— 31-

— О какой брачной метке идёт речь? — вспоминает герцогиня. Я шустро стягиваю с себя браслет и поворачиваюсь к герцогине спиной, убирая волосы с шеи и демонстрируя ей часть красочного тату.

— Она на всю спину, — просвещаю я в свою тайну герцогиню, вызывая новый стон отчаяния у повелителя.

— Это же… — восклицает удивлённо герцогиня и резко замолкает не договорив фразу. Поворачиваюсь заинтригованная к герцогине, лицо у Дэмьяна слишком серьёзное, его взгляд угрожающий, похоже именно он не дал договорить фразу герцогине. Дуэнья снова нервно отпивает из фляжки, и она снова переходит в руки повелителя. Тот мрачно отпивает и отдаёт герцогине. Они что решили упиться алкоголем до потери сознания?

— А мне можно? — поморгала глазками, заигрывая. Мило и обезоруживающе улыбнулась.

— Нет, — хором ответили мне, прожигая друг друга опасными взглядами.

И что с этими двумя происходит?

— Алкоголики, — выдала я, подумывая как разговорить этих двоих. Меня снова потянуло к демону: возникло необъяснимое острое желание обвить его за талию и пройтись пальчиками по его прессу и поцеловать в шею. В голове возникла красочная картинка. Верховный, приоткрыв рот в немом удивление (дар речи потерял!), повернул голову в мою сторону. Отбиваться поздно, я уже изучаю его, с удовольствием скользя подушечками пальцев по его коже, мои губы касаются его кожи. Вдыхаю его запах, приятный, сводящий с ума.

— Какой ты классный, — шепчу я, прижимаясь поплотнее. Уже чувствую, что кто-то сильно сожалеет о том, что забыл приодеться после купания в речке. Моя ладонь ползёт вдоль его позвоночника, так и хочется куснуть сладенького демона.

— Все повадки русалок перехватила, — делает вывод герцогиня, глядя на моё наглое поведение. — Она на всех мужчин так бросаться будет, пока кого-нибудь не соблазнит.

Дэмьян нервного сглатывает, осторожно освобождаясь из моего захвата. Наивный, мне от его присутствия рядом крышу сносит, отпускать его я не собираюсь. Жаль у него хвоста нет и плавников.

— А в этом мире есть русалы или тритоны? — спрашиваю я томно у верховного, продолжая его соблазнять, строя самые невинные рожицы.

— Нет! — рявкнул взбешённо демон и, вращая взбешённо глазами, обратно прижал к себе крепко и выхватив браслет, принялся мне его натягивать на запястье.

— Вкусненький, — потерлась о его кожу носиком, вдыхая его запах.

— Это полный провал, — сделала вывод герцогиня и снова приложилась к фляжке.

— Я надеюсь о брачной метке вы никому не расскажете, — застёгивает на моём запястье браслет верховный.

— Я дала вам клятву, Повелитель, я её не нарушу, — серьёзно произносит герцогиня. — Вряд ли вы мне скажете, но я бы хотела знать с кем имею дело? Кто она такая? И чего мне опасаться?

— Она ключ, — отвечает верховный, продолжая прижимать меня к себе. — Её жизнь в опасности. А если вы будете рядом, то и ваша жизнь будет в опасности.

— Ключ? Что это значит? — отрываю я голову от груди верховного и пытаюсь заглянуть в его наглые тёмные демонские глаза. Мой вопрос игнорируют.

— Кто об этом ещё знает? Убийцы в коридоре пришли не из-за её уникальности, они просто собирались устранить фаворитку, да и заказчика мы с вами оба знаем. И ещё я думаю, что вряд ли бы её стали убивать за её талант. Она полезна живая, а не мёртвая, — а герцогиня трезва, как стёклышко. Если бы не видела своими глазами, как они только что наперегонки с верховным глушили местный самогон без закуски, никогда бы не поверила.

— Могу только подозревать, что о ней могут уже знать. Правда прославилась она со своим уникальным шкафом только в нашем мире, но опять же это только предположения. И я тоже не сразу понял, кто она на самом деле, — меня упорно игнорируют. Внутри горит желание укусить верховного, но любопытство всё-таки преобладает над русалкой, стою смирненько и слушаю. Меня заботливо прижимаю к себе: он действительно пытается меня защитить.

Но почему таким странным образом? Засунул в отбор, позволил псевдо-княжне пометить меня.

— Я поняла вас, Повелитель. Я буду её защищать и помогу победить в отборе, — помрачнев произнесла герцогиня. — Может всё-таки стоит рассказать вашему отцу и матери о том, кто она.

