— На три! — задохнулась женщина. — Мне двадцать предлагали, я посмеялась только… А ну пошли отсюда! — закричала она, видимо, от отчаяния. — Собаку спущу! Тарзан!
Кобель захрипел, заметался на цепи.
— Не хулиганьте, мамаша! — прикрикнул Веня. — Мусора… милиционера позову! Мы при исполнении служебных обязанностей!.. Не мешайте работать!.. Федор Феоктистович, готово?.. Раскладывайте рейку и туда! — указал Веня карандашом за парник, а сам стал к теодолиту. — Мамаша, отойдите в сторонку!
Роман взял рейку, разложил ее и пошел по широкой асфальтированной дорожке к дому, потом вдоль стены к парникам.
— Чего ты обходишь? — крикнул Веня — Иди напрямик! Все равно через две недели все перекопаем!
Роман двинулся прямо по цветам, ломая стебли.
— Куда ты! — закричала женщина и кинулась за Романом. — Цветочки не топчи, не топчи, гад! Я их срежу! Ох!
Роман остановился за новеньким стеклянным парником. Крыша у него была поднята, и внутри что-то густо зеленело. Рейку он поставил перед собой.
— Левее, левее чуть-чуть! — кричал Веня. — Вот так! Повыше!.. Ничего не видно за этим парником проклятым!.. Да разбей ты эту раму поганую! Крышу, крышу, я имею в виду!.. Торчит, сволочь, метр не видно!
— Только попробуй! Я те разобью! — кричала и женщина на Романа, чуть не плача.
Кобель неподалеку, там, где были яблони, рвался на цепи. Роман не знал, что делать, действительно крышу разгрохать, как требовал Веня, или тот в роль вошел, просто для понта орет.
Женщина заметила, что Роман растерялся, подошла к нему и просительно заговорила:
— Федор Филимонович…
— Феоктистович, — поправил Рома.
— Федор Феоктистович, как же так, а? Как же мне теперь…
— Я-то чего, — смутился Роман и понял, что хорошо, что смутился, нужно играть доброго простачка, которого архитектор шпыняет, как хочет. — Это тот дурак! — кивнул он в сторону Вени, понизив голос, а Веня, увидев, что Роман разговаривает с женщиной, примолк. — На место не выехал, а чертеж сделал. Можно было и склад, и коммуникации на пустыре возводить!.. Но чертеж утвердили: смету составили! Теперь исполнять надо, — вздохнул Роман.
— Может, что сделать можно, а? — с надеждой просила женщина. — Я не постою!
— Наверное, можно! Но ему выговор вкатят, если переделывать… Вы же видите, он дурак, горлопан, упрется… Вы поговорите с ним… От него зависит…
— Замри, гад! — донесся крик Вени на собаку. — Пришью!
— А он насчет того… — Женщина потерла большим пальцем по плотно соединенным указательному и среднему. — Строг?
— Кто сейчас… — безнадежно махнул рукой Роман и отвернулся.
Женщина торопливо двинулась к Вене, цыкнув по пути на кобеля:
— Сядь, Тарзан! Сядь!.. Вениамин Антоныч… — услышал Роман ее голос со сладкими нотками.
— Аркадьич! — недовольно перебил Веня. — Не мешайте работать!
— Вениамин Аркадьич, можно на минутку вас?
— Чего вам?
— Вениамин Аксеныч…
— Аркадьич, грю! — рявкнул Веня.
— Простите, Вениамин Аркадьич, планчик нельзя ли изменить чуток, а?
— С какой стати нам его менять? — спросил насмешливо Веня.
— Ну как же… Сами говорите, дом…
— Да, дом хороший, а нам-то что?
— Вы обижены не будете, — торопливо заговорила женщина. — Выговор пустяк! Забудут! Я не постою…
— За чем это вы не постоите?
— Ну, я понимаю… План утвержден… Средства нужны…
— Да, средства нужны! — солидно подтвердил Веня.
— Сколько? — тихо спросила женщина.
Веня растопырил на одной руке всю пятерню, а на другой выставил три пальца. Он решил взять себе шестьсот, а Роману дать двести. Хватит тому и четвертой части.
— …десять, — выдохнула с надеждой женщина.
— …сот!
— Ой!
— Федюньчик! — крикнул Веня. — Ломай крышу, чего встал?
— Не надо! — вскрикнула женщина. — Я согласна! — она дышала горестно. — Но у меня наличными столько нет! Я к брату сбегаю. Он рядом!..
Женщина ушла. Веня с Романом стояли у теодолита, ждали. Веня курил, посмеивался:
— Видал, а? Восемь стольников! Заживем мы с тобой, Романчук! Ну не гений я, а? Не гений?
— Гений, гений! — буркнул Роман. Ему хотелось поскорей получить деньги и удрать.
