— Вы не думаете, что бездействие привело к таким последствиям?

— Нет, не думаю.

— И вы не сообщили группе расследований?

— Боюсь, что дела совета — это дела совета. Дела группы расследований — это их дела, — спокойно ответила она.

— Разрешите узнать причину такого решения?

— Конечно, господин судья, — это она сказала с такой улыбкой и таким голосом, что у того мурашки по коже пробежали. — Я считаю, что проблемой стал непрофессионализм покойной госпожи Калипсо. Ей не следовало вмешиваться в такие дела.

— Считаете, что она поступила неверно, задержав Рея Клода?

— Верно, так я считаю.

— И почему же, позвольте спросить?

— Рей не был замечен ни в каких правонарушениях. Для его поимки не было причин.

— Хотите сказать, — подался один из судей вперёд, — что потеря принцессы Стелларис, не повод?

— Не повод для такого задержания. Было бы потом разбирательство, сделал ли он всё возможное или нет. Однако здесь начали сажать всех его родных и ему дорогих людей. Он мог воспринять это как акт агрессии против себя. Ведь многие знают, как относятся к охотникам в нашей стране.

— Хотите сказать, что он прав в своём поступке?

— Господин судья, если вы не можете понять, что я говорю, то вам не кажется, что на этом слушании вам не место? — неожиданно ответила она ему.

Это было сказано всё тем же милым голосом, однако угроза, вложенная в него, ощущалась физически. Все знали, что Лилит откровенно грубит ему, однако сказать ей по этому поводу никто ничего не мог. Было понятно, что слушанья закончатся и она вновь глава совета пяти. И как бы здесь не пытались отделить правление от судебной власти, они всё равно были связанны и, как главная, она бы могла потом оказать множество неудобств ему.

И пока судья пребывал в лёгком шоке, Лилит продолжила.

— Это была провокация. Как если бы начали незаконно сажать членов какого-нибудь другого дома. К Рею Клоду нельзя относиться как к ещё одному уголовнику или обычному человеку. Он проявлял вполне нормальные качества и никогда не был замечен в агрессии или правонарушениях. До тех пор, пока не было провокаций.

— Хотите сказать, что это ОСЦНГ не право?

— Я считаю, что оно допустило ошибку.

— То есть вы обвиняете нашу страну?

— Да. Я считаю, что действия были незаконны и не обоснованы. Они не были подкреплены рамками закона и не были согласованны с остальными.

Судьи о чём-то начали переговариваться, перелистывая бумаги на столе, пока Лилит с беззаботной улыбкой качала ногами подобно ребёнку.

— Госпожа Лилит, а почему вы не предупредили остальных? — задал вопрос судья.

— Именно потому, что они не могли адекватно оценить обстановку. Покойная госпожа Калипсо — прямое тому подтверждение. Вместо установления диалога она сразу попыталась посадить и казнить его. Бездумная необоснованная агрессия, которая, к тому же, направлена на родных, дала свои последствия. Думаю, что за такое незаслуженное отношение любой бы стал защищаться.

— Вы не думали, что она была права?

— По какому закону? — улыбнулась Лилит. — Я не эксперт в судейском деле, но не помню, чтоб был закон, разрешающий казнить лишь из-за расы. Или может что-то изменилось, и вы просветите меня?

— Вы знали о нежити в его комнате, госпожа Лилит?

— Нет, не знала.

— Вы не думали, что казнь — вполне заслуженное наказание за такое?

— Нет, не думала. В первый раз слышу, чтоб за подобное казнили.

— Это считается изменой.

— А ещё считается изменой посещение мест, где доступны девушки лёгкого поведения и которые контролируются преступными группами. Может стоит казнить такого человека, который ещё и приговоры другим выводит?

Судья, заметно побледневший, отстранился. По залу вновь прошёлся шёпот. Не долго ему осталось держаться на этом посту. Дома всегда между собой ведут нескончаемую борьбу и можно с уверенностью сказать, что на его место претендуют многие. И услышанное позволит им теперь сильнее надавить на него, вытесняя с этого места.

Лилит же улыбалась, демонстрируя суду свои белоснежные зубы.

Пока уже двое пытались взять себя в руки, слово взял отец Лиары.

