Ч.1. 5. Будущее и прошлое
Киев, 1988.
Зима. Снег. Холод еще не обжигает, как будет в феврале, но ставит на место любителей романтики. Скоро Новый год.
Алексей немного задержался, закупая все, что необходимо для вечеринки. Он пригласил не так уж много людей, но университетское общежитие — такое место. Придут и неприглашенные, друзья друзей, знакомые знакомых. Он где-то надеялся, что та странная девочка тоже зайдет. Только утром они встретились на кухне — ну как, встретились: она заканчивала готовить, когда он решил вскипятить чайник.
Будет Юля, Тимофей с Антоном, последний наверняка с девушкой — еще не бывало случая, чтоб он приходил не с девушкой и редко когда с той же, что в прошлый раз. Будут Юра, Вадим и Женя — эти двое сцепятся из-за Ницше и третьего рейха, остальных больше будет интересовать флирт и вино.
(- Можешь не рассказывать мне про университетское общежитие. Я сам там жил).
Он постоял у подъезда, докуривая сигарету. Юле не нравится, когда он курит. А ему нравится Юля. Как и две ее предшественницы, это миниатюрная девушка с длинными светлыми волосами. Его вкус не слишком оригинален — пиво, красивые девушки, свобода, мотоцикл, приятная компания. Ну и еще хорошая литература — тут он редко находил общий язык с приятелями. Антон предпочитает изыски слога, он вечно выкапывает каких-то непризнанных гениев и носится с ними. Тимофей целиком и полностью за военную тематику, иногда разбавляя ее современными американскими детективами. Вадим и Женя — те считают беллетристику низменным жанром, а Юра предпочитает вино во всех его видах. Танечка все еще не простила ему прошлогодний разрыв, поэтому усиленно флиртует с Вадимом у всех на виду. Регина без ума от любовных романов, даром, что учится на матфаке. А Юля — Юля, кажется, не любит ничего, но зато любит его.
Гости сходились неравномерно. Юля помогла накрыть, к восьми почти все сползлись. К радости Алексея, Марина тоже пришла. Девушка была по-настоящему талантлива. Если б не ее безумная стеснительность — казалось, она не способна и слова произнести, не покраснев и не продумав речь заранее. Но с ним она иногда говорила, а пару месяцев назад — вот уж непонятно что на нее нашло — дала на вечер тетрадку собственных стихов, которые Алексей оценил: во многом по-детски, местами аморфно, но уже просматривается стиль, и есть вкрапления чего-то самобытного, дикого, своего.
К десяти вечеринка набрала обороты. Вадим с Женей успели обсудить достоинства Шпенглера по сравнению с остальными представителями современной философии и перешли на более злободневные темы. Антон форсил перед новенькой, поглядывая в то же время на Марину — с ней он еще не встречался. Алексей про себя взвесил шансы — вряд ли. А жаль, девочке пошло бы на пользу встряхнуться, может и перестала бы так зажиматься. Все выпили и раскраснелись, слушали БГ, собеседники разбились на маленькие группки, разговоры стали более личными и тихими. И в это время раздался стук. Регина, как всегда, отличилась. Во-первых, она не могла прийти вовремя. Во-вторых, она не могла прийти как все. Несмотря на полуметровые сугробы, на ногах ее были босоножки, вместо пальто — тощая желтая курточка, в пышные волосы вплетены медные монеты. И когда она вошла и разделась, вызвав восхищенные восклицания, и общество смогло обратить внимание на что-то еще — из тени великой вышел вперед молодой человек, которого никто из них не встречал раньше.
— Ребята, знакомьтесь! — покровительственно представила молодого человека Регина. — Это Омар.
Как можно было ожидать, Омар произвел впечатление на всю компанию. Не будь он даже арабом, он был просто красив.
(- Омар — не совсем арабское имя.
— Тогда они этого еще не знали.
— Постой, откуда он там взялся? В те годы иностранцев в общежитиях почти не было. Это сейчас их много.
— А это необычная история.)
Рядом с ним Алексей чувствовал себя мелким и незначительным, Вадим с Женей понимали, что треп о философии в женских глазах меньше, чем ничто, Антон, может быть, первый раз в жизни ревновал ту, с которой пришел, и лишь Юра продолжал пить. Регина ходила хозяйкой положения, Танечка дулась в два раза больше, чем обычно. Сам же виновник ничего не замечал. Он был мил, весел, шутил, ухаживал за Региной, был галантен с девушками и дружелюбен с парнями. Он, и правда, был неплохим парнем. Пока, зажатая в угол кухни другими девушками, Регина откровенничала о новом знакомом, Алексей успел составить о том собственное представление. Никто в тот вечер — ни Алексей, ни даже девушки, наблюдательные в таких вопросах, не заметил ни капли обоюдного интереса между Омаром и Мариной.
