— Хм, любая другая на ее месте должна была бы благодарить спасителя… — вздохнул Шпунько. — Но, видимо, он ей попросту надоел.

— Или же перешел дорогу, — глухо добавил все еще бледный черт.

— Тогда ему можно посочувствовать. Рагшая не даст ему спокойно жить, а Галя не позволит умереть. — Улыбка Люциуса стала широкой.

Татих с позволения Темнейшего принялся разрабатывать договор, с которым можно обратиться к представителям семей древних. Бесовская родня слаженно убрала все порталы, затем слезно попрощавшись со Степаненко, ушла. И в зале стало тихо и тревожно. Если не считать бубнящего реве Татиха чье отображение мелькало в треснувшей плите, то тишину нарушали лишь шелест свертков и скрип пера — черт с новыми силами продолжил записи о восстании из мертвых.

— Все еще сомневаешься в положительном исходе дела? — спросил его Шпунько.

— Да. Вампиры не отступятся, мстить будут. Желаю перестраховаться.

— Хорошее решение, — поддержал дьявол и со смешком. — Кстати, Нардо, тебе имя древнего заключенного, разбуженного раньше срок, ни о чем не говорит?

Черт мотнул головой и продолжил записи.

— Неужели ты совсем не помнишь миротворца Вудлака Лихо Лишерс Миро? — осклабился дьявол. — Или может быть его более раннюю версию — высокого худого вампиреныша, до слез влюбленного в твою пассию?

Прошло двадцать минут с момента нашего заселения, а владыка решения так и не принял. Лихо спит, Урурк что-то вяжет из паутины, я стою. А тут сесть негде, точнее, если я тут сяду, то следующие две недели буду лежать с воспалением. И вообще, глядя на своих компаньонов по камере, вспомнилось исковерканное стихотворение Пушкина:.

Они вполне себе хорошо устроились, одна я места не нахожу. А им хоть бы хны! Все нипочем, отдыхают ребята, так словно ранее отдохнуть не удалось.

— Эммм, Лихо, а ты чего опять лег? — от него ноль эмоций. — Ну, правда, там три сотни лет лежал, сюда добрался и опять… распластался. Что, в сон потянуло? — съехидничала я. — Так ты скажи прямо, мы всю операцию завершим, и тебя надолго с комфортом уложат.

— А тебя посадят на иглу, — подсказал он невесело.

— Что, вот так сразу же?

— А да, точно, — вампир открыл красные глаза и, не отрывая взгляда от решетки на потолке, произнес. — Вначале используют как суккуба, а когда выдохнешься…

Я это как представила, так мне дурно стало:

— Ой, мамочки!

Понятное дело плюхнулась на каменную койку, и только из этого положения заметила, как трясется тело восьмилапика, от еле сдерживаемого смеха. Шутят, значит!

— Да, ну! — подскочила, потирая ушибленное место. — Что за привычка стращать на ровном месте. Ты меня им не отдашь!

— С этим я уже готов поспорить, — задумчиво протянул серокожий.

— Лихо имей совесть и не пугай меня, тебе же будет хуже. Гарантирую.

— Га… Краля, тогда говори прямо, чего ты хочешь?

Прямо, так прямо.

— Есть хочу.

— Ну, так иди по коридору налево вторая дверь направо, спускаешься на три этажа вниз и попадаешь в столовую.

Я не из пугливых, с девчонками парочками в туалет с пятого класса не ходила, темных переулков не боюсь, выпивших дядечек так же. И хотя последнее в силу профессии, так как на праздниках у нас только такие мужики и имеются, но тут-то дело другое. Один неверный шаг и прощай Галя-Краля, поминай как звали.

— Я что сама должна идти?

— Мне есть не хочется, — откликнулся вурдалак и повернулся на бок, представив обозрению широкую спину и шикарную шевелюру.

Покосилась на паука и с улыбкой поинтересовалась:

— А может мне чего-нибудь Урурк принесет?

— А кое-кто, хотел, чтобы мы остались связанными не помнишь такую?

— Ну, тогда бы нас закрыли. Или нет?

— Нет. Но теперь придется поддерживать легенду о нашей с Урурком несостоятельности в плане свободного передвижения.

Я еще чуток посидела в камере, посмотрела на небо первого уровня Ритри и, плюнув на все, гордо удалилась в столовую.

Точно помню, что он сказал: по коридору направо вторая дверь налево, спускаешься на три этажа вниз и вуаля! Спустилась. Открываю…

Да, ну к черту!

