Глава 29

Одна ложь порождает другую, и главное в них не запутаться…

Суббота утро, за три часа до вылета я еще раз переговорила с дьяволом во плоти — Владиславом Яковлевичем, а затем позвонила его родному племяннику. Теперь с Саней можно говорить напрямую.

— Повтори еще раз, куда ты едешь и что я должен сделать. — Попросил он.

Я повторила, он понятное дело ничего не понял. — Сань, в ближайшие два часа подъезжай к моей квартире, я все подробно разъясню.

Он прибыл через полчаса и с удивлением воззрился на меня, бегающую по квартире и собирающую вещи.

— Рад, что ты решила больше не дуться, — прокомментировав он, входя за мной в спальню, — а теперь поясни все по порядку.

— Первое: я не хочу общаться с Кириллом напрямую. Он ничего слышать не желает. Только и делает, что орет как умалишенный. — Кивнул и кривая улыбка коснулась его губ. Да! Теперь Кирилл расплачивается за прошлое. Своим окончательным уходом из его жизни Ольга отомстила и за себя и за меня с Соней. Осталось лишь использовать шанс и закрыть последнюю трещину в моем «веселом» прошлом. И я смогу жить легко и почти беззаботно.

— Он не желает слушать, не нужно! Я не собираюсь с ним говорить.

— С первым ясно, что дальше?

— Второе: поэтому увожу Соню. Ему неизвестно что в голову взбрести может. Мне не нужно, чтобы ребенка дергали по любому поводу и впутывали в эти разборки.

Саня опять кивнул, не задавая вопросов и не пытаясь меня перебить.

— Третье: за прошедшие две недели я устала как ломовая лошадь. А тут такой шанс выпал отдохнуть, вдали от Кирилла, подумать, восстановить силы. А еще присмотреться к существующим отелям и гостиницам в прибрежной зоне, да еще и на островах. Кто упустит такой шанс.

Я замолчала застегивая чемодан, молния не хотела поддаваться.

— Ты не договариваешь. — Заметил он и помог застегнуть багаж.

— Я тебе все сказала.

— Нет, не все. Полина…

— Да, Александр.

— Я понять не могу, зачем тебе менять анализы? — Ага, значит кое-что он все-таки понял.

— Зачем вообще их делать, а уж тем более менять? — продолжил он. — Мы же оба прекрасно понимаем, что с Кириллом ты встретилась много позже. Да и Кирюха, вроде как не страдает склерозом.

— Саня, ты умница.

— Я знаю, цэ ж я! — он сел в кресло у стола. — А ты не юли, выкладывай — в чем дело.

— На эти разборки с отцовством я его надоумила.

— Зачем? — удивленно и в то же время недоверчиво прозвучал его вопрос. — Чтобы жизнь медом не казалась?

Черт, придется все-таки объяснять. — Сань, когда ты разузнал где Ж и кем является, ты помнишь первые свои слова?

— Нет.

— А я помню, и ты был прав. Первое: с такими, как он нормальные не связываются. Второе: это какой дурой я должна была быть, если я зная его историю, согласилась на встречу и… на… Хм, это тоже ты вопрошал. Третье не помню, честно.

— Полин…

— Ты был прав. И сейчас я с учетом прошлых ошибок страхуюсь.

— Так это не из-за Кирилла.

— Отнюдь, это для моего спокойствия.

— Но почему сейчас и так?!

— Я видела Его там в Лондоне.

— Этого Ж?

— Да, изменившегося, но его. Мне еще Эверетт делал пространные намеки на свою осведомленность. Не знаю, чего он хотел, но явных результатов не добился. Мало того, я его еще и встретила потом здесь в Москве. — В процессе повествования принялась складывать вещи в дорожную сумку.

— И единственной моей мыслью с тех пор стал вопрос с Соней. Я просто еще раз страхую свое прошлое. Чтобы любой пожелавший озаботиться отцовством моей малышки сразу обламывался не только на первых порах, но и на вторых.

— То есть… как на первых? Это еще и не первые твои баррикады?

— А дело давно было, — удалось даже улыбнуться, — попросила ведущего меня гинеколога изменить сроки. В документах зачатие наступило на две недели позже.

— Зачем? Чтобы Кирилл попадал в те две недели?

— Нет, он и не может попасть. Потому что и в ту пьяную ночь он появился в моей жизни лишь через месяц, когда меня от горя в бар потянуло, а это уже две недели «левого срока» и месяц «правого». В тот день я попросила тебя узнать, где он.