Лондон, 2005.
— Зачем ты возишься со мной?
Закономерный вопрос. После того, как Эмма вытащила его из тюрьмы и, как куль с мукой, переслала себе по почте, прошла почти неделя. И это не была легкая неделя. Больной, злой, разобранный на части, он требовал внимания, жаждал одиночества, сетовал на зависимость, но не мог обойтись без помощи и полдня. Все это время Эмма была нянькой, слушателем, медсестрой — а ведь она еще ходила на работу.
— Зачем тебе это?
— Потому что я добрый человек.
— Я хочу уйти!
— Иди. Я тебя не держу.
Он с трудом оделся — после тюрьмы все было трудным — и вышел в холод лондонского вечера. Горел вечерний свет, чистые улицы, красивые дома — он первый раз понял выражение Мишкина «пластиковый рай». Ему было холодно и одиноко тут. Может ли быть, что всего лишь месяц назад он, как мальчишка, радовался, что ходит по этим улицам? Как будто большие дяди выше, над его головой, улыбаясь, впустили его в хрустальную мышеловку. А он и обрадовался блестяшкам, лежащим на самом виду. И пропустил что-то очень важное.
Так, Мишкин. Это дело незакончено. Сначала надо довести до конца работу с клиентом. Потом, если сможет, вернуться в LA. Неизвестно, что он мог бы сделать для Джены-Стефани, но просто так устраниться и все забыть — нет. Он не осознавал этого, и рядом не было никого, кто мог бы ему сказать, но сегодня впервые он был взрослым человеком.
Занятый разговором с собой, Дима не заметил, что вышел на более людную улицу и идет против основного потока. Люди отскакивали в стороны, когда на их пути возникал угрюмый мужчина, продавливающий себе дорогу с наглостью танка. Несколько человек оказалось или более упрямо, или более оптимистично, но после очередного столкновения Дима вдруг осознал, что только врезался в человека. И что человек этот, вопреки очевидности, извиняется.
Спустя несколько часов, накрутив несколько запутанных маршрутов, Дима вернулся и прошел прямо к себе. Эмма, впрочем, и не требовала отчета. Она устала за день, а к его истерикам научилась относиться снисходительно.
Первый вопрос разрешился неожиданно быстро. Телефон Мишкина не отвечал. С десятой попытки он вспомнил слова Адама «ваши русские друзья» и позвонил в Киев — сначала посреднику, но тот был не в курсе событий, потом Катерине Михайловне, о которой знал, что это второй по важности в «русской компании» человек.
— Вы знаете, который час? — была первая реплика ответившего телефона.
— Нет. Который? Простите, это Дима. Дима из Лондона. Я не могу дозвониться до Иннокентия Борисовича. Вы что-то о нем знаете?
Женщина смягчилась. Да, она знает. По сути, она даже имеет четкие распоряжения, которые ему оставил Иннокентий Борисович перед своим отъездом — куда? Что он делает в Болгарии?
Тут дама стала твердой как скала.
— Ваша работа на данный момент окончена, молодой человек. Если хотите, можете считать это отпуском.
— А можно узнать…
— Сожалею, я больше ничего не могу вам сказать. Оставайтесь на связи, если возникнет необходимость, мы ам сообщим.
И бросила трубку.
Тот другой Дима, Дима прошлого месяца, тут бы обиделся. Его бы огорчила безаппеляционность дамы, он стал бы переживать из-за того, что кто-то счел его молокососом, непригодным для серьезных дел. Диме сегодняшнему на это было наплевать. Возникнувшая свобода давала ему возможность заняться делом более важным.
Болгария, 2005.
Как известно, болгары — наши братья. Все знают о том, какое влияние на нашу культуру оказали Кирилл и Мефодий. Но дальше этого знания о Болгарии у среднего русского и среднего украинца не идут. По пути Иннокентий Борисович очень кратко рассказал Сереже о русско-турецкой войне, разрушении третьего царства и коммунистическом периоде в истории Болгарии. История была долгой, но и путь длинным.