— Не могу поверить, что ты поверил этому обманщику, — она некультурно ткнула пальцем в Джеймса, — и подтвердил слухи обо мне, — и вздернув подбородок, гордо ступила в камин.

— Что?.. — опешил Люциуса. — Нарси, подожди, — но та уже исчезла в зелёном пламени, напоследок одарив его убийственным взглядом. Ничего не понимая, Люциус посмотрел сначала на не менее растерянного Поттера, а после на его супругу.

Лили рассматривала узор на скатерти, и ее взгляд был совершенно нормальным. То есть привычно насмешливым, каким она обычно окидывала сборище аристократов на вечеринках и балах. Пока несколько лет назад впервые не превратилась в живую куклу.

Неужели его действительно провели, и с леди всё в порядке?

— Поттер, — рыкнул он, резко повернувшись к джеймсу. Тот аж подпрыгнул на месте и теперь переводил непонимающий взгляд с гостя на супругу.

— Малфой, клянусь, я не врал, — начал оправдываться Джеймс, но всё равно не смог удержать счастливой улыбки. Его девочка вернулась.

— Ага, как же, — фыркнул на него Малфой и, крутанувшись на каблуках, не менее гордо, чем недавно Нарцисса, удалился в камин вслед за супругой.

Джеймс же, проводив его взглядом, устремил требовательный взгляд на невозмутимую жену. И то, что Ричард сейчас отсутствовал дома, было ему на руку. Был шанс, что их разговор останется в тайне, потому как лорд Поттер был уверен, что весь этот цирк был не для кого иного, как для самого Ричарда. Остаётся только узнать зачем.

— Лили, нам нужно поговорить.

— Хорошо, — спокойно кивнула Лили, и улыбка сползла с её лица как будто и не было, а взгляд стал внимательным-внимательным.

— Думаю, я сделал несколько лет назад большую ошибку, когда из-за каприза Ричарда отослал Гарри, — Джеймс старался подбирать слова осторожно, чтобы убедить жену, что ему она всё ещё может верить.

— Но ты же сам тогда сказал, что ему будет лучше в мире обычных людей, — пожала плечами Лили.

— Я не могу вспомнить причины, по которым так поступил, — нахмурил брови Джеймс.

Лили про себя усмехнулась, сжав в руке висевший на шее медальон. Обычная ничем не примечательная побрякушка, но с каким бонусом. Зелёный — в тон её глазам — камень, и у неё идеальная защита от любых зелий. Марволо с Северусом хорошо постарались, делая для неё этот артефакт, и не прогадали, когда предположили, что её разум попытаются подчинить. То ли это Дамблдор, то ли кто-то другой. Но она никак не ожидала, что этим человеком окажется её сын. Распознав в напитке зелье и только по одному взгляду вычислив того, кто его подлил, Лили поняла, это был удар ниже пояса. От кого-кого, но от сына она точно подобного не ожидала, и тем сильнее стало желание подыграть мальчишке и потом при удобном случае проучить.

Джеймс, завидев движение жены, еле уловимо улыбнулся, без слов всё правильно растолковав. Его друзья по-прежнему поддерживают связь с Лили, и пусть его самого они даже видеть не хотят, они всё ещё защищают его жену. И как бы ни было прискорбно признавать, но в большинстве случаев защита ей нужна была от него самого. И главное, что все его ошибки были вызваны теми же попытками защитить их семью.

— Знаешь, сейчас я жалею, что не сказал тебе всего ни перед нашей свадьбой, ни когда у нас родились сыновья, — Джеймсу признание давалось с трудом. Всё же сейчас он собирался открыть хоть и любимой женщине, но всё же тайну, которая передавался в его семье в нужный момент только из уст в уста, от отца к сыну, и никак иначе. Даже его мать была убеждена, что боевая магия и артефакторика — это все дары, которыми владели Поттеры. — Дело в том, что Гарри не единственный, кто может говорить со змеями.

Лили хоть и удивилась, но виду не подала. Всё же Анри не до конца вычеркнули из семьи, и тот по-прежнему отражался на семейном гобелене, а при определённым махинациям с его помощью можно узнать не только где находится член семьи, но и некоторые дары, особо выраженные в ребёнке. Змееустика была как раз одной из таких редких и сильных способностей.

— Я знаю, — спокойно кивнула Лили, до сих пор не понимая, к чему клонит муж, — Марволо ведь как потомок Слизерина тоже обладает этим даром, — поморщилась она.