— Госпожа Лилит. Считаете ли вы виновным Рея Клода в произошедшем?

— Да, — тут же кивнула она.

— Считаете ли виновной покойную госпожу Калипсо в произошедшем.

— Да.

— Считаете ли виновной госпожу Арию в произошедшем?

— Нет, — покачала Лилит головой.

— Можно узнать причины вашего мнения?

— Госпожа Ария осталась вместе со своей группой расследований тогда в подземелье и была готова погибнуть, обвалив этажи вместе с собой. Так же она противостояла охотнику, от чего чуть сама не погибла. Все остальные действия были лишь исполнением приказа свыше. Пусть совет и не имеет прямой власти, однако он может поручить то или иное действие любой структуре в рамках закона.

— Ясно… Считаете ли ещё кого-то виноватым в произошедшем?

— Кроме рабыни Кио, больше никого.

После этого как обычно посыпались обычные общие вопросы, которые ни у кого не вызывали интереса. Скорее это было формальностью. Вопросы о том, как всё произошло, что предприняла сама Лилит и всё в таком же духе.

Последней, словно вишенка на торте, была Адель. После множества опрошенных свидетелей, со слов которых восстанавливалась картина произошедшего и выяснялась степень вины, Адель скорее служила как конечная цель. Самая близкая к Рею, она была главной свидетельницей. К тому же, интерес она представляла для всех сугубо деловой.

Сама Адель выглядела, мягко сказать, не очень. Такая худенькая, но с животом, который был слишком большим для шести месяцев, она выглядела довольно необычно и болезненно. Вся в поту, постоянно вытирающаяся платком, бледная, с синяками под глазами и болезненным выражением лица. Беременность для её тела давалась слишком тяжело. В отличии от своей покойной матери, она была совершенно худой, что, скорее всего, и сказывалась.

Она смотрела слегка мутным взглядом на всех, постоянно поддерживаемая за руку своей единственной ближайшей родственницей — Шанни.

И сейчас, сидя за столом перед судьями, положив руки на живот и слегка поглаживая его, она смотрела куда-то сквозь них. Рядом с ней сидела Шанни.

— И так, госпожа Адалхеидис, — начал уже слегка сменившийся состав судей, покончив с формальностями на подобии вопросов, ваше имя и так далее, — вы знали Рея Клода?

Адель подняла взгляд так, словно это стоило ей огромных усилий.

— Да, знала…

— Эм, вы можете говорить по громче?

— Знала, — повторила она. Но всё равно никто не услышал. Даже судьи наклонились поближе.

— Ещё раз, пожалуйста.

— Зна…

И тут её вырвало. Она попыталась прикрыть рот рукой, но всё хлынуло прямо через ладонь. Судьи дружно отстранились обратно с отвращением на лицах. Как в принципе и большинство мужчин в зале. А вот женщины восприняли это спокойно, они смотрели на неё с сочувствием и пониманием. Многие здесь уже имели счастье порадоваться будням беременной женщины со всеми вытекающими.

Так окончился первый день слушаний Адель. Её пришлось увести и звать уже Рафаэллу, которая могла хоть как-то улучшить её состояние.

На следующий день Адель уже сидела между Рафаэллой и Шанни, так как она сама ходила с трудом, постоянно придерживая живот снизу. Зато, благодаря стараниям Рафаэллы, она теперь выглядела получше.

Буквально после первого же дня слушаний Адель, быстро распространился слух, что слишком уж живот большой у неё. И многие предположили, что у неё вполне может быть двойня, что было дикой редкостью в семьях. А где двойня, там уже и более широкие возможности. От этого Адель стала лишь желаннее для всех.

И для её же безопасности Твердыня мира выделила сопровождающих из остатков группы расследований, которые должны были уберечь её от возможных действий домов. Ведь когда речь идёт о таких возможностях, неизвестно, как всё случиться и что будет.

— Госпожа Адалхеидис, как вы себя чувствуете? — учтиво поинтересовался один из судей.

— Погано, — тут же отозвалась Адель. Однако её слишком грубое высказывание все проигнорировали. Как из-за состояния, так и из-за того, что она именно так и выглядела.

— Вы готовы отвечать на наши вопросы?

— Нет.

— Нет? — лица судей вытянулись от удивления.