В этот момент один старик подошел к пивной стойке и попросил дать ему такого табака, какого у Марты сроду не бывало, так как в Кизебютеле такого дешевого табака никто никогда не курил.

Увидев Пауля, старик на миг остолбенел, а затем воскликнул:

— Вот это встреча! Ты еще жив? А я уж думал, что Пауля Гертнера давно нет в живых!..

Ромер вздрогнул. Он побледнел и холодно сказал:

— Вы, видимо, ошиблись, моя фамилия Ромер!

Марта заметила, какими глазами Пауль посмотрел на старика. Она одна знала (не считая самого старика), что прежде фамилия Пауля была именно такая — Гертнер.

Старик смущенно пробормотал извинения и начал было уверять, что этот господин как две капли воды похож на одного его знакомого.

Пауль предпочел выйти в коридор, а когда старик направился в туалет, Марта видела, как Пауль пошел вслед за ним. Вскоре старик вернулся к своему столику и заказал всем сидевшим за ним по кружке пива, рюмке шнапса и по порции омлета. Марта сразу же позвала Нелли, чтобы та немедленно получила со странного посетителя деньги, и тот, достав из кармана бумажку в пятьдесят марок, сразу же расплатился.

За одним из столиков сидел Крампен с какой-то женщиной, которая приехала в собственном автомобиле. По манере разговора и жестам Марта поняла, что отношения между ними были далеко не официальными. И в то же время они как-то по-деловому вели разговор, из чего Марта решила, что они могли быть разведенными супругами.

— Почему ты все еще торчишь в этой дыре? — спросила Крампена Инна (это была она).

— Буду торчать здесь до тех пор, пока старик не получит страховку, — ответил Крампен и тут же спросил: — А ты что здесь делаешь?

— Работаю, — ответила она равнодушно. — Пришлось сделать пластическую операцию, так что с тебя причитается пять тысяч!

Крампен не стал возражать и, достав из бумажника чек, протянул его Инне.

Женщина с недоверием посмотрела на чек, так как всегда предпочитала получать наличными, а про себя подумала о том, что дела у Крампена, видимо, идут не так уж плохо, иначе он наотрез отказался бы помочь ей.

— Твое ателье снял какой-то художник, — сказала Инна. — Ты что, решил открыть новое ателье?

— Пока еще не знаю, — ответил Крампен. — А тебя это очень интересует?

— Нисколько, — откровенно призналась Инна. — Я только хотела узнать: неужели ты опять нашел себе новую дурочку? Уж так устроен этот свет, что есть в нем и хитрецы, и глупцы, а последние для того и существуют, чтобы добывать для хитрецов деньги. Однако в наше время хитрость в чистом виде уже не встречается, она почти всегда сочетается с жестокостью! И горе глупцу, если он не участвует в игре!..

— Ты говоришь ерунду! — оборвал ее Крампен.

— Мне пора идти, — проговорила Инна, вставая.

Крампен проводил ее до выхода. Инна подумала о том, стоит ли ей на прощание подавать руку Крампену, но, увидев, что он держит руки в карманах, она лишь пожала плечами и стремительно вышла.

Пауль вдруг сказал Марте, что он скверно себя чувствует и хочет выйти подышать свежим воздухом. Она молча кивнула ему и увидела, что он сунул в карман несколько сигар.

Нелли мыла посуду. Крампен, вернувшись за свой столик, выпил шесть двойных порций коньяка, а когда Нелли принесла ему седьмую рюмку, он похлопал ее по плечу, а затем опустил руку вниз до бедра. И в тот же миг Марта услышала звук звонкой пощечины, а затем увидела, как Крампен схватился за щеку. Марта была удивлена. Нелли, насколько она знала, не была слишком щепетильной и относилась довольно терпеливо к ее гостям. Зачем же она тогда влепила пощечину этому Крампену?

Вызвав племянницу в кухню, Марта потребовала у нее объяснений.

— Я не потерплю, чтобы меня каждый лапал! — ответила девушка с раздражением.

Марта Фенске задумалась. В районных газетах она как-то читала о том, что на пиротехнической фабрике «Лорхер и Зайдельбах» занимаются выпуском нового оружия, которое лишает людей зрения. Об этом же говорили и ее странные гости, обрывки фраз которых она слышала. Как она поняла, сюда они приехали для того, чтобы организовать демонстрацию протеста.

— Ты имеешь какое-то отношение к этим сумасшедшим? — спросила Марта.

