Глава 13, в которой Люциус Малфой

Люциус устало потёр переносицу и поудобнее устроился в кресле, закинув ноги на чайный столик и запрокинув голову к потолку. Ему было о чём подумать. Недавно вернувшись из банка, он успел несколько раз перечитать полученное письмо, даже достал из сейфа когда-то задокументированный дневник одного из его предков. Нужно было удостовериться.

И вот, спустя пару часов всяких сравнений, несколько раз перечитав письмо и те пару листов, что свидетельствовали о существовании такого человека, как Мстислав Малфой, он никак не мог решить, как же поступить. С одной стороны, избранник уже был, правда, даже не подозревающий о своем назначении, с другой… Он-то и в лицо будущего зятя не видел, ему было только известно, что юный Гарри — наследник Джеймса. И что ещё хуже, сиятельный лорд даже представить не мог, как на подобную новость отреагирует Драко. Сможет ли он ради благополучия и сохранения семьи пойти на такую жертву и жениться на совершенно незнакомом человеке? И пусть он в браке будет старшим супругом, всё равно Драко был слишком капризным и упертым, не меньше отца.

— Черт! — уже в который раз за сегодняшний вечер выругался Люциус. Он мысленно пожалел о том, что в своё время настолько увлёкся семейными делами, что совершенно позабыл о, собственно, наследнике, и не заметил, как из него вырос не достойный его рода аристократ, а французская мадмуазель, которую, кроме собственной внешности и благополучия, ничего не интересует.

И сейчас оставался открытым вопрос, как эту новость преподнести, чтобы в результате обойтись минимальными потерями. Нет, он, конечно, не боялся реакции сына. Пф, ещё чего. Каким бы Драко ни был, отца он уважал. Проблемы начнутся, когда он подключит к своей истерике мать. Вот этого Люциус, как бы смешно это ни звучало, опасался больше всего. Нарцисса настолько любила своего ребёнка, что ради одной его улыбки готова была горы свернуть, разве какой-то там муж может стать препятствием? Люциус был уверен: стоит Драко попросить, и даже Тёмный Лорд станет белым и пушистым, лишь бы больше не испытывать на себе гнев этой женщины. Когда она хотела, или, точнее, когда ей это было выгодно, леди Малфой могла выдвинуть такой аргумент в свою защиту (или, как в нашем случае, в защиту Драко), что любой адвокат бы позавидовал. Для неё не составит труда оспорить брачный договор, и даже больше — после ее слов он будет выглядеть не иначе как исключительный вред для семьи, и тогда уже никакие гоблины не помогут. И плевать, что из-за этого род Малфоев может лишиться своего имени и магии, если Драко будет против, ни на какую свадьбу рассчитывать не придётся. А это значит, что у Люциуса нет иного выбора, кроме как умолчать и, возможно, для начала даже спросить совета у самого жениха (или невесты?). Но так как тот в настоящее время отсутствует, единственным спасением из сложившейся ситуации, как ни странно, стала бывшая маггла, родная тётя Гарольда, Гвендолин Колубрум, в прошлом Петунья Дурсль.

* * *

С леди Колубрум Люциус познакомился совершенно случайно, когда несколько лет назад она вместе с Лили и маленьким Гарри гуляла по Косому переулку. Тогда же состоялась его первая и последняя встреча с, как в последствии оказалось, будущим зятем. Мальчик ему сразу понравился. Несмотря на юный возраст, он вел себя как подобает подрастающему аристократу. Учтиво и со вкусом. Вежливо отвечал на задаваемые вопросы, немного язвительно задавал собственные. Люциус до сих с содроганием вспоминает ответ Гарри, когда он случайно оскорбил Петунью. Ну что поделать, магглов он как не мог терпеть, так и не может, и это, наверное, уже не изменится.

«Лорд Малфой, вы уверены, что вправе осуждать магглорождённых, в которых магия заложила основу для создания, позвольте заметить, нового поколения чистокровных магов, при этом не имея чистой крови у себя самого?» — в то мгновение такой ответ вызвал у Люциуса как минимум ступор и как максимум шок. Как он мог знать? Верно, никак, но ведь говорил так уверенно, словно знал больше, чем полагается. Неужели полагался на детское везение и ляпнул первое пришедшее в голову?

