— Пятая — для тебя, — Птаха протянула стерженёк Тени. — Сможешь брать образцы и передавать нашим псевдопернатым сотрудникам. ДНК держится на ней до восьми часов, энергетика — до трёх суток. Но лучше, чтоб сохранилось и то, и другое.

— Псевдопернатые «орлы» — интересная трактовка, — ухмыльнулась Тень, тут же возникая рядом с ней, приняла инструмент и засунула куда-то за корсаж облегающего платья, где он тут же куда-то исчез — по крайней мере, никаких лишних выпуклостей на стройной, затянутой в пурпур фигуре не проявилось.

— Госпожа Птаха, я хотел бы пообщаться с вами после брифинга, чтобы не отнимать времени у глав отделов, — подал голос аналитик. В интонациях его не было ни подобострастия, ни особой просьбы, скорее — требовательность.

— Разумеется, Ильяс, — Птаха извлекла из сумки блокнотик и протянула ему. — Это первичные данные по оборудованию, всё остальное обсудим у меня в кабинете.

Толстячок принял у неё из рук блокнот и немедленно погрузился в чтение. Александр Евгениевич обвёл взглядом собрание.

— Итак, дамы и господа. Я официально объявляю начало операции по делу «Серебряная Княгиня». Старшая — Тень, старший оперативник — Ольгерд, кураторами будем являться мы с Палачом. Вопросы? Предложения?

— Никак нет, — ответил за всю группу Ольгерд.

— В таком случае все свободны. Тень, я полагаю, тебе будет что сказать мне наедине.

Переговорная опустела. Последними вышли Птаха и Ильяс, вцепившийся в неё, как клещ, — его не устраивали какие-то цифры в «предварительных данных». Светлов снял очки и принялся за непременный ритуал полировки стёклышек.

— Вопрос, не относящийся к операции, — неожиданно сказал он. — Твоя подопечная выдержит без тебя? Степень её социализации… пока что оставляет желать лучшего, насколько я могу судить. Или я не прав?

Тень хмыкнула и возникла у него за спиной, опираясь о плечи на вытянутых руках и положив подбородок на светлую макушку.

— Если вспомнить мои самые первые ассоциации в области морепродуктов — из воблы и селёдки Нуарейн медленно, но верно превращается если не в котеньку, то в рыбоньку уж точно. По крайней мере, мы перешли на «ты», и я приучила её любить клубничное мороженое. Первый отдел многое ей дал — а судя по голодным взглядам, которые бросает на неё наш общий друг не всурьёз, а издаля, через какое-то время он выдаст ей что-нибудь такое… этакое, что как-то пробьёт её ледяной панцирь и растопит чёрствое сердечко. Помяни моё слово, amore mio[10].

Она рассмеялась и прижалась к спине Светлова в кратком и крепком объятье.

— Наш Палач, конечно, дурак в том, что касается личной жизни… с его-то многотысячелетним застоем в этом плане. Но в целом — далеко не идиот. Я в него верю. Он её поддержит — и как начальник, и как куратор. А к Нуарейн я ещё зайду: пусть её греют воспоминания о том, что у неё тут есть хотя бы одна… подруга, действительно, что ли?

Чмокнув Александра куда-то над ухом, Тень встала вихрем уже в дверях и оглянулась через плечо, эффектно застыв в модельной позе. Светлов усмехнулся и водрузил очки на нос, терпеливо ожидая конца мхатовской паузы.

— А если наш ещё один, не менее общий депрессивный друг-дебил, задолжавший мне Виктюка, вдруг впервые за полгода вспомнит, что по коридорам Агентства обычно шастаю вот такая вот я… — Она запнулась, подумала и коротко хохотнула: — Впрочем, я сама ему скажу, что обиделась! Когда вернусь.

— Обязательно скажешь. — Александр встал. — Возвращайся. Для тебя это не самое опасное задание, но всё равно — это, в конце концов, самое старое пожелание тем, кто уходит. Возвращайся.

— Меньше пафоса, дорогой друг, — Тень вернула ему усмешку, а потом серьёзно пообещала: — Вернусь. — И провалилась через перекрытия.

Санкт-Петербург. Чуть меньше года до драки в баре «Великое Древо». Центральный офис Агентства «Альтаир». Седьмой уровень. Жилые помещения Третьего отдела.

Толстая тетрадь большого формата в плотной обложке была раскрыта на середине. Страницы её, исписанные аккуратным бисерным почерком, слегка шевелились под порывами лёгкого ветерка. Нуарейн привыкла занимать чем-то руки в процессе размышлений, и сейчас тонкие изящные пальцы с безупречным маникюром плели замысловатую вязь символов-заклятий. Стажёр Третьего отдела отрабатывала базовые навыки управления воздушной стихией, но мысли её витали очень далеко от первичных принципов магии этого мира.

