197. Шатун. Иван-чай. Беседа с волхвом.

Расположились в беседке, что прямо посреди поляны. Вокруг домики. Из домиков народ появился, но на нас внимания не особо обращают… или вид делают, что своими делами заняты. Одеты довольно чуднó – смесь русского «этнического» и «туристического». Кто дрова колет или другим каким физическим трудом занят, те легко одеты, в рубахи-косоворотки с вышивкой. А кто охрану несёт – у тех поверх рубах ещё и кафтаны, тоже вида «русского народного». Зато снизу – всё вполне современное. Никаких лаптей да онучей, сплошь берцы. И штаны с кучей карманов, дизайна «милитари». Но это я про мужиков. Женщины от чужих глаз прячутся, что ли? Их не видно почти, они на верандах, наружу выглядывают редко. Но что успеваю заметить – все в длинных платьях светлых тонов, и тоже с вышивкой. Даже издали заметно, что одёжка вся натуральная. Из небелёного льна вроде бы. И неужели домотканое всё? А похоже! Интересно – всегда они так одеваются, или специально для нас принарядились? Скорее уж второе. Не зря же Радомир нас к роднику уводил – дал своим время подготовиться к встрече. Разумно, в общем.

Вот оружия я у них в лагере не вижу. А ведь минимум два ружья-то у них есть. Но с этими ружьями парни сейчас в охране, один справа лагерь обходит, другой слева. Вдалеке, но в зоне видимости.

Мы-то своё оружие в основном у входа в беседку поставили. Но не всё, только самое заметное – ружья, карабины… А вот обрез свой я под рукой держу. Смотрю – и Сосед с «поросенком» не расстался, и Рыбак «Бекаса» у ноги пристроил, Ирина тоже обрез на коленях баюкает. Нормально, в общем. Не совсем уж безоружные остались. Оно и правильно: так-то вроде люди нам встретились добрые. Чаем вот угощают. Но странные они, эти неоязычники. Что у них на уме – кто знает? Так что лучше уж не расслабляться.

В беседку зашёл Радомир, с ним три женщины зрелых лет. «Волхв» присел к нам за стол, а женщины расставили угощение – чай в большом жбане, лепёшки, мёд – и тут же удалились.

– Ну что же, гости дорогие… Кто первый будет задавать вопросы? У вас наверняка есть о чём спросить. Да и нам новости интересны. Что в городе делается? Много ли упырей?

– Ну раз уж ты начал спрашивать, давай мы первыми будем отвечать. – сказал Сосед. – В городе, в общем и целом порядок. В основном всё под контролем, в каждом районе есть местная власть, есть вооруженное ополчение. Занимаются очисткой от зомби, которых ты называешь упырями. По крайней мере – где это возможно, там чистят. Не везде, конечно… Но есть целые районы, уже чистые.

– Это хорошая новость. А что с дорогами?

– Я знаю только с чужих слов. Но дороги пока перекрыты военными. По Траннссибу поезда идут, но редко, и только военные эшелоны. Вот всё, что знаю.

– Ясно. Это плохо, конечно. Значит, нам предстоит долго тут сидеть. Может и зимовать.

– А откуда вы пришли, Радомир? Где ваш дом?

– Название нашего поселения «Рось», но это ведь тебе ничего не скажет.

– Ну почему же не скажет? Название уже о многом говорит. Хорошее слово, правильное.

– А где та Рось? – влез с вопросом Рыбак, и как обычно, продемонстрировал эрудицию: – Я знаю только речку, что сейчас на Украине, правый приток Днепра, в Киевской области…

– Нет, не та. Наша Рось тут, не очень далеко, под Стерлитамаком. Четыреста верст отсель. Мы бы и пешком дошли. Но если дороги перекрыты – не получится. Ну ничего, мы и перезимовать можем. Припасов, правда мало. Охотой жить придётся.

– Не валяли бы дурака, батенька. Зима здесь снежная и долгая. Да, родники не замерзают. Да, дрова найдёте. Но и всё. Кормиться чем будете? Одной охотой не проживёшь…

– Боги не оставят своих детей.

– Это так. Но шли бы вы лучше в город. На бога надейся…

– …А поближе к запасам и к обществу будь. – закончил мысль Рыбак.

Пользуясь повисшей паузой, в разговор вступила Ирина.

– Мы приехали из приюта «Белый ключ». Там были зомби, упыри по-вашему. Много. Но и живые люди спаслись. И мы от них знаем, что две группы ушли в горы, дня три назад, до нападения. Скажите, не вы ли и ваши люди то были?

– Скажу. Видимо, про нас и говорили. Мы как раз из Белого Ключа вышли три дни назад. Но почему вам сказали про две группы? Не знаю. Мы одной группой, вместе шли. Может, просто потому, что мы в двух домиках селились?

