Изменить стиль страницы

Глава 3. Откровенность за откровенность

«Дом на холме», 32 г. э. Леам-беат-Шааса

После проведения дотошного осмотра Вартек заявил, что Канцлер здоровее его самого, отменил все назначения, рекомендовав только обильное питание с преобладанием мяса над злаками и прогулки на свежем воздухе, чтобы вернуться в прежнюю форму.

Камилла провела в «Доме на холме» несколько дней, прежде чем на её имя пришло письмо с гербом кесаря. Изучив его содержание, сенатор долго сидела, глядя в окно и обдумывая свои дальнейшие действия. Наконец она встала и пошла на звуки пианино, разливавшиеся по дому. Канцлер импровизировал. Мелодия была задумчивой и немного печальной.

Некоторое время она следила за его пальцами, как всегда производившими на неё завораживающее действие. Не поднимая головы, он спросил:

- Ты получила новое назначение?

- Консульство на три года.

Мужчина кивнул, как будто ожидал этого.

- Поезжай.

Подойдя со спины, девушка положила руки ему на плечи.

- Ты уверен, что хочешь этого? - её голос чуть было не дрогнул.

- Я уверен, что этого не хочу, - спокойно ответил Канцлер и прекратил играть. - Но сейчас это будет правильнее всего. По нескольким независимым причинам.

- Какие же это причины?

Он встал и мягко привлёк её к себе.

- Во-первых, есть одно дело, которое я не могу оставить незавершённым. Я ещё не обладаю всей полнотой информации, чтобы начать действовать... и в любом случае, пока ты здесь, я не способен ни к какой полезной активности.

- Почему? - удивилась Камилла.

Канцлер вздохнул.

- Потому что я взрослый мужчина со здоровыми инстинктами, на подавление которых с каждым днём твоего пребывания рядом со мной сил требуется всё больше.

Её взгляд стал недоверчивым.

- Тогда почему ты никогда... ты даже не пытался...

- Помнишь, как мы ездили в горы? - вдруг спросил он.

- В храм Сумеречного бога? Да, конечно.

- Ты была такая решительная, такая целеустремлённая, - его голос звучал мягко и мечтательно. - В твоих глазах горел азарт... ты так напряжённо пыхтела, пытаясь не отстать от меня.

Камилла смутилась и спрятала лицо у него на груди.

- Я никогда до этого не лазила по скалам.

- Но, тем не менее, на каждой остановке ты рассказывала мне о горных народах, их культуре, вере и обычаях. Эпизоды их истории, забавные или трагические, легенды о фейри и некромантах... даже если бы ты повествовала просто о глиняных черепках, я был бы очарован одним звуком твоего голоса. Впервые в жизни я осознал, что влюблён.

- Почему же ты ничего мне не сказал?

- Помнишь нашу первую ночёвку?

- В пещере? Да, ты насыпал горку мелкого песка... и на неё мы положили твой плащ, а накрывались моим...

- Было довольно холодно, - подхватил он, и ты уснула, прижавшись ко мне. Я чувствовал биение твоего сердца, твой женственный, дурманящий запах... я целовал твои волосы, глаза, шею... губы... не в силах остановиться. Но ты проснулась и оттолкнула меня с нескрываемым отвращением. Ты кричала, что не для того оставила семью и родину, чтобы попасть в грязные лапы похотливого...

- Ничего этого не было, - перебила Камилла, поражённо глядевшая на него.

- Не было, - согласился Канцлер. - Это был только сон. Правда, очень реалистичный и приснившийся на священной горе. Но только сон. Я проснулся от ужаса, когда увидел, как зашевелилась осыпь под твоими ногами, но ты так и не посмотрела вниз, в пропасть, не отрывала от меня взгляда, полного ненависти и презрения. В холодном поту я пролежал до самого рассвета, боясь пошевелиться, а ты спала, доверчиво склонив голову мне на грудь.

- Так из-за этого ты был всегда так сух, даже холоден со мной? Избегал личных встреч?

- Первое давалось мне тяжелее, чем второе. За эту экспедицию я извёлся, пытаясь держаться от тебя подальше. Когда ты ходила к развалинам, я крался за тобой, как тень. Кстати, того разрисованного волхва я поймал, когда он тоже следил за тобой.

- Я даже не подозревала...

- Ты считала меня железным Канцлером, которого можно брать за руку, обнимать ночью и расчёсывать, пока он спит, - улыбнулся Ламберт, - не опасаясь никаких последствий.

- Ну-у-у... - Камилла смущённо потёрлась об него носом, - в определённом смысле ты такой и есть.