— Они не смогут помочь, если понадобиться я им всё расскажу, — продолжают они диалог, совершенно игнорируя меня. Меня словно рядом с ними нет, ну не наглость ли?

— А мне расскажете? — встреваю я в разговор.

— Хочешь бусики? — переключается на меня верховный. Он меня за дурочку держит?

— Хочу, — отвечаю я. — А ещё хочу знать, что со мной не так, и почему ты меня назвал ключом?

— Я расскажу тебе всё в конце отбора, болька моя зелёненькая, — улыбается мне мягко верховный и запустив руку в мои волосы, прижимает мою голову к груди в районе сердца, и целует в макушку. Слушаю его спокойное сердцебиение, озадаченная его внезапной нежностью. Русалка и Язва внутри меня хлопнули в ладоши и стукнули друг друга кулачками.

— Ничего не бойся, я не дам тебя в обиду, — произносит тихо демон, продолжая прижимать к себе.

— Скажем, что неудачно попытались перекрасить волосы, — задумчиво произносит герцогиня. — Надо только убедить её не шалить. И розовый с зелёным смотрит кошмарно.

Улыбаюсь тепло герцогине, всё ещё прижатая к верховному.

— Будет подозрительно, если цвет платьев поменяем, — отвечает Дэмьян. — Я оставлю её на ваше попечение на пару часов, а потом присоединюсь. Сделайте так, чтобы её никто не видел, — и уже обращаясь ко мне (говорит мне, как к неразумному дитю), — Катенька, слушайся леди Неру и веди себя хорошо, пока я ищу твои жемчужинки.

— Ты в себе, демон? — поднимаю я на него свой говорящий взор. — Я — русалка, я не дура.

Демон шумно вздохнул, явно собирая остатки своей нервной системы в кучку.

— Тебе завтра будет стыдно, — мстительно произносит он. — Я уверен.

И исчезает прямо из объятий. Остаюсь в нелепой позе, обнимая воздух. Хмурюсь, негодяй бросил меня. Поворачиваюсь к своей дуэнье.

— Вы мне тоже не расскажете почему я — ключ? — спрашиваю я у герцогини.

— Нет, прости, тебе лучше не знать, — честно отвечает мне герцогиня. — Пойдёмте, я перенесу вас в вашу комнату через портал. Вы пообедаете, и мы немного с вами попоём. Пообещайте, что будете меня слушаться и не будете зачаровывать меня своим пением, и я подарю вам красивую диадему.

Диадему?

— С жемчужинками? — впадаю я в детский восторг.

— С жемчужинами, — ласково отвечает мне дуэнья. — Как он мог забыть, что если сердце разбито, то разум русалки побеждает человеческий. Неужели не увидел, как твоё сердце обливается кровью.

Наклоняю голову на бок, не понимаю о чём говорит герцогиня, меня ничего не беспокоит. Совершенно ничего, сердце бьётся спокойно, душа не рвётся от воспоминаний. Как приятно ощущать себя цельной, не сломанной. В груди больше ничего не раздирает грудную клетку, ломая рёбра изнутри. Это состоянии лёгкости такое потрясающее, опьяняющее, дарящее абсолютную свободу. Возвращать себе ту боль, что испытывала не один год, я не согласна. Я могу в этой эйфории творить всё что угодно, меня не беспокоит даже совесть. Мне нравится русалочья жизнь, осталось найти подходящий водоём и можно заманивать туда невинных демонов.

— Тебе будет очень больно… потом, — произносит герцогиня, — мне очень жаль, девочка.

— Мне не будет больно, я не хочу, — возражаю я. — Демон красив. Он спасёт меня.

— Тогда спой для него, — голос у герцогини мягкий, обволакивающий.

— Спою, — задираю нос я. Обязательно спою своему красивому демону, он будет восхищаться мной, и я утащу его на дно, и он будет только моим.

— Пойдёмте, леди Екатерина, — усмехается герцогиня, глядя на мои подростковые замашки.

Меня вернули в комнату. Княжна, глядя на то, как я поглощаю рыбные блюда, молча сидела напротив, подпирая подбородок кулачками. Мой зелёный цвет привёл её в шоковое состояние, а мои замашки окончательно выбили у неё почву из-под ног. То, что княжна настоящая, я понимала с помощью своего русалочьего чутья. Вот бы сейчас псевдо-княжну встретить, точно бы поняла кто он.

Потом мы с дуэньей тренировали мой голос знакомой мне демонской песней. Я пела великолепно, сама заслушалась. Одурманенная герцогиня несколько раз останавливала меня, прерывая неожиданно пение. Отпивала глоток из своей фляжки и, когда её взгляд снова становился осмысленным, она снова принималась за распев моего голоса.