– О чем замечталась? – спросила Мэри, размахивая кистью, испачканной в белой краске.

– На днях должна прилететь делегация офинцев. Жду не дождусь встречи с ними!

– Это те, которые передвигаются в пузырях?

– Не в пузырях, а синтетических коконах, наполненных веществом с их родной планеты. Климат других миров является губительным для этих существ, поэтому… Ой, да ну тебя! – надулась я, видя насмешливое личико младшей сестры.

– Нет-нет, я тебя внимательно слушаю. К тому же мне для вдохновения полезно узнавать про разных чудиков.

– Мэри! Что за неполиткорректность!

– Прости-и-и, но они действительно чудики! Согласись, у них весьма странные обычаи.

– И что же тебе показалось странным?

– Например, переселяться в один аквариум после заключения брачного союза.

– А у людей не так? Мы тоже переезжаем в общую квартиру.

– Да, но при этом свободны перемещаться по этой квартире, ходить на разные встречи и вечеринки. А у них, если соединились аквариумами – все! Вместе везде и до гроба. Кста-а-ати, умирают они тоже в один день! И это – мерзко!

– Это чужая культура и чужой быт, которые складывались тысячелетиями. Поверь, некоторые особенности нашей культуры для них тоже дикость, однако им приходится мириться с ними. Как и нам. Без этого не было бы мира в нашей Галактике.

– Знаю, Эдель, знаю, – вздохнула младшая и отступила на два шага от холста.

– Закончила?

– Закончила, – кивнула Мэри.

Отставив коктейль, я подошла к сестренке и заглянула через плечо. На картине была Земля прошлого. Мир с картинок, сохранившихся в нейросети спустя двадцать веков. За это время он претерпел кардинальные изменения, начиная с климата и заканчивая расположением материков. Земля настоящего – это уже совсем другой мир, но он все еще оставался домом человечества, а так же сотен других существ, прилетающих к нам в гости.

На картинке был старый город. Двухэтажные дома с просторными чистыми улочками. Наземный транспорт и люди. Обычные люди, даже не подозревающие, во что превратиться их мир столько веков спустя.

А ведь все начиналось с благого дела. Постепенное классовое разделение привело к революции, затронувшей ни одно государство – весь мир. Тогда начались восстания народа, которые в итоге привели к войне. Недолгой, но кровопролитной, в результате которой разделение на классы как-таковое исчезло. Жизнь и быть наладились, что привело к расцвету человечества. Но за любым рассветом неизменно наступает закат. Нашим закатом стало перенаселение планеты. Ресурсы Земли слишком быстро истощились и планета начала угасать. Не знаю, чем бы закончилась эта история, если бы в один прекрасный день мы не узнали о существовании других миров. Даже не так – нам позволили узнать! Позволили заглянуть за завесу космической пустоты и увидеть в этом вакууме надежду. Так началась новая эра…

К сожалению, не такая радужная, как всем мечталось. В жизнь человечества снова вернулось классовое разделение, но только теперь не по богатству – по пользе, которую люди могли принести новому государству. Всех, кто был неугоден правительству, отправили на нижний уровень – в зону вечной темноты и удушающего смога. Рабочий класс жил ярусом выше, каждый день обеспечивая всех остальных едой, одеждой и прочими продуктами, трудясь наравне с роботами. Средний класс был обслуживающим персоналом, хотя во многих сферах им на смену давно пришли роботы-слуги. Над средним классом стояли ученые – светила нашего мира, а сними наравне были те, кто обеспечивал взаимосвязь с иномирными друзьями. Верхушка принадлежала властям и тем, кто заправлял крупнейшими корпорациями нового мира. Мира, разделенного на Ярусы, но сумевшего выжить…

Вздохнув, я погладила младшую по рыжим кудряшкам, небрежно собранным в хвост, и пошла на кухню. Время кормить Агату. С тех пор, как мы вытащили ее из храма льяров, прошло две недели. Целых две недели, в течение которых я не раз и не два была готова придушить собственную старшую сестру. Но каждый раз, заглядывая в ее потускневшие глаза, останавливалась. Делала дыхательные упражнения и с новыми силами вступала в бой за ее жизнь. И плевать, что приходилось сражаться с ней самой! Я была готова на все, чтобы вернуть нам прежнюю Агату!