- Да, со временем я научился справляться с собой. А убедившись, что не вовсе тебе безразличен, стал позволять себе небольшие вольности вроде дружеских объятий и поцелуев.

- Я думала, что не интересую тебя как... женщина.

- И до недавнего времени тебя это устраивало.

- Да, - вздохнула она, - до недавнего...

- Может, поведаешь мне, что изменилось?

Девушка нерешительно посмотрела на него.

- Маркус.

- Маркус? - Канцлер удивлённо приподнял бровь. - Но сознайся, он тебе нравился.

Камилла отвела глаза.

- Может быть... немного.

- Умён, начитан, помешан на некромантах, романтичен... а какие стихи писал...

- Перестань!

Прикрыв глаза Канцлер начал декламировать:

- «Я облаков касался часто,

Я трогал облака рукой.

Я, странной обращённый кастой,

Недвижимый, немой и страстный

Не раз тревожил их покой.

Как запах молока и снега»...

- Ты... читал нашу переписку?

- О, до последнего слова. Последнюю поэму, где он описывает, как мечтает владеть тобой, перечитал трижды. И клянусь тебе, несколько часов жизнь великого поэта висела на волоске. Ярость от того, что к тебе может прикасаться другой мужчина, пусть даже в поэтической форме, по силе была сравнима только с муками ревности и отчаянием при мысли, что тебе это... может понравиться.

- Канцлер, ты не находишь, что всё же переступаешь границы со своим шпионажем? - осведомилась залившаяся краской до корней волос Камилла.

- Не нахожу, - сухо заметил тот. - В одном из этих писем мог быть мой смертный приговор. Я считаю, что имею право знать о нём из первых рук.

- Смертный приговор? - не поняла она.

Он коротко вздохнул.

- Камилла, я магистр магии в трёх школах. Если бы единственная женщина, которую я любил в своей жизни, предпочла мне другого, я не успел бы даже написать завещание.

Неожиданно она задумалась.

- Скажи, а Наина - сильный маг?

- Достаточно... для своего возраста и в своей области. А при чём здесь она?

- Она ведь влюблена в тебя.

- В самом деле? Не замечал за ней.

- О! - ехидно усмехнулась Камилла. - Великий Канцлер был так занят собственными переживаниями, что не замечал очевидного.

- М-м-м... я надеялся, что уже слишком стар для них. Она же годится мне в дочери!

- Маги всегда выглядят моложе своих лет. А ты особенно.

- Может, мне перестать бриться? - усмехнулся он.

- Не поможет, - весело заверила его Камилла. - Щетина придаёт тебе исключительно романтический вид.

- Да точно ли она?..

- Можешь не сомневаться. Кого, по-твоему, она собралась защищать при помощи боевой магии?

- Признаться, я думал - Кайла. Проклятье, не хватало ещё, чтобы и он меня на дуэль вызвал.

- А вот этого можешь не опасаться. Я уверена, что между Наиной и тобой Кайл выберет тебя, не колебаясь ни секунды.

- Хм-м.. но мы отвлеклись от Маркуса.

Камилла опустила глаза.

- Помнишь, как ты приехал ко мне?..

Он кивнул.

- Твой секретарь назвал меня посланцем богов, ты бросилась мне на шею и, вытирая злые слёзы, стала жаловаться на «этого наглеца, что-он-о-себе-возомнил», в целом, надо признать, довольно бессвязно. Но я почувствовал себя так, как будто с моих плеч упала вся Срединная горная цепь.

- А потом вошёл Джеральд и объявил, что этот... что Маркус рвётся внутрь.

- И ты закричала, что сейчас собственноручно спустишь его с лестницы.

- Ты сказал, что сам всё уладишь, отправил Джеральда заваривать мятный чай, а меня - в кабинет, развернул кресло напротив двери и уселся в него.

- Вот видишь, ты тоже подглядывала.

- И когда ворвался Маркус...

Вернец, 31 г. э. Леам-беат-Шааса

Ворвавшись в комнату, Маркус замер как громом поражённый. Камиллы не было, а вместо неё в кресле, спинкой подпиравшей дверь будуара, в свободной позе расположился Канцлер.

- Где... где она? - ещё не отдышавшись, с запинкой произнёс вошедший.

- Она не хочет тебя видеть, - последовал флегматичный ответ.

- Я должен с ней поговорить.

Канцлер чуть склонил голову набок.

- Я ей передам.

Маркус двинулся вперёд с явным намерением отшвырнуть препятствие в виде кресла и сидящего в нём человека в сторону. Канцлер поднялся. Он был ниже ростом и отнюдь не так широк в плечах, но Маркус натолкнулся на его взгляд, как на стену.