Процесс обучения в Третьем отделе не вызывал у Нуарейн вопросов. Скорее, он вызывал некоторые трудности: в основе всего здесь лежали психология и ситуативное поведение. Умение разговорить собеседника, вытянуть из него необходимую информацию, «достроить» её по оговоркам и недосказанности — научиться этому было гораздо сложнее, чем иллюзиям, перекраивающим внешность. Нет, скрытность, тихое воздействие тонкими энергиями и прочие элементы из арсенала «ниндзя-магов» тоже были непросты в освоении и требовали времени и серьёзных усилий. Но для Нуарейн самым сложным были именно способность к контакту и выведение на доверие.

«Вы должны уметь поддерживать любую беседу, — говорили преподаватели. — Никто не способен сделать из вас доктора наук за полгода подготовки, но это и не требуется. Вам должно быть попросту всё равно, в чьём обществе вы окажетесь — светских дам или хиппи. И не забывайте, что люди — сложные создания, и тех же докторов наук вы вполне можете встретить копающимися в помойках».

Разум стажёра отзывался на эти сентенции пониманием. Эмоциональное состояние и взращённый за долгие годы аристократизм говорили своё веское «нет». Но и с этим можно было справиться при надлежащем усердии.

«Внутренняя холодность — мой первый помощник. Я справлюсь. Справилась со Жрицей, справлюсь и с этим: ругаться матом и запоминать словечки из арго местных группировок не сложнее, чем усвоить слова древнего языка, которые здесь используют в заклятьях. Этикет везде этикет — и во дворе, и при дворе. Нет. Меня беспокоит совершенно иное».

Движения пальцев замедлились, затем и вовсе прекратились. Нуарейн встала из-за стола, медленно прошлась иллюзией по своему внешнему облику. Оценила результат коротким взглядом в зеркало. Дальше изменений оттенков и некоторой формы одежды ей зайти не получалось, но и этого было достаточно, как для получения очередного «зачёта», так и для личного удовлетворения.

Серый пиджак и юбка-карандаш сменили цвет на антрацитово-чёрный, кремовая блузка, напротив, заблистала белизной снегов.

«Я будто готовлюсь к чему-то… Постойте, ваше величество, вы вновь обрели умение обманывать себя в мысленных рассуждениях? Я прекрасно знаю, к чему готовлюсь. К разговору с Палачом».

Стажёр подошла к окну своей маленькой комнаты и медленно провела пальцами по широкому подоконнику. Задумчивый и естественный при взгляде со стороны жест на деле означал душевное смятение. Насколько подобный термин мог быть применён к Нуарейн. Впервые за долгое время в Агентстве женщина не знала, что ей предпринять.

«Он сторонится меня. Подчёркнуто дистанцируется от новой ученицы, это видно с первого дня, с первого взгляда, с первых реплик, которые он адресовал мне. Но это было бы нормальным: не стоит оказывать новенькой излишние знаки внимания, про меня и мои отношения с руководящим составом и так ходят совершенно безумные истории. Тем не менее я отреклась от части эмоций, а не от рассудка и наблюдательности. Я знаю мужчин. И вижу, что эта дистанция вызывает у него едва ли не физическую боль. Ему очень непросто поддерживать стену, которую он сам выстроил между нами. Рано или поздно, эта стена рухнет, и раскатившиеся камни могут больно ударить. И хорошо, если под этот удар попадём только мы с ним. Можно, разумеется, обратиться к господину Светлову, но я и так представляю, что услышу от него: некую обтекаемую сентенцию, ведущую только к выходу из создавшегося положения своими силами. А самостоятельное решение напрашивается само собой».

Нуарейн машинально поправила пиджак, вышла из своей временной обители и быстрым шагом направилась к лифту. Местонахождение кабинета её непосредственного руководителя она знала с первого дня стажировки в отделе.

Из-за двери Палача доносился перебор гитарных струн. То ли глава отдела не ждал посетителей и потому не озаботился звуконепроницаемым заклятьем, то ли ему было попросту наплевать на то, что могут услышать из его кабинета в коридоре. Нуарейн пожала плечами: подобная беспечность от первого мастера в области бархатного вмешательства, читай — разведки и контрразведки — была ей не очень понятна. С другой стороны, такое существо, как Палач, могло позволить себе достаточно многое. Женщина коротко постучала в дверь костяшками пальцев. Звук вышел неожиданно громким и звонким.