Сороки
Таня вернулась в Лихоборы — что еще могла она сделать? С каждым днем она все больше привыкала к мысли, что она не девочка, а сорока. В общем, сороки понравились ей.
«Симпатичные, в сущности, люди, то есть птицы, — думала она. — Правда, не очень умны, зато доверчивы, а ведь и это немало».
Плохо было только одно: они воровали все, что блестело. Почти в каждом гнезде лежали золотые и серебряные колечки, цветные стеклышки, которыми девочки играют в классы, брошки, серьги и запонки. Это было неприятно. Даже Белая Ворона, гордившаяся тем, что она — ворона, время от времени возвращалась домой с какой-нибудь хорошенькой блестящей вещичкой. И Таня просто не могла понять, как такая почтенная, всеми уважаемая женщина может спокойно принимать гостей в украденных сережках.
— Извините, тетя, — однажды сказала ей Таня. — Но я не понимаю, неужели приятно воровать?
Белая Ворона неодобрительно пожала плечами.
— В тебе еще говорит бывшая честная девочка, — проворчала она. — Нет, моя милочка, воровать надо. Понятно? На то ты и Сорока-воровка.
С этим нельзя было не согласиться. И все-таки, пролетая мимо всего, что блестело, Таня крепко зажмуривала глаза. Только на солнце она не боялась смотреть.
«Ведь солнце все равно невозможно украсть, — думала она, — даже если бы очень захотелось».
И она вспомнила историю о том, как одна молодая сорока решила украсть — конечно, не солнце, а маленькую хорошенькую звездочку, на которую она с детства не могла насмотреться. Родители убеждали ее отказаться от этой неразумной затеи.
— Известно, что черт пытался украсть луну, — поучительно говорили они, — и то у него ничего не вышло. Подумай только! Самый настоящий черт, с хвостом и рогами.
— У меня тоже есть хвост, — беззаботно отвечала сорока.
Но хвост не помог ей, когда она отправилась в путь. Она летела день и ночь, а до звездочки было все так же далеко. Она решила вернуться, но по дороге ей встретился кречет, который, по-видимому, съел ее, потому что она не вернулась.
Это была грустная история, доказавшая, кстати сказать, что воровать опасно. Но, к сожалению, она ничему не научила сорок, хотя о девушке, которая решила похитить звезду, было написано прекрасное стихотворение.
И вдруг распространился слух, что немухинские сороки решили вернуть украденные вещи.
— Никогда не поверю, — сказала Белая Ворона. — Скорее пчелы перестанут жалить.
Но слух повторился, и тогда Танина подруга решила слетать в Немухин. Вернувшись, она рассказала… Это было поразительно — то, что она рассказала. Своими глазами она видела сороку, которая своими ушами слышала, как другая сорока рассказывала, что она видела серебряное колечко, которое ее дальняя родственница вернула какой-то девочке Маше. Почему? Это был вопрос, перед которым в этот день в глубоком раздумье остановились все Лихоборские сороки. Ответ был неожиданный: потому, что девочка плакала и сорока ее пожалела.
Конечно, этот ответ придумала Таня. Более того, именно она шепнула первой попавшейся сплетнице, что немухинские сороки решили вернуть украденные вещи.
— Как, вы еще не вернули зубному врачу Кукольного Театра его золотые зубы? — спросила она. — Дорогая, вы отстали от моды.
«Мода»— вот словечко, которое мигом облетело все сорочьи гнезда. Кому же охота отставать от моды? Сразу же появилось множество сплетен: сороки не могли жить без сплетен.
— Говорят, что сама Черная Лофорина вернула супруге бывшего Министра Двора бриллиантовую брошь, которую она стащила в тысяча девятьсот девятом году.
— А вы слышали, что в заброшенном гнезде дикой сороки нашли изумруд из короны японской императрицы?
Сережки, браслеты, цветные стеклышки, медные пуговицы от старинных солдатских мундиров, копейки, запонки, кукольные глазки вернулись на свои места или — иногда — на чужие. Это, впрочем, не имеет значения. Если без них столько лет обходились люди, без них могли обойтись и сороки.
Вот как произошло событие, о котором заговорил весь город. Вот откуда взялось золотое колечко, которое машинистка Треста Зеленых Насаждений потеряла двадцать лет тому назад, в день своей свадьбы. Вот каким образом директор Магазина Купальных Халатов нашел на столе золотые очки, которые были украдены у него в те времена, когда он еще не был директором Магазина Купальных Халатов.