— Нет, тут иная ситуация, — покачал головой Джеймс. — Этот дар он мог унаследовать так же и от меня, как от потомка Слизерина, что наша семья на протяжении нескольких веков тщательно скрывает.

— Объясни, — неожиданно севшим голосом потребовала леди Поттер. Такого она уж точно не ожидала.

— Мало кто знает, — улыбнувшись, начал Джеймс, — что Слизерин имел трёх детей и одного бастарда. Потомка по линии бастарда ты сама хорошо знаешь, Марволо Гонт. Наша же семья — потомки его дочери, которая носила имя Белинда и была самым младшим ребёнком из всех детей Салазара. Ветвь второй дочери прервалась полностью ещё в пятнадцатом веке, — говорил Джеймс, — а вот что касается сына Слизерина, то где-то с середины шестнадцатого века линия скрыта, и что с ней, мы не знаем. Возможно, где-то потомки по этой линии и живут, если только она не прервалась.

— Лили, я рассказываю, тебе это не потому, что горжусь этой правдой. Наша семья не зря столько веков это скрывала, сама знаешь, Салазара ещё с основания Хогвартса не жаловали, а до него так и подавно. В его жилах текла кровь великих людей, он обладал просто безграничными способностями, поговаривали даже, что он был потомком богов и нёс в себе частичку бессмертия. Поэтому сразу же после рождения своих детей он отдал их в другие семьи. Таким образом Слизерин пытался защитить их. Все они, несмотря на сильную кровь отца, смогли перенять только некоторые из даров родителя. Нам достались способность говорить со змеями и иллюзии.

— Я правда не могу понять, как так получилось, что ты перестала мне доверять, но я хочу вернуть наши прежние отношения, — грустно закончил он и с затаённой надеждой посмотрел на жену. А та, мягко говоря, выпала в осадок. Вцепилась руками в подлокотник и не двигалась. Джеймс не мешал и давал время всё осмыслить, сам же откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. Сейчас он нарушил один из законов семьи, считай предал многовековую традицию, но он был главой, в конце концов, и имел право менять правила по своему усмотрению. А Лили была ему дорога, он чувствовал, что не откройся он — потеряет ее навсегда.

Они давно были вместе, но никогда еще он так остро не чувствовал давления всех тех недомолвок, что успели накопиться.

— Тогда я тоже должна сделать признание, — спустя пару минут молчания вздохнула Лили. Она не была уверена стоит ли, но раз муж ради неё пошёл на такой поступок, это чего-то стоит, а в детстве её всегда учили отплачивать той же монетой. Следовательно, ей нужна равностоящая информация, чтобы доказать, что несмотря на высокий статус мужа, они равны. Вне зависимости от того, какую цель несло в себе его признание. — В тот год, когда ты отослал Гарри, Марволо Гонт на мне с сыном провёл одним древний ритуал на проверку крови. Ну ты наверное догадываешься, какие результаты он показал.

Однако Джеймс отрицательно покачал головой, внимательно глядя на жену. Нет, он знал, что его супруга тесно общается с Гонтом. Всё-таки совместная работа над фондом, редкие, но длительные посиделки в кафе или встречи в доме Петуньи… Даже знал, что тот частенько присылал ей письма. Правда, их содержимое всегда оставалось в секрете. Да и не интересно ему было, если честно, куда важнее было воспитание наследника, в котором они потерпели провал. Не доверять жене у него не было причин хотя бы потому, что Марволо был уже достаточно стар и как-никак, но был лордом, а это что-то да значит. И потом, как оказалось в результате, Гонт был дядей Лили. Нет, Лили ему об этом не сказала, просто Джеймс однажды попал на выставку некого Харальда Колубрума и там на них наткнулся. Лили улыбалась и, не стесняясь гостей, среди которых были действительно важные особы, занимающие не последнее место как в магическом, так и в маггловском мире, называла Марволо дядей, а тот шутя обнимал ее за талию. Джеймс тогда постарался на славу, чтобы его не узнали, и смог подслушать их разговор и выяснить, что Харальд Колубрум — юное дарование, в мгновение ока взлетевшее на вершину популярности, — был его сыном Гарольдом. Это знание оказалось полной неожиданностью и вызвало в груди некое томление, а может быть даже ревность: как же, ведь не благодаря ему и его имени родной сын достиг таких результатов. И всё же, будучи отцом, он не мог не гордиться своим чадом, в глубине души понимая, что кто-кто, а Гарольд его точно никогда не простит.