: — Ладно, хватит, а еще какие науки знаешь?

— Знаю сказки, былины, у нас, новгородцев, их дюже любят.

— А про «Четьи-Минеи» разумеешь? Твой отец, вроде, тоже в них принимал участие, Макарий ради этого его и в Москву перевел.

— Слыхал, — придурковато ухмыльнулся Алеша. — Только батька-то мой в них ни бельмеса не смыслит! Он святителю всякие редкие книги у знакомых торговцев доставал, да по дорогой цене архиепископу и сбывал. Ведь батяня мой из Сурожа родом, из богатого купецкого рода, а это уж потом его в дворяне пожаловали. А у сурожан слыхали, небось, поговорку: на брюхе шелк, а в брюхе — щелк: любят пофасонить!

— Что-то по тебе оно не видно! — ухмыльнулся Андрей Шуйский.

— Так я же не сурожанин, а новгородец, я в Новом вольном городе родился, не то что батька. Мы потому и в Москву переехали, чтобы к вам, почетному новгородцу, поближе быть. А митрополита батя побаивается и сюда поехал только из-за больших денег, которые он ему за книги дает.

— Так батька твой не дурак! — засмеялся первобоярин и приятельски похлопал Алешу по плечу. — Ладно, сделаем тебя постельничим. Только чур: служить мне будешь верно, как пес, о всяком слове в покоях государя мне должон докладывать, тогда и я тебя милостью не оставлю!

— Премного благодарны! Будете довольны!

И Алеша вышел спиной к двери, низко кланяясь.