4. Уговоры

Между тем, работа над романом шла. Леонид Максимович ожил, энергия увеличилась, бодрее стал. Каждый день по несколько часов диктовал он Ольге Овчаренко вставки, переделывал главы. Ольга Александровна выматывалась больше чем он. У нее, кроме романа «Пирамида», еще докторская диссертация на столе, работа в ИМЛИ, а здоровье, прямо сказать не богатырское. Хвороба замучила. Поликлиники, больницы. А Леонид Максимович переживает из-за простоев, нервничает, просит меня подыскать хотя бы на время еще одного помощника. Предлагает Дорошенко прочитать рукопись, посмотреть с точки зрения композиции, не видны ли швы. Волнуется еще Леонов из-за того, что подозревает, что Овчаренко после защиты докторской уедет за границу, тогда с кем же он будет доделывать роман. Я при каждой встрече, стараясь делать это тактично, неназойливо, исподволь, убеждал Леонова заканчивать работу, подписать первую папку в набор. Нет, нет и нет! — отвечает Леонид Максимович. Тогда я втайне от него и от Ольги Александровны взялся за редактуру романа сам. Они не знали, что у меня есть ксерокопия. Два месяца сидел над романом, даже отпуск брал. В текст нигде не вмешиваюсь, ничего не вычеркиваю и не добавляю. Делаю только вставки, да выбираю один вариант эпизода из нескольких, на мой взгляд, наиболее яркий в художественном отношении. Я отредактировал роман, подготовил в печать и отдал в набор. Все это без ведома Леонида Леонова и Ольги. Тогда еще роман состоял из двух частей, а не из трех. Не было названий частей, «Загадка», «Забава», «Западня», и не было определения жанра: «роман-наваждение в трех частях». Вскоре набрали роман, и я взял дискеты себе домой, думая, как только он подпишет рукопись, я тут же передам набор корректорам, и мы мгновенно выпустим роман. Сделал я это еще и потому, что Леонид Максимович все чаще и чаще стал заговаривать о своей смерти, просить нас составить комиссию по доработке романа, включить в нее непременно Стукалина, Дорошенко, Овчаренко и меня. Позже он включит в этот список Геннадия Гусева.

— Если случится, что я тихо, тихо, так сказать, пойду отдыхать туда, на тот свет, то тогда хорошо было бы посоветоваться, как быть с романом, трое-четверо все-таки хорошо…

Он стал заговаривать о смерти, а я побаивался, как бы это не произошло завтра. Человеку девяносто пятый год, это не пятьдесят. Каждый день может произойти самое страшное. Поэтому я и решил отредактировать и набрать роман.

Набор готов, а работа над романом продолжается. И ведется она в сторону сокращения. Каждый день я слышу от Леонова: эта глава выброшена, эта сокращена, надо и эту выбросить. Наконец, первая папка отредактирована. Я уговариваю не сокращать роман, боюсь, что он от этого многое потеряет, но Леонид Максимович упорно ужимает, а мы упорно уговариваем его печатать, отдавать в набор хотя бы первую часть. А он снова и снова приводит пример с новорожденным ребенком.

— Но ведь, кровь, слизь смывает не мать, — говорю я, — купают новорожденного медсестры, акушерки… Подписывайте в набор первую часть, и работайте дальше.

— Нет, нет.

— Вам ведь Ванга писала, что роман будет опубликован через три года. Уже третий год идет, пытаюсь воздействовать на него авторитетом болгарской прорицательницы.

Еще до знакомства с Леонидом Максимовичем я прочитал книгу о Ванге. В ней, между прочим, было сказано, что к Ванге не один раз приезжал знаменитый русский писатель Леонид Леонов. Когда мы с ним сблизились, он рассказал мне о встречах с Вангой, высоко оценил ее дар. Он ей верил, недавно написал ей письмо, в котором задал несколько вопросов о своем будущем, о будущем романа, о детях, и получил ответ от племянницы Ванги. Она была как бы секретаршей прорицательницы. Сама Ванга неграмотная. Леонид Максимович дал прочитать мне это письмо. Ванга писала, что роман «Пирамида» будет опубликован через три года, при жизни Леонова, что роману предстоит долгая жизнь, большой успех, что он повлияет на судьбу человечества.

Мы с Овчаренко и Дорошенко идем на разные уловки, убеждая печатать. Во время одной из встреч Ольга Александровна говорит, что газета «Московский комсомолец» печатает отрывки из книги «Молот ведьм» и все время упоминает Еноха?

— Да ну! — воскликнул возбужденно Леонид Максимович.

Дело в том, что идею командировки ангела на землю Леонов взял из апокрифа Еноха.

— Как интересно! А какого Еноха?

— Вашего. Там пишется, как Бог посылает ангела на землю, как он вступает в контакт с людьми.

Леонид Максимович хлопает себя по коленям, качает головой:

— Ай-яй-яй! — и обращается ко мне. — Не можете ли вы достать эту газету!

— Могу. — Я вижу, что Леонов сильно возбужден, встревожен этим известием и говорю, — Леонид Максимович, надо быстрее заканчивать работу и публиковать, а то все идеи романа распечатают.

Кстати, он постоянно просил меня никому не пересказывать сюжетные линии романа, опасался, что украдут.

— Конечно, конечно, — впервые согласился Леонид Максимович, и тут же засомневался. — Но я не подвел черту…

— Надо, чтобы книга работала на Россию, а то время уходит… — говорю я. — В русской литературе последние три-четыре года пустота, вакуум, и нужен толчок, который возродил бы интерес к русской литературе. Публикация романа, думаю, станет тем толчком, и литература оживет, заработает…

Мы пытались воздействовать на его честолюбие.

— Скоро приедет Солженицын, — говорит Ольга Александровна, — будет шум, и публикацию Вашего романа никто не заметит. Надо печатать скорее…

— Роман очень емкий, — продолжаю я, — и воздействовать он будет на читателей сильно, да и вообще на ход всей бесовской ситуации, на все, что происходит в России. Он нужен сейчас, а если через год появится, то воздействие его будет не то… Он нужен сейчас! — напираю я.

— Да, да, да.

— Можно ведь печатать первую книгу в том виде, как Ольга Александровна обработала. Там же отработано все. Вы же сами видели, — уламываю я.

— А вы хотя бы большую часть вставок сделали? — обращается он к Ольге Александровне.

— Да, в двух папках.

— В двух? — удивляется Леонид Максимович. — А я думал на это полгода уйдет!

— Она больше полугода работает, — говорю я. — Год скоро будет.

— Ай-яй-яй! Как быстро время идет.