V

Морозец на улице чувствовался, когда выходили из кафе, где было накурено. Туман стоял от дыма. Поэтому воздух на улице показался необычно легким, свежим. Дышать хотелось.

— Поздняя осень! Здоровый, ядреный воздух усталые силы бодрит, — пропел Борис. — Бывайте, мужики! Я тачку ловлю. Любовные дела впереди!..

— И я отчаливаю. Ромишевский, будь.

Домой Палубин приехал в начале двенадцатого. Никогда он еще так поздно не возвращался, да еще выпивши. Но Ира поймет. Он обрадует ее. Давно пора уходить с завода. Там ловить больше нечего… Хватит! Теперь я москвич. Пора в люди выбиваться…

Ира его ждала. Он снимал куртку, она смотрела с упреком.

— Ира, я с Борисом был, — говорил Роман виноватым шепотом. — Выпили пивка…

— Ты подальше от Бориса держись… — грустно произнесла Ира. — Довыпиваешься!

— Ира, ты что? Борис — мировой мужик. Он меня столько раз выручал!

— Мировой, золотой… Чугунный скорее…

— Ты его плохо знаешь! Поближе познакомишься, поймешь…

— Нет у меня желания знакомиться с ним ближе… Ты есть будешь?

— Не надо, Ирочка! Мы там ели… — Они вошли в комнату.

Палубин подошел к спящей девочке, чмокнул ее в щеку и обернулся к жене, обнял ее, ласково провел рукой по животу.

— Наследник там… Заживем мы с тобой скоро, Ирочка!.. Я тебя обрадовать хочу. Завтра я пишу заявление на расчет. Ухожу из цеха.

— Куда?

— Пойду официантом… в ресторан! — Роман произнес это гордо, глядя на Иру, ожидая от нее пусть не восторга, но радости.

— Ты серьезно? — спросила она нахмурившись.

— Ну да!

— Ты на заводе зарплатой недоволен был, а знаешь, какова ставка у официанта?

— У бармена ставка еще меньше, а ты знаешь хоть одного бармена без машины?

— Я ни с одним барменом не знакома — ни с машиной, ни без машины и знакомиться не хочу, — сердито сказала Ира и дальше говорила, повышая голос. — Если бы тебе нравилась работа официанта, я бы слова не сказала — иди, работай! А ты заранее надеешься народ грабить! Ты думаешь вообще-то, куда тебя дорожка эта приведет?.. Житию бармена он позавидовал… Да пусть они хоть на трех машинах катаются! Лучше на хлебе и воде сидеть, чем такой жизнью жить.

— Тише ты! Соню разбудишь! — шепотом остановил ее Роман. — Честный народ по ресторанам не ходит… Ты часто по ресторанам разгуливаешь?

— Бывала. И я бывала!

— Раз в год, если не реже. Таких за версту видно… А ворюгу и облегчить не грех! Тем более я иду в такой ресторан, где вся нечисть собирается… Туда простому не попасть.

— Тебе не стыдно слова такие говорить, а? Или в тебе хмель высказывается? Море сейчас по колено, да?

— Ирочка. Милая! — обнял Роман жену, прижал ее голову к своей груди, гладил по волосам. — Жизнь сейчас такая, или лежи в грязи, или… И надо принимать ее такой, как она есть, и жить по ее законам… Я одену тебя, как куколку… Соня у нас красавица. Приоденем ее, как ту, помнишь, сегодня, в джинсиках? Любоваться все встречные будут… А ты какая красавица будешь в фирменной одежде…

— Дурачок!.. Официант! — смеялась Ира. — Завтра прохмелеешь, стыдно будет.