— А может, я такой и есть?

— Нет! — не знаю, откуда я набралась смелости, но я шагнула к нему и воскликнула: — Нет, не такой! Вы хотите таким выглядеть! Но вы же рисковали жизнью из-за акулы, вы заботитесь обо всех, даже обо мне! Вы…

— Вы…, - перебил, усмехнувшись, Киату. Затем помрачнел и, шагнув ко мне, схватил за предплечья, навис надо мной: — Чтобы ты знала: я тот, кто чуть не убил тебя; и тот, кто ещё может убить тебя, джива! Так что держись от меня подальше, поняла?! Я шутить не буду!

Я задрожала, мои глаза наполнились слезами. В груди что-то скрутило, потому что происходящее было неправильно, вывернуто наизнанку, неудобно и… больно. У меня задрожала нижняя губа. У Киату исказилось лицо, словно тоже от боли.

— Иди! — рявкнул он, отстраняя меня, почти отталкивая. — Иди к таверне!

И я пошла, непроизвольно начиная всхлипывать и дрожать. Зацепилась подолом за корягу и полетела носом в тёмные кусты. Киату тут же оказался рядом. Поставил обратно на дорожку и, зло сдвинув брови, буркнул, словно выругался:

— Под ноги смотри! Когда уже научишься?!

От таверны грянуло:

— На Тихорецкую состав отправится! Вагончик тронется, перрон останется…

Я замерла, обхватывая себя руками и дрожа уже крупной дрожью.

— Иди уже! — прорычал Киату.

И я ступила прочь. Мне на плечи легла мягкая кожаная куртка… Ну, что же он делает со мной?!