Глаза Джона Генри сияли, рот под тщательно расчёсанными пышными усами кривился в усмешке, не предвещавшей противникам Доков ничего хорошего, а каблуки так и норовили сорваться в танцевальную дробь.

— Я вижу, ты в прекрасном расположении духа, Генри, — протянул Питер, рассматривая друга из-под полуприкрытых век.

— Есть от чего, — провозгласил Холлидей, с размаху падая в кресло, и водружая ноги прямо на каминную решётку. — Что это вы тут пьёте? Ром? Превосходно, я присоединюсь.

— «А говорил — срочно», — передразнил компаньона Ливси. — Будьте осторожнее с обувью, доктор. Сожжёте.

— А, плевать, — Джон Генри пригубил напиток, приподнял брови и отсалютовал стаканом Бладу, признавая качество напитка. — Итак. Я их нашёл.

— Есть имена? — поинтересовался Дэвид, в свою очередь салютуя обоим собеседникам.

— Одно имя, — Холлидей выдержал паузу, усмехнулся и закончил: — И широкий, точный след.

— Генри, если ты собираешься выдавать жизненно важную информацию подобным образом, — Блад потянулся вперёд, пошевелил угли кочергой и не вставая подбросил несколько поленьев, — то я уверяю тебя, твоя обувь сгорит быстрее, чем ты предполагаешь.

— Вы чопорны, высокомерны и не цените момента триумфа, джентльмены, — угроза явно не напугала Холлидея. На лице его сияла самодовольная улыбка. — Теперь у нас есть то, чего нет у Агентства. То, что нужно Агентству. И то, за что мы…

— Не попросим ничего, кроме сотрудничества, друг мой, — оборвал его самовосхваление Блад. — Потому что так будет правильно, и так перед нами откроются гораздо более широкие горизонты, чем прежде.

— А я о чём? — изумился Холлидей. Во взгляде этого мужчины, помимо самодовольства и радости, светились хитрость и недюжинный ум. — Я предлагаю вообще ничего не брать с них за это.

Доки своего дела помолчали, обдумывая сказанное. Ливси прокашлялся.

— Ты хочешь, чтобы они были должны нам, не так ли?

— Именно, Дэвид, — Холлидей довольно ухмыльнулся. — Я хочу, чтобы у нас была карта в рукаве.

— Справедливое желание, — кивнул Блад. — И справедливое решение. Я — за.

— Согласен, — Ливси вновь поправил манжеты, как бы намекая на привычку шулеров его времени носить кружева у рукавов. — Но что за карта? Козырь или то, что придёт в пару?

— Роял-флэш в одно движение, — Холлидей полез во внутренний карман пиджака. — Ты искал несоответствия, Питер, а я искал знакомый почерк. И я нашёл его.

— Знакомый из тех времён… — начал Ливси, и Джон Генри начал истово кивать.

— Точно. Если ты раз сталкивался с мошенником, ты узнаешь его руку, хоть через пятьдесят, хоть через сто, хоть через двести лет. И с этим мошенником я сталкивался. Ещё будучи помощником Уайетта Эрпа. Хотя, скорее, с предком того, кто делал эти документы. Время и определённые несоответствия — да, разумеется. Но науку и стиль не перебороть. Я искал выходы на определённого человека, причём даже не на этом континенте, и я нашёл. Прошу!

Он передал своим компаньонам мятую и сложенную в несколько раз стопку листков. Те некоторое время в молчании изучали бумаги, затем Ливси круто повернулся к Холлидею:

— Ты абсолютно уверен в своих источниках?

— На все сто. У меня есть фотокопии документов, которые он делал раньше. Нам теперь есть, что дать Агентству, джентльмены, — голос Джона Генри зазвенел от торжественности момента. — Впервые в истории нашего маленького предприятия мы сможем заставить «Альтаир» по-настоящему быть у нас в долгу. Их путь лежит в Америку. А имя… — он отпил глоток, и закончил глухим тоном, в котором звучала ярость и предвкушение. — Имя — Рональд Мэверик.

Окрестности Санкт-Петербурга. Двадцать восьмое ноября. Поздний вечер. Штаб-квартира проекта «Троица».

Очередной скомканный листок отправился в пепельницу, на лету обугливаясь по краям. В объёмистый керамический сосуд упал уже ярко пылающий шарик. Бекки раздражённо повела плечами и взялась за папиросы. Резкий вкус табачного дыма наполнил рот и лёгкие. Остро захотелось разом пить и выпить, потом приступ отчаяния отступил. Госпожа Горовиц движением языка переправила папиросу в правый угол рта и потянула из стопки новый чистый лист.