– Может. А ещё спрошу – что с Мишей? Смотритель здесь был, Михаил. Встречали такого?

– Как не встречать. Встречали. Теперь лечим.

– А что с ним?

– И что вообще здесь происходило? Когда вы пришли? – спросил Сосед.

– Я расскажу. Раз уж вы наконец спросили. – сказал «волхв», и сделал паузу, отхлебнув чаю. Чай, кстати, был вкусный – и явно не магазинный. Похоже, ферментированный иван-чай. С листочками земляники, черной смородины, мяты, чем-то ещё…

– Мы пришли сюда два дня тому. Не по дороге, откуда вы приехали, нет. Мы горами шли, оттуда и спустились. – Радомир прикрыл глаза, будто вспоминая. – Вообще, мы третий раз уже на Таганай ходим, за последние пять лет. Как подрастает молодёжь в поселении. Мальчикам надо становиться мужчинами. Надо покорять горы. Учиться преодолевать себя, превозмогать стихии. Это – часть взросления. Уж не знаю – поймёте ли?

– Поймём. – сказал Рыбак. – Сами-то мы, хоть и не мальчики, за этим же ходим. Превозмогаем.

– Хорошо, что понимаете. Значит, есть шанс понять нам друг друга и дальше. – он чуть помолчал, и продолжил. – Упырей мы тогда ещё не видели. Но одна из наших знахарок, чьё имя само говорит – Веденя – пришла ко мне утром, и сказала, что видела сон. В том сне были люди с синими лицами, и они пожирали других людей. Были те синие между Явью и Навью, и звались они упырями. Веденя сказала – надо от людей уходить в пустынь, в горы. Иначе быть нам добычей упыриной. Мы и ушли.

– Поверили сну вещуньи? – с недоверием спросил Сосед.

– Да, конечно. А как иначе? Сны – нити, что связуют нас с Небом. Не верить снам – отрезать нити, от Неба отречься. И заметь, ты, неверя – мы правильно поступили. Поверили снам ведуньи, ушли… А кто остался – где они? Скажи мне.

– Сожрали их, да. Ну, правда, не всех. Шестерых мы спасти успели. – Сосед промолчал насчет последующего обращения одной из спасённых… Может и правильно. Держит туз в рукаве?

– А мы ушли раньше. Не думали, конечно, что так обернется. Два дня ещё не знали про эту напасть. По горам ходили, к Небу ближе… Могу тебе сказать – ближе к Небу и сны вещие снятся чаще. Я тоже видел…

– Что?

– Многое. Видел города, где вместо живых людей – мёртвые бродят. Видел матерей, что рвут горло своим детям. Видел море, и в нём – мёртвые корабли, влекущиеся волнами, без единого живого… лишь мертвецы, что жрут и жрут друг друга. Странные сны. Плохие.

– И они оказались явью. – сухо сказал Рыбак. Я даже не понял – вопрос это был, или утверждение.

– Да. Оказались явью. – подтвердил «волхв». – Мы спустились сюда, и сны сбылись. Живые люди убегали в леса. Их преследовали мёртвые. Нельзя убить то, что мертво. Но можно упокоить, верно?

– Верно. И вы смогли, да?

– Мы смогли. У нас мало ружей и патронов. Но, хвала Перуну – у нас есть, чем вернуть Нежить в могилу. Мы справились. Теперь здесь чисто.

– И всё-таки. Если на минутку отрешиться от поэзии… Где Михаил? Что с ним? – спросил Виктор.

– Я чую издёвку в твоих словах. Ты пытаешься быть ироничным? Надеешься вывести меня из равновесия?

– И в мыслях не было!

– Не лги мне. Я пожил на свете не меньше твоего, и жил не только в лесной обители. Твой сарказм насчёт «поэзии» на меня не действует. Но если хочешь, скажу прозой: мы пришли, когда упыри жрали здесь живых. Михаил, тот смотритель, про кого ты спрашиваешь, пытался защищать людей, пока мог. Но у него было всего одно ружьё и мало патронов. Мы подоспели почти вовремя. Но он был ранен.

– Укушен упырями?

– И укушен тоже. Не сильно, всего раз. И мы успели. Сейчас он поправляется, наши знахарки заботятся о нём. Жить будет.

– И ты хочешь сказать, что укушенный не обернулся? – Рыбак почти подскочил с места. – Уважаемый, ты в курсе, что это тянет на Нобелевку?

– Уважаемый… не знаю как тебя зовут… – парировал «волхв» – Мы, вольные люди, внуки Рода, не настолько дикие, чтобы не знать, что такое Нобелевская премия. Но поверь мне, что нам на неё… плевать с высоты примерно этой сопки. Ты понял?