Феи перестали кружиться и отошли в сторону, любуясь своей работой. Из слегка неровной глади серебряного зеркала, окованного в тяжелую раму, на меня смотрела прекрасная сказочная принцесса с глазами полными грусти. Нет, это конечно же была я, но неуловимо другая я. Словно этот мир что-то изменил во мне... а может быть все дело в том, как падал в этой комнате свет или я просто скинула от стресса пару килограмм, да кто ж его знает от чего!

Слезы сами покатились из моих глаз, и я со злостью вытерла их краем бархатного рукава. Где же эти чертовы ученые? Не хочу я больше участвовать в их дурацких экспериментах, да зачем я дура вообще на такое согласилась, если мне еще тот тест извращенский не понравился!

Но что, если все это на самом деле никакой не эксперимент? И никто не сидит где-нибудь у монитора, приглядывая за мной и записывая данные... что если все это взаправду, что если навсегда?

Раздался тихий, но настойчивый стук в дверь и, получив разрешение, в комнату вошел мальчишка-оруженосец. Он тоже успел привести себя в порядок - сменил запыленный кожаный жилет на куртку и брюки из черного бархата.

— Госпожа, нам пора. Князь ждет вас, он велел сказать, что все готово к церемонии.

Белые лилии в вазах, красивая арка, украшенная летящими тканями и цветами, которая стояла бы на берегу какого-нибудь прекрасного озера - так я в детстве представляла себе свою свадьбу. Когда мечтала о встрече с «прекрасным принцем» и вечной любви, непременно обязанной настигнуть меня с первого взгляда.

Что ж, принц был. Ну, не прям именно принц, но князь - чем же хуже? Красивый мужчина, приодевшийся к церемонии в куртку из расшитого золотом белого бархата, брюки и высокие сапоги, сейчас намного больше был похож на знатного вельможу, чем на викинга.

Арлен встретил меня у дверей часовни Небесного бога. Она располагалась в одной из башен его замка и пусть была небольшой, зато из ее высоких стрельчатых окон во все стороны открывался прекрасный вид на небо, алое от заката с одной стороны и устланное звездным полотном с другой.

Князь взял меня за руку и прежде чем провести к алтарю нежно коснулся ее губами, сказав:

— Ты прекраснее всех, кого я когда-либо видел, госпожа. Я счастлив стать твоим мужем.

Вот он сказал это, так искренне, так проникновенно глядя в глаза - а внутри у меня даже пылинка не шелохнулась. Словно почувствовав это, Арлен нахмурился и, сжав мою руку крепче, быстро пошел вперед.

Я двигалась за ним будто в тумане! Быть может в том был виноват и не мой страх, а запах ладана, свечного воска и других благовоний, наполнявших это место, но от них у меня начало отчаянно сводить желудок.

Впереди нас ждал седобородый священник или жрец... кто же знает, как принято в Межмирье называть служителей Небесного бога? Он был облачен в простую белую рубаху до пят и стоял босым. Должно быть это как-то символизировало его духовную чистоту или может, невинность?

Я поймала себя на мысли, что меня тут замуж выдают, а я все думаю не о том - о душном запахе ладана, о том, есть ли у жреца еще что-то под его робой и носит ли он обувь по крайней мере зимой...

— Небеса над нами и бог Неба смотрит на нас сейчас! - Я аж дернулась, услышав из уст жреца голос Эдварда Радзинского. - От него не скрыть сердца наши и помыслы, потому отриньте любой обман и говорите так, будто из всех ушей вокруг только Его слышат вас, и из всех глаз вокруг только Его видят вас. - Сотрясал он руками, произнося высокопарный текст. - Вы пришли сюда сегодня без имен и без званий, просто как дети Его - мужчина и женщина, чьи сердца обрели друг друга и готовы соединиться в одно Его милостью. Скажи же, добрый муж, искренны ли помыслы твои, чисто ли сердце твое, когда ты заявляешь здесь и сейчас, что желаешь взять эту деву в жены, клянешься ли любить ее до последнего вздоха своего, защищать и беречь, отдавая всего себя без остатка?

Арлен спешно подхватил его вопрос, точно только и ждал момента чтобы ответить:

— Я искренен в своих желаниях. Клянусь любить эту деву до последнего вздоха, защищать и беречь, отдавая всего себя без остатка.

Глаза князя сверкнули в свете свечей и этот отблеск почему-то показался мне совсем недобрым. А жрец между тем обратился ко мне, буквально вырвав меня из потока собственных взбунтовавшихся чувств и мыслей.

— Ответь и ты, прекрасная дева, искренны ли помыслы твои, чисто ли сердце твое, когда ты заявляешь здесь и сейчас, что желаешь стать женой этому мужчине. Клянешься ли любить его до последнего вздоха своего, чтить и беречь, отдавая всю себя без остатка?

Я открыла было рот, но слова застряли в горле, не желая быть произнесенными. Арлен до того смотревший на меня с нежностью и улыбкой начал заметно нервничать и недобро поглядывать на жреца.

— Ну же, дитя, - попытался тот мне помочь, перейдя на шепот, который все равно прекрасно был слышен из всех концов этой часовни - «я искренна в своих желаниях, клянусь любить этого мужчину» и далее, просто повторяй за мной. Я искренна...

— Я искренна...

— ...в своих желаниях, клянусь любить...

— ... в своих желаниях... клянусь... к-клянусь...

Нет. ну я просто не могла этого произнести! Да меня буквально заело, как старую пластинку и язык не поворачивался, будто у этой клятвы и правда был какой-то магический подтекст, не позволявший мне просто так сказать неправду перед глазами, ушами и какими-то там еще частями тела Небесного бога.

Внезапно прекрасные мгновения моего свадебного позора прервал знакомый мальчишечий смех.

Нарушитель нашего священного таинства обнаружился довольно быстро - оруженосец Арлена стоял, вальяжно привалившись к дверям часовни и радостно улыбался, переводя озорной взгляд с меня на своего господина.

— Вы только посмотрите на них, какая пара! У меня аж слезы наворачиваются, когда гляжу на вас, честно! Это так мило, когда люди врут друг-другу, хотя оба знают, что другой говорит неправду.

Князь Арлен выпустил мои вспотевшие от стресса руки из своих и сделал шаг в сторону безобразника.

— Да что ты себе позволяешь, паршивец! - Воскликнул он, покрываясь от гнева красными пятнами. - Стража! Кто пустил сюда этого идиота?!

Двери часовни дернулись, когда стражники кинулись исполнять приказ, но мальчишка в тот же миг небрежно взмахнул рукой и тяжелые дубовые створы замерли, сотрясаясь от ударов снаружи.

— Нет уж, обойдемся без посторонних. - Хохотнул он и внезапно голос его огрубел, стал ниже, превратившись в мужской. - Свадьба - это же исключительно семейное дело. Так ведь, братец?