«Ещё раз. Не может быть, чтобы мы могли так ошибаться».

Где-то за её плечом глубоко вздохнула Рива.

«Прости, но так оно и есть. Надо принимать другую основу для развития модели».

«А именно?»

Целые сутки разработки Вальдера не дали ни следа, ни определённости, в какой стороне этот след можно искать. Бекки приняла «наследие» предыдущего специалиста, заселилась в его комнату на исследовательской базе Ночного Народа, пообщалась с ближними и дальними коллегами. Рива скрупулёзно перечитала и проанализировала отчёты о вещах Вальдера, изъятых из его комнаты, о данных с его компьютера, планшета, мобильного и ноутбука, о том, что было обнаружено на его городской квартире, и о местах, которые он посещал чаще всего за последние полтора года. Очевидным было только одно: несомненная приятельская связь Вальдера Фредерикссона и Кристиана Салини — бывшего бармена «Великого Древа». Всё остальное… всё остальное вело только к отчаянию. Сотни деталей, заметных лишь разуму величайшего аналитика, никак не хотели складываться в мозгу этого самого аналитика в единую систему. Будь это одна из столь любимых Ривой головоломок-паззлов, она бы сказала, что мозаику смешали из трёх-четырёх разных, не относящихся друг к другу. Да ещё и растеряли как минимум треть деталей.

«Мы ошиблись в чём-то с самого начала…»

Рива восстановила в памяти отчёт об осмотре городского логова Вальдера и перешла в режим «прямого диалога» со своей второй сущностью. Единственной, кто теоретически мог бы прослушать её тихое бормотание себе под нос, была Анна Шварц, но Леди покинула город по своим делам на неопределённое время.

«Помещение производит впечатление нежилого».

— Логично. Он жил большей частью здесь, выбирался в город только расслабиться или для контакта со своим связным.

«Данные с электронных устройств тщательно удалены, оставлены лишь незначительные заметки и записи».

— Он знал, что за ним рано или поздно придут, — Горовиц вновь раздражённо пожала плечами. — Да и вообще, зачем хранить нечто важное в месте, где не собираешься появляться…

Она осеклась.

«Именно. Он не собирался там появляться с какого-то момента. Не собирался возвращаться в эту квартиру, а не просто редко жил там. Вальдер отлично понимал, что за ним придут, и собирался бежать».

— Но его убрали раньше.

«Не факт…»

«Личное дело Вальдера Фредерикссона. Третья страница, пятая строка, пункт 4.16. Психологический профиль:

Благонадёжен, воспитан, вежлив, исполнителен, спокоен. Употребляет только донорскую кровь либо, как выяснилось слишком поздно, кровь животных. Низкий уровень способностей Детей Ночи компенсируется упорством, ответственностью и высоким коэффициентом интеллекта. В спорах предпочитает принцип „железной аргументации“, при невозможности воспользоваться оным — уходит от конфликта».

Рива удовлетворённо кивнула:

«Конец цитаты, как говорят в современных новостях. А теперь подумай, госпожа Горовиц, насколько этот портрет согласуется с образом вампира, способного месяцами обманывать целую засекреченную лабораторию во главе с самой Леди Анной? Мы ведь точно знаем, что завербовали его достаточно давно: количество слитых данных это предполагает».

— Но если у него был сообщник…

«Нет. И в этом мы ошиблись с самого начала. Вальдер был один и работал здесь один. По крайней мере, на своего странного нанимателя. Но далее возникает вопрос: при чём здесь Кристиан Салини?»

— Он был приятелем Вальдера…

«Именно. Приятелем. Но не другом, тем более не поверенным и уж подавно не тем самым таинственным сообщником. Не тот полёт, не те привычки, не тот род деятельности. Так… для надёжности проверь отчёты по употреблению крови Вальдером, у нас должен быть доступ к такой информации».

Несколько долгих секунд, проведённых в поисках нужных данных, и ответ…

— Нормальное потребление. Постой, даже учащённое, вот отметка. Объяснял сильными стрессами на работе и высокой сложностью задач. И то, и другое — чистая правда. Разумеется, сильно сверх нормы его не перекармливали: никому не нужно, чтоб у твоего подчинённого начал усиливаться голод. С чего такой интерес?