— Объясни нормально.

— Сань. У меня стойкое предчувствие, что все озаботившиеся отцом моей малышки в случае чего меня спрашивать не будут. Оно возникло тогда, оно же возникло и сейчас. Это будет предпоследний рубеж страховки, — я кивнула на прозрачный пакетик, лежащий перед ним на столе.

— Так они смогут заглянуть в документы по судебному разбирательству. — Понял он меня, — а там…

— А там в любом случае будут чужие данные, совершенно чужие данные ни Кирилла, ни Ж не затрагивающие. Вот и все. — Я закончила с сумкой.

— И кто надоумил? — он спрятал пакет в нагрудном кармане легкой спортивной куртки.

— Страх, самый настоящий животный страх. А твой дядя нашел лазейку по подмене.

— Так чьи это волосы?

— Моего страстного любовника. — И бросаю честный взгляд в его сторону.

— Какого страстного любовника? Если мне не изменяет память, у тебя такого отродясь не было.

— Теперь есть. — Он думал недолго, наверное, мой лукавый взгляд подсказал. Челюсть Сани немного отвисла.

— Ты о МЧ?

— Да.

— Он в курсе?

— Нет.

— Полина, что ты творишь?

— Спасаюсь. Он выдал вымышленную историю за реальность, история вписывается в мое прошлое, и я это собираюсь использовать в случае опасности. — Похлопав по багажу, спросила, — поможешь загрузить в авто?

Еще раз обошла квартиру, проверила двери и окна, розетки, вентили на трубах в ванной и санузле. Закрыв квартиру, передала ему ключи. — Цветы можно не поливать, с учетом перелета вернусь через пять с половиной дней.

Уже на улице он внимательно посмотрел на меня, затем на мою машину, сумки и спросил. — А что будет последним рубежом в твоей защите? Новый переезд, смена фамилии, имени или еще один поспешный брак?

— Если помнишь, все это не помогло. — Крепко обняла его, как это заведено между нами и поцеловала шершавую щеку. — Нет, вспомню эпизод из фильма «Пенелопа» там было потрясающее решение. Временное, конечно, но потрясающее…

Он хмурился. Кокетливо хлопаю глазками, не разжимая объятий. — Сань, я ведь могу рассчитывать на тебя и твое молчание?

Улыбнулся, снимая мои руки со своих плеч, — езжай уже, расхитительница сердец! Хорошего отдыха.

— Спасибо!

В его небольшом кабинете прораба отделочной бригады чаще всего было тихо. Вадим решал все возникающие вопросы без скандалов и словесных баталий. Его не боялись и уважали, в рабочей команде считали начитанным, и в то же время не раз потешались над привязанностью к старинным предметам мебели. Мебели, останки которой давным-давно должны были стать тленом, но благодаря его скрупулезной работе продолжали безропотно служить.

Сегодня здесь было так же тихо, как и в пустой квартире, где еще четыре дня назад мог раздаться звонок от Полины. И ее веселый голос нараспев предлагал куда-нибудь пойти и что-нибудь увидеть.

Услышав ее голос, он откладывал дела, которыми думал занять вечер, собирался и шел на встречу. Потому что с ней было весело, было тепло и хорошо, было легко, а приподнятое настроение сохранялось не на один час после такого вечера. Квартира перестала казаться каменным мешком, работа — машиной для прожигания жизни, а окружающие его люди — беззаботными счастливцами, которым неведомо чувство одиночества.

Встречи длились недолго, но озарили все. И возможно вкус ее губ станет последним воспоминанием, он благодарен ей за полученный душевный свет.

— Благодарен буду, — думал он, перелистывая папки с чертежами, — как только узнаю, где она и что решила.

Вадим оторвался от бесполезного перелистывания и уставился на телефон. Домашний телефон у нее отключен, мобильный не отвечает. Он поднялся и прошелся по кабинету. — Или она все-таки уехала на острова, о которых говорила в пятницу, или решила прекратить любое общение.

В этот момент в коридоре раздался знакомый голос. Вадим выглянул и окликнул одного из своих. — Никита, свободен?

Парень остановился, кивнул на рядом стоящего друга и ответил. — Относительно.

— На пять минут зайди ко мне, есть вопрос. — Вадим отступил вглубь кабинета, пропуская парня. — Ты закончил с мозайкой в кухне 135 квартиры?

— Да что с ней станется, — отмахнулся Никита, — конечно.