Киату протянул колдуну кристалл. Было любопытно, как станет черпать тот магию из источника: высосет, как электра, или ритуал будет проводить. И не разорвёт ли. Не всякому дано управиться с таким источником… Но Арргарр не стал церемониться. В секунду превратился в жуткого, иссиня-чёрного маслянистого дракона, поросшего розовыми цветочками, сломал хвостом и габаритами с десяток елей по периметру опушки. Отшвырнул их задними лапами, как солому. Разинул зелёную пасть и заглотил магический кристалл, словно грибочек с тарелки. Рыкнул удовлетворённо, облизнулся и посмотрел с хитрым прищуром на Киату:

— По-тихому шалить будем? Или ррразррушим всё во имя Чёрррной глазницы?

Киату хотелось сесть верхом на чудище, облететь Пиромангу и спалить её дотла, вытащив Чубарру, но не время было для подобного веселья.

— Нужно поменьше шума, иначе будут преследовать, а цель у нас другая, — нехотя ответил Киату.

— Как скажешь, Джикарррне, — проревело чудовище и превратилось обратно в синекожего великана. — У тебя есть план?

— В зависимости от того, что ты умеешь.

Великан с удовольствием потёр когтистые пальцы, щёлкнул ими, и на площадку из-за тиса вышла Тася. В нежном розовом платьице, красивая, как утренняя роза. Киату вытаращил глаза:

— Зачем ты сюда явилась?! Зачем перемещаться без дела? С ума сошла?!

Тася улыбнулась и заявила:

— Ну что же ты, Киату, не рад меня видеть? А я соскучилась.

Сердце у Киату чуть не выскочило. И вдруг Тася растворилась в воздухе. Киату покрылся холодным потом, Арргарр расхохотался:

— Ну что, пррровёл я тебя, иномирррец?

Киату сглотнул. Ткнул пальцем в то место, где только что стояла Тася.

— Она что, ненастоящая?!

— Морррок, — кивнул колдун. — Это вообще цветочки. — Затем оглядел себя и сказал: — Кстати, о цветочках. Чуррр! — Он снова щёлкнул пальцами и цветочки на дредах исчезли. — Так-то лучше.

— Мда, — обрёел дар речи Киату. — Может, и запах развеешь? Пахнешь ты, как бешеный цветник.

— Да? — выкатил глазищи Арргарр. — Не знал, не знал. Жене нррравится. Но для маскирровки… — и снова щёлкнул пальцами.

Удушающий запах роз и жасмина развеялся.

— Фуух, — только и выдал Киату. — Так лучше. Пойдём, что ли? Времени в обрез. Посмотришь на месте и сориентируемся с планом.

— Хоррошо. А выгляжу я как? Норрмально?

— Как чужестранец.

Арргарр поднял к лицу ладони и начал бормотать что-то непонятное, раскатисто рыча в промежутках. Три «напева», перед глазами Киату возник туман, и в следующую секунду он увидел рядом с собой полную высокую женщину с грудью, которой только крепостные стены таранить, со взглядом боевого офицера в кокетливо подведённых глазах. Киату икнул.

— Не пррравда ли, она милашка? Чарровница? — спросила женщина-таран голосом Арргарра.

— К-кто? — опешил Киату, совершенно запутавшись. Он оглянулся, ища, куда делся синекожий великан, который, видимо, снова баловался мороком.

Женщина поправила грудь, закатила по-мужски рукава платья, взбила попу и подмигнула жёлто-зелёным глазом. Киату икнул ещё раз.

— Да я это, я, Джикарррне! — сообщила рычащим басом выдающаяся мухарка. — Арргарр. Пррроще всего прринимать обрраз того, с кем знаком близко. Ну а уж я на теле своей чарровницы каждую рродинку знаю.

— А-а-а, — протянул растерянно Киату и сел на освободившийся пень.

— Буду твоей спутницей, — хмыкнул дракон-оборотень.

И Киату стало как-то нехорошо.

Тот снисходительно дал ему несколько вздохов, чтобы прийти в себя. И в мыслях Киату созрел план:

— А других ты можешь так же, как себя, обращать в другой вид?

— Можно, — ухмыльнулась женщина совсем не по-женски, затем кокетливо поправила упавшую на лоб прядь. — За твою магию любой капрриз, милый.

Киату поднялся, одёрнул куртку и нервно выпалил:

— Вот только этого не надо!

— Да самому пррротивно, — кивнул Арргарр в образе чаровницы, и они направились в город через поля.

Вечерело. Стрекотали кузнечики, пели вечерние птахи, пахло разнотравьем. Оба солнца склонились к западу.

Грудастая мухарка пробасила:

— Зови меня Маркатаррой. Для конспиррации.

— Угу. Но лучше говори поменьше. Или голос подправь.

— С этим сложнее, — буркнул Арргарр, чертыхнулся на платье. А затем, окинув взглядом по сторонам, по нескольким группам, стекающимся к городским воротам в крепостной башне, он сорвал алый полевой цветок и воткнул в светлые волосы. — И вообще, может у меня ларрингит? В смысле пррростуда.

Киату кашлянул, неуверенный, что новый персонаж до конца в себе. Едкий душок роз всё-таки проступал сквозь его одежду, но уже переносимый, как дешёвый парфюм.

Киату спросил:

— Эй, Маркатарра, а в дракона или обратно в Арргарра спокойно обратиться сможешь?

— Ррраз плюнуть, — зычно рассмеялась дама.

— Хорошо, — ответил Киату. — Только кузнечиков не распугивай.

Они подошли к очереди к стражникам, пропускающим желающих в город. Красные фурии взревели на башнях трижды, и стражники объявили:

— Последняя стража! За вами двумя говорите не занимать. Городские ворота закроются через пять минут.

— Успели, — выдохнул Киату и с осознанием себя полноценным гражданином Пироманги протянул паспортную бляшку свою и госпожи Арргаррос Марркатарры.

— Ваш муж? — спросил стражник у фальш-дамы, и у Киату мурашки побежали по спине от одной только мысли, что ЭТО могло бы быть его мухаркой.

Но Арргарр себя не выдал. Пошло улыбнулся и кивнул. И только карбат на поводке навострил уши. Госпожа Маркатарра смело потрепала громадного пса по холке, как щенка дворового, и тот притих.

Когда они прошли, Киату шепнул:

— Зря ты! Палец мог откусить!

— Да не проблема! — с басистым шепотом улыбнулась чарровница. — Отрастим новый!

А что ещё он может вырастить? — хохотнул про себя Киату и, решив не разбираться в особенностях анатомии неубиваемых страшных колдунов, вернулся во вражеский город.