— Да, а тебя это беспокоит?

— Я чувствовала, что ты здесь появилась не случайно! Догадывалась, что сюда тебя привели отнюдь не родственные чувства к тетке. Ты задумала что-то плохое… — Марта подождала, надеясь, что Нелли станет возражать ей.

Однако Нелли не стала разубеждать Марту, чем еще больше разозлила ее.

— Я тебе вот что скажу: я вовсе не хочу, чтобы из- за этих красных закрыли мое заведение!

И тут Нелли неожиданно поняла, что злость ее тетки направлена не столько против нее, сколько против тех людей, которые приехали в Кизебютель, среди которых оказался и старик, который, по-видимому, знал что-то страшное из прежней жизни Пауля.

— Скажи Крампену, что если он еще раз попытается ночью пройти в мой номер, то мои друзья его изобьют!

— Это ты сама ему скажи! — проворчала Марта, гордясь в душе тем, что ее племянница не относится к числу тех женщин, которые готовы лечь в постель с первым попавшимся мужчиной. Однако упоминание Нелли о своих друзьях не понравилось Марте.

— Ну и хороши же у тебя друзья! — язвительно усмехнулась Марта, принимая от племянницы стопку посуды и ставя ее в моечный автомат. — Наверно, по ним тюрьма плачет!..

Нелли изменилась в лице, но все-таки сдержалась.

— Ты права. Время от времени так оно и бывает, когда прогрессивно мыслящие граждане берут в свои руки инициативу и начинают действовать, чтобы хоть что-то изменить в этом паршивом государстве! Но тебя это ни в коем случае не касается, так что тебе нечего бояться!

— Как тебя следует понимать?

— Если человек сам живет в стеклянном доме, то он не должен бросаться камнями в других.

— Не говори ерунды! — раздраженно бросила Марта.

— А разве ты не знаешь, что твой дорогой Пауль четыре года просидел в тюрьме? — спросила Нелли, с недоверием глядя на тетушку.

Марта побледнела, у нее даже задрожали колени, и она опустилась на скамейку.

— Нет, — еле слышно ответила она.

— Старик, что хотел купить табак, узнал его! Они жили в одном лагерном бараке!

— А ты откуда все это знаешь?

— Я тоже одно время смотрела на солнце через решетку, — усмехнулась Нелли. — Но тебе бояться нечего: всего лишь четыре недели ареста за участие в демонстрации протеста в Западном Берлине. Потом меня выпустили.

Слова Нелли Марта пропустила мимо ушей, так она была ошеломлена известием о том, что ее Пауль просидел четыре года в тюрьме. Она не сомневалась в том, что это была правда, — слишком заметно было выражение страха на лице Пауля.

Марта беззвучно заплакала. Нелли испуганно посмотрела на тетушку и, поставив посуду на стол, подошла к ней и прижала ее голову к себе.

В коридоре загудел зуммер, Горица нажал на кнопку переговорного устройства и, приблизив лицо к микрофону, сказал:

— Да, я слушаю!

— Фред, это ты? Я не помешал? Если нет, то я бы зашел к тебе на минутку.

— Ну давай! — Горица нажал на автоматический запор.

Калле Пильц редко навещал его, а уж если приходил, то не без дела. Вот и сегодня, в такую ужасную погоду, когда, как говорится, хороший хозяин и собаку из дому не выгонит, Пильц все же пришел.

На нем было модное меховое пальто, в котором он выглядел еще более бесформенным, а на голове меховая шапка. Раздевшись в прихожей, Пильц прошел за Фредом в комнату. Там он сразу же подошел к окошку и посмотрел вниз — он всегда это делал, когда оказывался в высотном доме. Ему было забавно смотреть вниз на крохотные, словно игрушечные автомобили и на замерзший пруд, похожий на пасхальное яйцо.

— Садись, Калле, — предложил Горица, — не за тем же ты пришел, чтобы поглазеть в мое окошко?

Пильц пригладил непокорные волосы и сказал:

— Разумеется, не за этим… Нет ли у тебя случайно пива?

Фред принес из кухни две банки пива, открыл их и наполнил стаканы.

Пильц выпил пиво и наконец сообщил:

— Вчера меня босс к себе вызывал!

— Ага, выходит, ты опять на мели?

— Ошибаешься, напротив! Он мне одно выгодное дельце предложил! Представь себе: получить наличными десять тысяч! Правда, не сразу, а двумя частями!