Тогда от позорного обморока его спас весёлый смех Лили. Она мягко отругала сына, чтобы тот не говорил плохо о чистокровных магах, в отличии от её сестры. Та только погладила сына (Люциус тогда подумал, что Гарри сын Петуньи) по голове и, не сводя взгляда с его лица, сказала, что малыш начинающий художник, у него богатая фантазия, и не стоит обращать внимания на его слова. Сколько было истины в её словах, Люциус смог понять только недавно, после разговора с Джеймсом, когда выяснилось, что у того был ещё один сын, и воспитывали его в семье сестры Лили. Мальчик был магом, и очень сильным магом, раз смог рассмотреть его, Малфоя, магическое ядро и увидеть там чужеродное магам. Что не могло не радовать и было жирным плюсом в пользу Гарольда, учитывая, что в ближайшем будущем им предстоит породниться.

Больше ему не представилось шанса увидеть юного художника, поэтому не удивительно, что всё это время он считал его магглом. Однако те слова Гарри ещё долго не выходили из памяти, так что, не выдержав, Малфой переступил через собственную гордость и отправил Петунье Дурсль письмо, где просил о встрече, чтобы извиниться лично. Таким образом началась их… хоть и не дружба, но однозначно приятное общение, настолько приятное, что он имел возможность однажды навестить ее дом. В тот день (приблизительно в середине учебного года) он узнал, что Гарольд учится во Франции, и, увы и ах, но встретиться они не смогут, однако Петунья дала ему порт-ключ в их дом, сказав, что он может навестить их в любое удобное время. До сегодняшнего дня у Люциуса и мысли не было воспользоваться им, так как воспитание Абраксаса Малфоя просто не позволяло, чтобы кто-то, тем более маггл, хотя бы на мгновение подумал, что он навязывается.

* * *

Разглядывая небольшой кулон в виде вьющейся змеи с глазами из изумрудов, он думал, будет ли правильным использовать его сейчас. Всё-таки с Петунией он уже давно не общался. Помнит ли она его вообще или уже забыла, как о случайном знакомом?

А, была не была!

— Портус, — решительно произнёс он заклинание, покрепче сжимая кулон. Внизу живота уже привычно неприятно скрутило, к горлу подступила тошнота, а в следующее мгновение он с облегчением чувствует под ногами твёрдую поверхность.

Несмотря на то, что размеры коридора, в котором он оказался, были не самыми большими, здесь оказалось довольно просторно. Лестница, ведущая на второй этаж, за спиной дверь, шкаф для верхней одежды в углу, там же место и для обуви. Удивленно приподняв бровь, когда он заметил около двери несколько пар обуви, однозначно принадлежащих не семейству Дурсль, Люциус осторожно снял свою и положил рядом с остальными. Стараясь не шуметь, он подошёл к двери, ведущей в комнату, из которой доносились голоса.

— Etiam aperire secretum hereditatem, — услышал Люциус слова незнакомого заклинания, а в следующее мгновение увидел, как в спину застывшей возле деревянной двери (его глаза округлились) Лили летит небесно-голубой луч, сорвавшийся с палочки Сириуса. — Sit veniet clam, — тихо закончил тот, без сил оседая на пол.

Малфой, казалось, даже забыл, как правильно надо дышать, потому что следующее потрясло его настолько, что он пожалел, что не захватил с собой успокоительное. А рассчитывать на Северуса, который в это время, не жалея своих маленьких запасов, отпаивал бессознательного Блека, не стоило.

Лили, до этого ещё окутанная голубым сиянием, даже не двинулась с места, а Сириус Блэк, тем временем взял в руки появившийся на столе пергамент и устало зачитал вслух его содержимое. С каждым словом, с каждым отблеском удивления в глазах присутствующих, Люциус начинал сомневаться, а туда ли он вообще попал? Или, может, Петунья решила его таким образом наказать и специально отправила в гнездо, где беспрепятственно разгуливает самка Раптора.

О, об этих существах он был наслышан. Не раз его в детстве грозились отправить в горы к этим людям и принести в жертву. Пусть они всего лишь не более чем легенда, но это легенда, которая имела место быть. И сейчас перед его глазами стоит женщина, которую он знает чуть ли не всю жизнь.