— Я просто хочу узнать вас ближе, Аннабель. Я хочу знать о том, что Вы любите, как Вы любите. Я хочу быть самым запоминающимся любовником, Аннабель.

— Мистер Титчер, у людей, подобным мне, бывают запоминающиеся любовники? Вы думаете, вы единственный, кто хотел общения со мной?

Ангус молчит, но потом будто срывается. Он схватывает меня и переворачивает на живот, приподнимая ноги. По оголенным бедрам он больно шлепает ладонью. И я понимаю его. Ангус хочет, чтобы он запомнился для меня тем самым лучшим мужчиной. Только вот, нет их. Лучших.

У меня никогда не было самого лучшего секса. У меня был нежный, странный, грубый, неуклюжий секс. Но никогда не было самого.

Мой первый секс был в музыкальной школе. Я занималась фортепиано пять лет, и на шестой терпение наблюдать за красивыми и тонкими пальцами своего преподавателя лопнуло. Я всегда считала, что он относился ко мне чуть более мягко, чем к остальным ученикам. По нескольку раз заставлял играть одну и ту же композицию, хоть я и знала ее на отлично. Мои пальцы скользили по клавишам, а он не унимался. В один вечер, когда все разошлись, я решила остаться и проследить за его действиями в одной очень компрометирующей ситуации. Обычной компрометирующей ситуации. «Упавший карандаш». Я любила это делать перед парнями в школе, а потом колледже. Обычный карандаш, который целый день прослужил мне для подчеркивания и написания нот. Я смотрю на своего преподавателя, смотрю на его джинсы, туго обтягивающие бедра, и карандаш сам падает. На мне была обтягивающая юбка-карандаш и во мне были пятьдесят пять килограмм страстной натуры. Я наклоняюсь за «упавшим карандашом». И он замечает. Он замечает шестнадцатилетнюю девушку, использующую заводящий маневр «упавший карандаш». Он поднимает мне его.

— Забылись? — мужчина отдает мне карандаш, и я убираю его в сумку.

— Совсем все из головы вылетает, Мистер Вальт. У вас новые штаны?

— Да, недавно купил в Левайс. Одни из немногих, кто делает хорошие джинсы. Тебе нравятся? — он осматривает свои джинсы и возвращает взгляд на меня. На мои ноги в обтягивающей юбке. — Не рано носить такую официальную одежду?

— А я не чувствую себя на шестнадцать, — я улыбаюсь ему и присаживаюсь за рояль. Учили играть нас именно на нем.

— Сыграешь мне?

— А, может, вы сыграете? Уже столько лет учусь, но никогда не слышала полных произведений от ваших рук, — мои глаза осматривают его тонкие венистые руки.

— Время уже позднее, да и я не думаю, что. — мужчина замечает мою блузку, расстегнутую совсем немного, но настолько, чтобы видеть окантовку бордового кружевного бра. — Что вам нужны какие-то потуги недомузыканта.

— Разве что я сама не далека от него и плывем мы с ним в одной лодке? — я привстаю. Мужчина смотрит на мою грудь, слегка облизывается, еле заметно.

— Разве я так плохо тебя учил? — он подходит ближе ко мне и берет за талию. Я не играю с ним в пойманную жертву, ведь жертвой и обедом искушения стал здесь именно он.

— Может, у вас есть идея, как научить меня чему-то более интересному? — я целую его за ухом, поцелуи продлеваю до шеи и его рубашки.

Рубашка и блузка остаются на стуле. Его взгляд утопает в моем бюсте и отлично подобранном по фигуре бра. Он притягивает меня к музыкальному инструменту.

Это можно сравнить с футбольным мячом в свои же ворота. Музыкант, трахнувший девушку на своем любимом инструменте.

Он снимает с меня юбку. Его руки лезут ко мне. К моей плоти.

— Ты уже такая влажная, — он водит пальцами вокруг входа, а затем, подняв руку, облизывает их. — У тебя был кто-то до меня?

Я пытаюсь расстегнуть с него штаны, когда он ставит меня на колени перед собой. Его член освобождается. Я беру его в рот, солоноватый вкус остается в моей памяти. Его член был тонким и аккуратным. Даже неуклюжей девственнице было удобно его сосать.

— Кто был твоим первым? — на этих словах я встаю и пытаюсь запрыгнуть на рояль.

— Надеюсь, будете Вы, — я снимаю трусики и бросаю их на пол.

