— Когда вы к ним вошли, они приставать к вам стали? — спросила строго судья. — Что они говорили?
— Они?.. — Галя обернулась к ребятам. — Борис обрадовался. Он давно приглашал…
— Значит, он приглашал вас и вы согласились прийти?
— Нет, — хихикнула Галя. — Я не соглашалась!
Наташа, услышав смех сестры, опустила голову, сжала ее рукой.
— Не согласились, но пришли… Но почему же тогда вы написали, что они приставали к вам, не выпускали из квартиры, потом силой потащили в комнату?
— Никто ни к кому не приставал, — улыбалась Галя. — Любить нужно друг друга… Зачем вы его держите? Отпустите! — попросила она жалобно, глядя на Ивана. — Он хороший!
Егоркин закрыл лицо руками. Страшно было слушать жену. Не сдержался, зарыдал, сдавил себе горло, чтоб не всхлипывать. Опустился, почти скрылся за барьером.
— Какой ты смешной! — смотрела на него Галя. — Тебя отпустят.
Варюнька громко всхлипнула. Наташа вскочила и с опущенной головой вылетела из зала.
Поднялся защитник.
— Я прошу суд прекратить вопросы. Она невменяема. Она не способна давать ясные ответы. Прошу отложить заседание на завтра и пригласить техников в качестве свидетелей!
Судья переговорила с заседателями и громко сказала:
— Предложение защитника отклоняется! У нас больше нет вопросов. Если у прокурора и защитника нет, объявляется перерыв!
Наташа выскочила на улицу. Антошкин сидел в сквере на скамейке напротив входа в нарсуд. Он поднялся навстречу Наташе. Она, подбежав к нему, зарыдала:
— Она… она все… испортила!
— Успокойся, — просил Петя. — Сейчас нужно собраться предельно… Она под наркотиками…
— Я знаю. — Наташа вытирала глаза. — Я все знаю… Борис с Любой ее к наркотикам пристрастили. Они и сейчас ее… чтоб ничего сказать не могла…
— Борис? Ты точно знаешь? — схватил ее за плечи Антошкин.
— Да, да… Я знаю, где они собираются, колются, балдеют… Я выследила…
— Так, так, — тер залысины Петя. Увидев, что из нарсуда выходят Маркин, Варюнька, Галя, воскликнул: — Действуем! Берем Галю — и к наркологу!
Они подхватили под руки Галю и повели к стоянке такси.
После перерыва судья объявила, что опрос свидетелей закончен. Слово предоставляется прокурору.
— Как окончен? — вскочил Маркин. — Я еще не говорил!
Судья вопросительно взглянула на защитника.
— Это наставник Егоркина. Вместе работали на заводе. Я прошу выслушать его.
Судья наклонилась сначала к одному заседателю, потом к другому и ответила:
— Суд отклоняет предложение защитника. Свидетелю нечего сказать по существу дела!
— Я протестую! — воскликнул Маркин и направился к судьям. — Суд должен учитывать личность обвиняемого! Я скажу свое слово о нем…
— Товарищ милиционер, — перебила его властно судья, — выведите, пожалуйста, гражданина из зала. Он мешает заседанию.
Милиционер быстро подошел к остановившемуся на полпути Маркину, взял его за локоть и повел к выходу, приговаривая тихо:
— Спокойнее, спокойнее, вы в суде находитесь…
Маркин не сопротивлялся, понял, что здесь не рабочее общежитие.
Что говорил прокурор, а потом защитник, Егоркин не понимал, не слушал. Он был ошеломлен, потрясен, раздавлен выступлением Гали, и все равно было, что сейчас происходит. Мучило одно: что с Галей? Почему она сейчас исчезла? Что-то с ней страшное произошло! Опомнился на мгновение, когда к нему обратились с вопросом, считает ли он себя виновным? Спросили два раза, прежде чем он понял вопрос.
— Я? Виновным? — поднялся он, глядя растерянно на судей. — Нет… Нет-нет… Я знаю, вы меня осудите… но когда я выйду и, если увижу, на кого-нибудь из вас, — указал он рукой на судей, — нападут хулиганы… я не смогу отвернуться… я буду бить. Если вы считаете защиту женщины преступлением, тогда я преступник…
Он сел.
Судьи посовещались и объявили приговор: три года лишения свободы с содержанием в колонии общего режима.