Глава 17, в которой о помолвке

— Что это значит? — резко влетев в гостиную, проорал Гарри, заставив взрослых вздрогнуть от неожиданности.

— О чём ты, сынок? — со своего места поднялась Лили, делая шаг к содрогающемуся от ярости сыну.

— Ты прекрасно знаешь, о чём я, мама. Как, впрочем, и каждый из здесь присутствующих, — в его голосе было больше яда, чем в двух клыках василиска вместе взятых.

— Анри… — начала было леди Колумбрум, но была грубо усажена обратно на диван потоком магии.

— И ты тоже… — прорычал он. — Не могу поверить! И когда вы собирались осчастливить меня новостью, что уже полжизни за меня расписали, так ещё и меня без моего согласия женили? — нет, он не злился. Зачем? Злостью горю не поможешь, и переубедить людей, считающих себя в ответе за своё чадо, это тоже не поможет, но и обиды от неё не становилось меньше.

А Гарри было обидно. Не потому, что не сообщили, хотя и это тоже, а из-за того, что решили за него. Снова.

— Мистер Поттер, — повернувшись на спокойный, немного холодный голос, Анри застыл.

— Вы?.. — выдавил он, когда перед глазами всплыл образ белокурого мальчика. Этот мужчина… Они так похожи.

— Люциус Малфой, лорд славного и древнего рода Малфой и, по совместительству, отец вашего будущего мужа, — учтиво поклонившись, представился тот.

— Значит…

— Мой сын в той же ситуации, что и вы, юный Лорд, — сощурив глаза грозно заметил Малфой. И в его осанке, и в голосе слышались властность и сила. — Ему, как и вам, не оставили выбора, поэтому просто смиритесь и примите судьбу такую, как она есть.

— С чего бы? — сложив руки на груди, пытаясь унять дрожь в теле от понимания, что, возможно, тот ангел, изображённый у него в альбоме в лучах солнца, и есть его будущий жених, Гарри говорил медленно и уверенно. — Назовите мне хотя бы одну вескую причину, почему я должен согласиться?

— Вы и вся ваша семья, впрочем, как и моя, лишимся магии, — не колеблясь, заявил Люциус, внутренне предвкушая победу. Ни один маг, зная, что есть хоть малейший шанс лишиться своего магического ядра, использует всё возможное и невозможное, чтобы уничтожить даже намёк на подобный шанс.

— Да неужели? — хмыкнул Гарри. И Люциус от подобной радости в зелёных глазах даже растерялся.

Сзади раздалось тихое: «Идиот».

— Тогда ни о каком соглашении и речи быть не может.

— Что? — Малфой во все глаза уставился на будущего (или, может, уже не будущего) зятя.

— Я…

— Братишка, не стоит спешить с таким серьёзным решением. Может, стоит хотя бы взглянуть на предлагаемый товар? — на плечо Гарри опустилась тяжёлая рука, а говоривший сквозь прикрытые глаза насмешливо смотрел на застывшего Люциуса.

— Ди, ты так говоришь, как будто уже виделся с этим парнем, — прищурив глаза, с подозрением спросил Гарри.

— Не видел, но если пацан хоть немного похож на своего папочку, то окажется не такой уж и плохой партией. По крайней мере, у тебя появится ходячая модель для новых картин, — губы Дадли растянулись в довольной улыбке, когда изумрудные глаза непроизвольно окинули стоявшего перед ними представителя аристократии оценивающим взглядом.

— Ладно, я познакомлюсь с вашим сыном. Для начала. А потом решу: женится или нет, — наконец кивнув каким-то своим мыслям, сказал он.

— Ты ведь не откажешься? — в надежде спросили Джеймс с Люциусом в один голос.

— Кто знает?! — бросив на них недовольный взгляд, спросил Гарри и добавил: — Если он, — насмешливый взгляд в сторону Малфоя, — меня не заинтересует, я не заставлю вас ждать с ответом, — и уже собирался выйти, как его догнал отчаянный вопрос Лили:

— А как же магия? Ни лорд Малфой, ни твой отец не виноваты, что ваши предки заключили этот договор. Ты не можешь из-за собственной прихоти лишить два настолько древних рода магии и защиты…

— Ещё как могу, — резко перебил Гарри оборачиваясь.

— Но… А как же твоя магия?

— Которой я никогда не желал и с превеликой радостью избавлюсь.

— А как же Ричард…

— Мама, неужели магическая сила для тебя настолько важна, что ты готова ради неё разрушить жизнь своему ребёнку? — Анри знал, что сейчас ходит по тонкому лезвию, давя на слабые места матери, но и просто так сдаваться он не собирался. Хоть и ради жалкой крупицы свободы, но он будет бороться до последнего.

— Гарри, дело не в твоём или моём счастье, — зло прорычала Лили. Зрачки прекрасных глаз секундой ранее блестящих слезами сузились, волосы на теле встали дыбом, а на коже, слегка потемневшей, стали выступать тоненькие нити рисунков, с каждым мгновением своим очертанием всё больше и больше напоминая маленькие чешуйки. — От этого зависит жизнь миллиарда. Такова твоя судьба — не позволить Смерти прорваться в мир живых. Смирись с этим.

— Да я и сам в себе несу смерть, — схвативший за голову, прикрывая уши, дабы не слышать тот странный звук, что разливался вокруг матери, заполняя собой всё пространство и мешая сосредоточиться. Он звал… в неизвестность.

— Это… — голос раптора звенел, резал по ушам, невыносимой болью отзываясь в висках. Гарри казалось, что ещё немного, и его голова взорвётся.

— Это ваша вина! — выкрикнул он, сквозь пелену слёз смотря сначала на мать, потом на отца и наконец на дядю с крёстными.

— Сын мой, не сопротивляйся, позволь себе полностью проснуться, — как будто откуда-то со стороны, и одновременно из ниоткуда, услышал он шипящий голос Лили. А Лили-ли?

— Гр-р-р… — из горла вырвался то ли рык, то ли крик боли. Гарри выгнулся дугой, запрокинув голову, широко распахнув остекленевшие глаза, которые через мгновение налились кровью, приобретая алый оттенок спустя вечность мучительной тяжести во всём теле, Гарри обмяк, без сознания повалившись на пол.

А воздух неожиданно завибрировал, сотрясаясь заливистым смехом.

— Адаптация завершена. Рождение Посланника прошло успешно, — прогремел нечеловеческий потусторонний голос, прокатываясь по стенам с весельем и предвкушением.