Мужчина подходит, хорошо сплевывает на руку и смазывает член. У него не было резинки.

Резким толчком он вошел и порвал меня. Нет, крови не было. Он будто порвал во мне то, что сидело уже давно. Какую-то звериную похоть, страсть. Любовь к мужчинам. Всего лишь один толчок, но он был для меня прыжком в утопию страсти.

Он трахал меня долго и страстно. У меня почти не было боли, а если и была, то только от частоты фрикций.

Мой преподаватель кончил, когда вышел из меня. Он нежно поцеловал меня в лоб и прошептал что-то похожее на: «ты золотце». Он говорил так каждому ребенку, который справлялся с его заданиями.

Я собралась, поцеловала его и ушла.

На следующий день его не было на занятиях. И через неделю. После я узнала, что он ушел по собственному желанию, ничем не аргументируя. Я ушла через месяц, потому что мне это было уже не нужно.

Ангус перестал заниматься со мной сексом через полчаса, когда кончил. Когда кончил в меня и понял это по тому, что на нем не болтается презерватив.

— Аннабель, прости, боже, что я натворил, — он присаживается и смотрит на меня.

— Я не больна половыми инфекциями. И я принимаю противозачаточные таблетки.

— О, как хорошо, — он обнимает меня. — Извини, я не хотел быть таким грубым, просто… Мне так хотелось запомниться тебе именно тем мужчиной, который будет самым лучшим.

— Ты думаешь, что из всех парней, с кем у меня был секс, ты стал самым грубым? — я усмехаюсь. — Правда?

Меня начинает переполнять злоба. Я понимаю, что он снял меня на два часа, но желание, чтобы он ушел прямо сейчас не покидает мою голову. Я смотрю на Ангуса, на его чистое лицо, без единой морщины. На слегка крючковатый нос и маленькие редкие веснушки. И я не понимаю, почему он с такой внешностью не нашел себе личной шлюшки. Не той, которую можно снять за деньги. А ту, с которой у него была бы любовь.

Любовь.

Я была лишена почувствовать свою любовь. Ту наивную и детскую, первые поцелуи для меня не были чем-то сокровенным. Мой первый поцелуй был в школе. В выпускном классе я поцеловалась с парнем по имени Алекс. Мы просто тусовались вместе пару недель прежде, чем это случилось. Была какая-то тусовка у него дома, куда, несомненно, была приглашена я. Мы сидели на кровати, пили. И он поцеловал меня, надеясь на большее в этот вечер. Но я была слишком трезвой для такого рода развлечений. Он целовал мои губы, шею, уши. Пытался раздеть. А я просто засмеялась и ушла.

В то же время я лишилась девственности со своим преподавателем по музыке. А на выпускном Алекс не был обделен моим вниманием, и мы с ним переспали после дискотеки в честь нашего ухода из школы.

Это было на той самой кровати, на которой он и поцеловал меня. Это был мой самый неловкий секс. Я была у него первой. Он был чертовски неловок. Первые два презерватива из упаковки он не смог надеть на свой член, один у него упал на кровать, а второй Алекс умудрился порвать. Но единственный третий нас не подвел. Алекс спросил готова ли я, я немного понежилась в его объятиях, и согласилась на секс с ним. Он думал, что он — мой первый мужчина. А я хорошо имитировала девственницу. Он даже не спросил об отсутствии крови, он поверил моим стонам, моим крикам. После секса мы лежали и курили какие-то терпкие сигареты. Он сказал, что не забудет эту ночь никогда. Я легла к нему на плечо и поцеловала, вторя его словам.

Я никогда не вспоминала о ней до сегодняшнего дня.

========== Недосказанность чего-то сокровенного ==========

— Аннабель, послушайте! Давайте мы сходим с Вами в кафе. В ресторан, любое место, Аннабель. Я готов заплатить втрое больше за вечер с Вами, даже не прикасаясь к Вашей наготе. Я просто хочу побыть рядом. Посмотреть на то, какое блюдо ты бы заказала, Аннабель.

— Я ни за что не пойду против своих правил. Вы можете оставить сейчас сколько хотите денег, можете не приходить сюда больше, но никогда и ни за что я не буду встречаться с мужчинами, которые приходят и платят мне за секс, вне этого самого оплаченного времени, — я выдыхаю и сажусь на кровать.

— Я хочу лишь Вас, — он сглатывает и присаживается ко мне. — Мне ни с кем так хорошо не бывает. Ни с какой другой девушкой я даже кончить не могу.