237. Владимир. Занзибарские девушки и Маркиз Карабас.

Вот и вечер, дело к ночи. Женщины закончили париться и ушли в дом – обживаться. Нам выделили здоровенную избу, аж на 18 мест – просторную, с настилами, матрасами и печкой-буржуйкой. Неслыханная роскошь после ночёвки в тесной баньке!

Мы перенесли туда наши рюкзаки, а сами вернулись в беседку – посидеть ещё немножко перед сном. Вскоре вернулся Виктор, а ещё через минуту подошли егерь Иваныч, а с ним Геннадий и Виталий – из «местных». За двумя столами место нашлось всем. Сосед жестом волшебника извлёк ещё одну бутылку водки – ого! «Абсолют»! Неужто он ещё с города, с первого нашего похода «за хабаром» сохранил?

Рыбак от водки отказался, вытащил початую бутыль «Коктебеля». Тоже, значит, заначил когда-то. Тимофей вообще не притрагивался к спиртному, глядя на него – и я отказался. Хватит, пожалуй, на сегодня. Ещё и ночью дежурить, и завтра в гору лезть…

Но пришедшие с егерем отказываться не стали, как и сам Иваныч. Ну, я их могу понять. Они тут сидели больше недели, соскучились, небось, и по спиртному, и по общению с новыми людьми. Ну и в некотором смысле – праздник у них сегодня. День спасения, однако!

Наполнили рюмки. После первой – Рыбак достал заветную книжечку стихов, принялся перелистывать.

– Что сегодня почитаешь? – спросил я.

– Да вот никак не выберу. «Сахара» очень хороша… Но она длинная, вы замучаетесь слушать до конца. То же самое насчёт «Маркиза Карабаса» – стихи просто блеск! Но длинновато. А сокращать… – он пожал плечами. «Слово», или «Потомки Каина», или «Выбор» – тоже шикарные вещи, мощные. Но – не сейчас. Мрачные мысли. А завтра трудный день. Нет, не годится.

– Тогда что же?

– Да вот, пожалуй, из африканских песен. «Занзибарские девушки». Вам всем должно понравиться.

Подняв руку со стаканом, Рыбак призвал к тишине, и качая тем же стаканом, задал ритм стихам без привычной рифмы:

Раз услышал бедный абиссинец,

Что далеко, на севере, в Каире

Занзибарские девушки пляшут

И любовь продают за деньги.

А ему давно надоели

Жирные женщины Габеша,

Хитрые и злые сомалийки

И грязные поденщицы Каффы.

И отправился бедный абиссинец

На своем единственном муле

Через горы, леса и степи

Далеко, далеко на север.

На него нападали воры,

Он убил четверых и скрылся,

А в густых лесах Сенаара

Слон-отшельник растоптал его мула.

Двадцать раз обновлялся месяц,

Пока он дошел до Каира,

И вспомнил, что у него нет денег,

И пошел назад той же дорогой.

Он закончил, и наградой ему был смех. Стихи народу, правда, понравились. Кто-то даже попытался захлопать – кажется, не из наших, а из «местных». Вроде Геннадий. Точно, он. Ещё один поклонник поэзии? Возможно. Вообще, типаж такой интеллигентный. И с виду, и по манере.

– Вот что значит настоящая поэзия! Будто бы о глупом дикаре простенькие стихи… а на самом деле, в них смысл куда глубже. Это про всех нас, можно сказать…

– Безусловно. Поэзия самая настоящая. – ответил Рыбак. – Вы Геннадий, верно?

– Верно. Могу и я звать вас по имени?

– Да, конечно. Евгений – вполне нормально. Для своих – можно Женька. Но прошу вас, Геннадий, ради Бога – только не «Женёк». За это могу застрелить.

– Учту, Евгений. Я, собственно, хотел предложить присутствующим ещё одно замечательное стихотворение – «Маркиз де Карабас». Знаете? «Весенний лес певуч и светел, Черны и радостны поля»…

– …«Сегодня я впервые встретил За старой ригой журавля.» Прекрасные стихи. Особенно мне нравится, как кот печёт сорочьи яйца, «И лапкой белой и точёной, Сердясь, вычёсывает блох». Люблю котов. Была мысль прочесть это сегодня – но я подумал, что стих длинный. И выбрал более короткое. У нас традиция сложилась – читать на сон грядущий стихотворение из этой книжечки. Одно, коротенькое.

– Понятно. Ну что ж, не буду лезть со своим уставом в чужой монастырь, как говорится. Просто именно «Маркиз» мне очень близок, поэтому хотел предложить.

– А чем вам близок «Маркиз Карабас»? – спросил заинтересованно Сосед.

– Вы Виктор, да? Видите ли, Виктор, наша Свердловская филармония даже ставила сюиту на эти стихи! Именно поэтому они мне и близки.

– Свердловская? Я думал, ваш город давно переименовали в Екатеринбург.

– Город переименовали, а Филармония осталась Свердловской.

Так он музыкант? Скорее всего! То-то мне весь его облик казался каким-то… чересчур интеллигентным. И эти очки в тонкой оправе, и руки с изящными пальцами, и манера речи. Ну точно, человек искусства. Главное – чтобы не гей. Хотя, он вроде с женой здесь… Да нет, ну просто он из филармонии, и всё.

– Так вы музыкант? – спросил Рыбак. Кажется, его мысли двигались синхронно с моими.

– Да. Правда, не первая скрипка, а скромный контрабас. А супруга моя, Марина Вадимовна – арфистка. Уральский академический филармонический оркестр. Вот.

– Ну круто! – произнёс Денис. – Теперь у нас в команде, значит, контрабас и арфа. Струнная группа. Я могу попробовать себя в ударных. Может, найдём ещё духовиков – будет оркестр.

– Это вряд ли. – парировал Геннадий. – Всё-таки, инструменты у нас весьма габаритные. Так что и контрабас, и арфу пришлось оставить дома. В горы мы пошли без них.

– А как насчёт других инструментов? Ружьё или карабин доводилось в руках держать? – спросил Виктор о более насущном. – Стреляли? В армии служили? Может охотились?

– Увы! – Геннадий развёл руками. – И не служил, и не стрелял. Так что пользы вам от меня ноль. Сожалею!

– Я служил и стрелял. – неожиданно вступил в разговор Виталий, про которого мы уже как-то и позабыли – так тихо он сидел за столом. – Правда, не спецназ, ничего такого. Простой мотострелок. ВУС-100. Потом, правда добавилось – стал 100-097. Это после учебки, когда лычки дали.

– «Замок» что ли? – спросил Виктор.

– Ага. Замкомвзвода. Так что? Сгожусь?

– Подумаем. А в гражданской жизни кто ты таков?

– Я то? Да простой работяга. На заводе «Урал», станочник. Станки, правда, с ЧПУ.

– Станочник – это хорошо. Но ещё неплохо бы нам с тобой поближе познакомиться, пообщаться чуток… Ты как к службе караульной относишься?

– Да нормально. В наряд заступать приходилось.

– Обязанности часового я спрашивать не буду. Просто предлагаю подежурить с нами вместе. Наша с Рыбаком смена – с четырёх утра и до шести. Придёшь?

– Приду. Я тогда прям сейчас спать пойду, и жену предупрежу.

Виталий отправился в свой домик, да и нам с Денисом тоже, пожалуй, пора на боковую. До нашего дежурства тоже уж не долго осталось.