Не, ну я, проходя по коридорам дворца, и ранее предполагала, что они полные идиоты (то есть, я хотела сказать, худые идиоты, полных среди них нет), но вот, чтобы до такой степени, никогда! Мало того, что поперек коридоров и лестничных маршей каждые двадцать пять метров какая-то пленка натянута, так еще в столовой вместо столов и раздаточной, кровати, над которыми в разных позах застыли странно одетые вурдалаки. Не будь здесь так пыльно, предположила бы, что это больница, а так…

— В такой грязище я есть не буду, — буркнула себе под нос и столкнулась с заинтересованным взглядом одного из зависших над кроватью. Он из своего положения пытался воспроизвести жест — подойди ко мне.

Я отмахнулась:

— Даже не предлагайте, Вы явно не в моем вкусе.

Серокожий улыбнулся на мою шутку и повторил приглашающий жест. Вот тут замечаю еще одну пару немигающих кроваво-красных глаз, которые усиленно начинают подмигивать. Все пора сваливать! Развернулась и вышла, дверь за спиной бесшумно поднялась из пола. И вот тут замечаю, что та пленка, которую я порвала, пока сюда топала, восстановилась. Ужас! Я ж через нее прорывалась только из уверенности, что попаду в классную столовую Владыки, где меня покормят. И на тебе! Ни кормежки, ни туалета возле столовой, ни нормального прохода.

— Трындееееец!

Что ж не хотят по-хорошему пропускать, их проблемы. Мне-то уже известно, что если продырявить пленку шипом с краю, то она слетает сама, как миленькая. И на это уходит две секунды, а не две минуты, если ты ломишься через центр. Итак, я начала свое возвращение, отстраненно думая о том, что красоты замка с шикарной каменной резьбой на стенах и полу, конкретно портит вот эта липкая субстанция с прожилками бледно-розового цвета. И чем дальше «в лес» тем краснее прожилки и плотнее основа. В конечном счете, достигнув лестницы, я вся покрылась этой плохо отлипающей мерзостью.

— Уроды! O! Моральные уроды! Клыкастые уроды! Да, просто психи! Извращенцы какие-то!

Приблизительно так я рычала там, сдергивая с себя липучку. Вдруг послышался скрежет зубов, очень отчетливый и очень грозный. Стянув с головы шмат гадости, я с оторопью обнаружила в десяти шагах от себя группу работяг-вампиров в сиреневых комбинезонах.

— А здрасти…!

Серокожие, разворачивающие полотно знакомой пленки, посмотрев за мою спину, отчего-то со злостью уставились на меня. Упс, кажется, я испортила плоды их труда! И это подтвердили звериные оскалы и повторившийся скрежет. Понятно, прощения просить поздно, сожрут не глядя, но может… пойдем другим путем.

Расправив плечи, уперла руки в боки, и вскинула голову.

— Так это вы тут лю…, - тьфу ты, чуть не рассекретилась, — суккубам прохода не даете?

Моя внешняя наглость длилась не долго, ровно до тех пор, пока на голову не шлепнулся кусок поврежденной пленки.

— Ой, гадость!

Мой относительно негромкий вопль сбросил налипшую мерзость и порвал еще две бледно-розовые преграды впереди. В том числе и ту, которую вампиры в руках держали и растягивали.

Вот черт! Серокожие, как по команде, сделали единое движение ко мне.

— Вы что?! Вы не…, стойте!

Наверняка, это были низшие, на преодоление расстояния у них ушло секунды полторы, и последний полу-вскрик я произнесла будучи пойманной за шиворот. Вспомнился случай с Женькой, когда моя с виду тихая подруга, привнеся раздрай на стройке, умудрилась не только вернуть к работе строителей, но и воодушевить их на свершения.

— Так, убрали руки и отошли!

Ноль эмоций.

— Я к вам с проверкой! — а сама думаю, хоть бы они знали, что это за слово. Хоть бы не вляпаться в очередной раз по самые уши.

Они с места не сдвинулись, но и не укусили, значит, продолжим.

— Скажу прямо, такой халтуры давно не видела, — взмах рукой в сторону дырявого коридора за моей спиной и укоризненное: — Кто так натягивает?

— Мы, — ответили упыри в комбинезонах.

— Паршиво натягиваете к тому же медленно. Пока вы копошились, я дважды успела пройти через ваши стенды! — уверенное заявление дополняет не менее уверенное лицо. — Так что сейчас срочно даю мастер класс, и попробуйте не справиться!