Кобель зорко следил за ними, непрерывно и злобно урча. Послышался разговор за забором. Замерли, прислушиваясь.
— Не мельтеши! — говорил мужской голос. — Наверстаем. Лучше восемьсот потерять, чем все!
Веня подмигнул Роману. Палубин приободрился.
— Здравствуйте! — быстро вошел в дверь полноватый мужчина. Взгляд у него был уверенный, цепкий. Он энергично пожал руку Вене, сразу определил, что он главный, и без предисловий бросил: — Пятьсот хватит, и дело крыто!
— Восемьсот! — покачал головой Веня. Если бы он не слышал слов мужчины, согласился бы на пятьсот, но теперь знал, что тот торгуется. Мужчина, кажется, знакомый был, где-то они общались. Это смутило, и Веня решил, что сильно торговаться не следует.
— У нас только шестьсот на руках имеется…
— Хорошо… гоните шестьсот!
Мужчина вдруг взял в кулак свой подбородок и чуть приоткрыл рот, всматриваясь в Веню и что-то припоминая.
— Архитектор? — быстро ткнул он пальцем в Веню, отпустив подбородок.
— Архитектор! — ответил Веня.
— Архитектор?! — снова ткнул пальцем мужчина.
— Архитектор… — проговорил Веня не столь уверенно. Он узнал. Это был официант. Он однажды Веню пьяного из ресторана выбрасывал.
— Зови милицию! — крикнул мужчина своей сестре.
Женщина испуганно кинулась к калитке. Веня схватил в охапку теодолит, но мужчина врезал ему по шее. Веня чуть не кувыркнулся на землю, удержался, но теодолит выронил и бросился вслед за женщиной, столкнул ее сзади с дорожки и выскочил на улицу. Роману путь к калитке преградил мужчина, и Палубин с рейкой помчался по участку, по цветам к забору. Кобель прыгал, рвался, исходил слюной от ярости. Хорошо, хоть цепь не доставала до забора в том месте, куда бежал Роман. Он перекинул рейку через забор, ухватился за него руками. Ладонь обожгло. Поверху по доскам была прибита колючая проволока. Палубин взлетел на забор, перекинул ноги и повис по другую сторону вниз головой. Зацепился джинсами за проволоку. От страха он резко дернулся. Брюки затрещали. Роман соскользнул, ударился об землю плечом, вскочил, схватил рейку и помчался в лес вслед за Веней. За деревьями оглянулся. Погони не было.
Джинсы были порваны, за теодолит пришлось платить. Борис нахохотался, потом дал взаймы. Опять Роман в кабале у него оказался. Нужно было где-то брать деньги, чтобы с ним расплачиваться. Борис обещал им найти более безопасное и выгодное дело. Подработают и расплатятся. Но месяц целый молчал об этом, хоть и виделись на работе каждый день. И вот в это воскресенье вечером предложил встретиться…
Соня прибежала из кухни и закричала:
— Мама говорит, она обед готовит! Пообедаем и гулять пойдем!
— Ну вот, видишь. Посмотрим «Утреннюю почту», пообедаем, а потом гулять.
— Да-а! А солнышко уйдет… — разочарованно протянула Соня.
— Куда же оно уйдет? Видишь, небо какое голубое, спрятаться некуда! — подвел девочку к окну Роман.
— А летом небо голубое было, да? — спросила Соня. — Голубое-голубое!
— Голубое-голубое! — взял девочку на руки Роман. — Как море, голубое. И бантик твой, — дунул он на голубой бантик на голове девочки.
После обеда гуляли по улице втроем. Соня шла между ними, держалась за руки, подпрыгивала, вертелась, повисала у них на руках, поднимала ноги.
— Ты знаешь, Ром! — сказала Ира смущенно, не глядя на мужа. — Я, наверно, того…
— Чего? — не понял Роман.
— Беременна… Ты как… — но Роман перебил ее, выпустил руку девочки, обхватил Иру руками, прижал к себе, чмокнул в щеку, в другую, закричал:
— Точно! Точно это?
— И меня поцелуй! — кричала, прыгала возле них Соня.
Роман подхватил ее, поцеловал, спрашивая возбужденно:
— Сонечка, ты хочешь братика? Хочешь, чтоб мы тебе купили братика? Маленького-маленького!
— Маленького-маленького, — повторила Соня и кивнула: — Хочу!
— И я хочу! — вскричал Роман. — И я хочу!
— Ну, успокойся, — смеялась Ира, глядя на них. Она, когда почувствовала, что ребенок будет, волновалась страшно, как отнесется Роман. А ей хотелось родить ему сына.
— Мы сейчас купим? — спросила Соня радостно. — Пошли в магазин! Я играть буду с ним!