– Звездочка, я уже все приготовила! – обрадовала меня средняя сестра, пританцовывая возле плиты.

Хорн сидел здесь же, листая планшет и что-то недовольно бурча. Сунув свой любопытный нос, я увидела сводку новостей и понятливо усмехнулась. Да, несмотря на развитые технологии, межмирные связи и еще кучу бонусов, от наших инопланетных друзей было много проблем. Да и правительство иной раз «радовало» попыткой внедрения гениальных законов, часть из которых вызывала не то смех, не то слезы.

– Хочешь, пойду с тобой? – спросила Кэт, глядя на меня пронзительными зелеными глазами с вкраплениями рыжих пятен. Таких же, что покрывали светлую кожу девушки.

– Не стоит.

– Звездочка, я ценю твою опеку, но разница в три года вот вообще ни о чем!

– Дело не в возрасте, а в…

– Нашей с Мэри тонкой душевной организации, – закончила сестра за меня. – И все же, пока твоя душевная организация окончательно не сдала позиции, я настаиваю на равноправии! Хорн, скажи, что я права!

– Ты всегда права, – не отрываясь от своего дела, произнес измененный. Но прежде, чем Кэт победно улыбнулась, наш страж добавил: – но доводы Эдель разумнее.

– Хорн! – возмущенно протянула средняя, складывая руки на груди.

– Да, Солнышко?

– Ладно, пока ты будешь ругаться, я пойду к Агате.

– Мы не ругаемся!

– Прости, поправочка. Пока ты будешь ругать Хорна…

Взяв заготовленный поднос, я улыбнулась сестре и поспешила в спальню к старшей. К нашей Луне.

Луна, Звездочка, Солнышко и Метеор…

Детские прозвища, которые нам дали родители. Единственный кусочек от чудесного прошлого, наполненного счастьем. Эти прозвища приносили боль, но они же заставляли нас помнить и быть сильными. Жить вопреки всему и всем. Увы, не все разделяли эти оптимистичные взгляды.

Нажав звонок, я выждала пару секунд, а затем разблокировала двери, заходя в комнату сестры. Свет был выключен и единственным источником освещения служил голографический рекламный щит на соседнем здании. Поставив поднос на столик, я подкатила его к кровати и села на самый край, глядя на безучастную сестру.

– Агата, время ужина, – прошептала я и нажала на кнопку пульта, чтобы привести спинку в вертикальное положение.

– Спасибо, но я не голодна, – качнула головой сестра, продолжая смотреть в окно.

– А вот я – очень. Но не поем, пока не накормлю тебя.

– Ты никогда не умела шантажировать.

– Потому что считаю, что два разумных существа всегда найдут общий язык и сумеют договориться. Так что, начнем переговоры?

– Эдель… – очень устало выдохнула сестра, а затем медленно перевела взгляд темных глаз на меня. – Я не хочу есть. Не хочу пить. И жить тоже не хочу. Будем откровенны, без меня вам всем будет лучше.

– Лучше? – тихо переспросила я, чувствуя постепенно разрастающуюся злость. – Думаешь, мне и мелким будет лучше снова переживать потерю? Считаешь, нам будет лучше снова наблюдать за кораблем, уносящим прах родных в космос? Хватит думать только о себе, Агата! Хватит чествовать свою боль! Нам тоже больно, но мы не скатываемся на дно.

– Потому что вы чувствуете боль, а не вину! – неожиданно закричала старшая, отбрасывая в сторону поднос с едой. – Каждый день я просыпаюсь с мыслью о родителях! Каждый проклятый день смотрю на себя в зеркало и вижу там убийцу. Боль? Что ты знаешь о боли, Эдель?

– Уж побольше твоего, – скупо произнесла я, поднимаясь с кровати.

– Звездочка, я не то хотела сказать…

– Ты сказала то, что сказала. На сегодня довольно. Если передумаешь, ужин на кухне.

– Звездочка…

Но я уже не слышала, покидая комнату сестры. Действительно, что я могла знать о боли, потеряв родителей и друзей. Это было давно, кажется еще в прошлой жизни, но до сих пор каждое воспоминание отдавалось тяжестью в груди, вызывая жгучее желание забыться. Но я держалась ради семьи, дозируя свое отчаяние редкими скупыми слезами.

– Эдель? – тихо позвала Мэри, наблюдая за моими сборами.