А дальше Миха попытался удрать. Но тут его удача и кончилась. Подельники то ли были куда менее пьяны, чем Миха рассчитывал, то ли слишком быстро протрезвели, обнаружив пропажу драгоценностей. И бросились в погоню раньше, чем Миха успел покинуть планету.

В космопорте Космопорта (ну да, эти идиотики на Нереиде даже два своих единственных города не могли не назвать по-идиотски: Столица и Космопорт!) Миху чуть не поймали, пришлось срочно давать задний ход. По пути попался вокзал монора, Миха схватил в кассе билет на ближайший экспресс — тот шел до Розовых Песков — и уже чувствовал себя в безопасности, когда увидел, что буквально в последнюю секунду в последний вагон заскакивают его преследователи.

Поезд тронулся. Безопасность обернулась ловушкой — остановок до Розовых Песков экспресс не делал. Купе Михи располагалось в первом вагоне, преследователи пока в последнем, но это только отсрочка. Они наверняка пройдут по всему составу.

И самое паршивое, что им даже не надо заглядывать во все купе — достаточно просто звякнуть по камертону перед каждым. Специальный камертон: стоит такому зазвучать на расстоянии до пяти метров от кристалла — и тот отзовется. Если он настоящий кристалл, а не искусная подделка.

У подельников такой камертон был, они им проверяли подлинность украденного. Миха не объяснял, почему не спер его вместе с кристаллами, да Сьют и не спрашивал, его это не интересовало. Его интересовало, куда хитрожопый Миха спрятал добычу — он ведь явно ее спрятал, иначе чего было огород городить?

Миха спрятал кристаллы в свой портсигар. Обмотал его в несколько слоев бумажными полотенцами, а те залил мылом для большей неприглядности. Портсигар герметичный, влагонепроницаемый, в нем кристаллы как у мамки под сиськой.

А потом стоял у окна в туалете, смотрел в узкую щель на проносящийся мимо пейзаж и искал какой-нибудь приметный ориентир, который можно было бы опознать и потом. Скала, похожая на присевшего зайчика с ушками буквой V показалась ему вполне себе таковым. Напротив нее он и вышвырнул портсигар в окошко. После чего на всякий случай его закрыл и сломал замок, чтобы не открывалось. И со спокойной совестью вышел в коридор, где сразу же попал в радостные горячие объятия своих дружков.

Те его, конечно, побили. И обыскали. С камертоном. И туалет обыскали, после чего побили Миху еще раз. Но он твердо стоял на своем — да что вы, ребята?! Какие кристаллы?! Я-то тут при чем?! Мы же договорились, что их реализовывать будет Грег, а деньги потом поделим, ему же их и отдали, вот у него и спрашивайте… Как пропали? Да вы что?! Ужасно, конечно… но я-то тут при чем?

Почему от вас удирал тогда? Да не удирал я вовсе! Вернее, не от вас. Я с бабой вчера в баре перемигнулся, пошел было к ней продолжить праздник, когда вы все перепились, а у нее муж ревнивый оказался. Дикие люди, у них у всех тут оружие, вы знали? А она мне шепнула, что мужу рога запудрит и попытается удрать, чтобы ждал ее в первом вагоне на Розовые Пески, это лучший здешний курорт, там типа и оттянемся.

Ну, я и ждал. Как дурак. А она наколола. Не пришла и даже не позвонила. А я как дурак теперь еду в эти Розовые Пески... Так что вы говорите — кристаллы пропали? Ужас какой!

Они его, конечно, еще побили. Просто так, от разочарования уже. Доказательств-то никаких не было! Но поверить до конца так и не поверили — до самого отлета с Нереиды глаз с него не спускали. Пришлось Михе отложить возвращение за приныканным богатством до лучших времен.

Только вместо лучших времен пришли худшие — всех четверых замели на каком-то мелком дельце, которое и грабежом-то назвать порядочному преступнику стыдно. И загремели осваивать морозную целину Новой Гренландии, чтоб ни дна ей, ни покрышки. Им не повезло.

Зато повезло Сьюту.

В конце концов, ведь даже если окажется, что Миха был подлым мерзавцем и перед смертью решил над Сьютом грязно подшутить из врожденной душевной паскудности и никакой скалы в форме зайчика тут отродясь не водилось, то всегда остается Джеймс. Вряд ли его будет так уж сложно найти в этой сонной дыре…

Ушки!!!

Сьют перестал дышать, вглядываясь.

Срань господня, точно ушки! Гребаные ушки трижды гребаного зайчика! И мордочка, и лапки, и черный глаз на месте, не соврал придурок!

Почувствовал боль в груди, вдохнул — резко, словно всхлипнул. С трудом оторвался от окна, к которому буквально прилип. Он специально взял билет в общий вагон, чтобы, если мест у окна с нужной стороны не окажется, просто постоять в тамбуре. Но вагон был полупустой, и сесть удалось без проблем. На последней станции перед выездом из Столицы народу, правда, существенно прибавилось…

Сьют поднялся и стал протискиваться к выходу. Он не знал названия следующей станции и понятия не имел, как скоро она будет, но надеялся, что довольно скоро: он специально уточнил по загруженному в комм расписанию и знал, что этот поезд останавливается на всех станциях, ни одной не пропуская.

***

Степан смотрел сверху вслед сворачивающему на ведущую вдоль побережья линию составу и хмурился. Чертов киборг, похоже, знал что делает, а вовсе не решил внезапно самоубиться под благовидным предлогом — топает себе по крыше вперед, вот на другой вагон уже перепрыгнул. Ну да, не шустро топает, ну так и равновесие там удерживать сложно. И в общем-то, правильно прыгнул. Мальчишка действительно влип.

Чертовы экстремалы!

Это в городе с его спас-бордюром вдоль колеи такие их экстрим-развлечения на крышах монора (вплоть до катания на роликовых коньках, засранцы!) практически безопасны. К тому же в Столице состав идет медленно, где-то на четверти рейсовой скорости, а при выходе на трассу довольно быстро развивает полную, местами до трехсот километров в час. И спас-бордюр кончается километрах в пяти от городских окраин — все равно там никто не ходит. Вот у станций — там да, там силовое поле снова будет, а на пустынных перегонах зачем зря тратить энергию?

Джеймс был уже на третьем вагоне с хвоста поезда. Или — еще был. Брови Степана сошлись плотнее.

Пожалуй, не успеет. Поле кончится раньше. Чертов киборг все же что-то себе, похоже, повредил, черт бы побрал эту его чертову самонадеянность! Но при всех своих повреждениях удержать мальчишку на крыше даже при трехстах километрах в час он сумеет. Но вот сумеет ли добраться вместе с ним до кабины машиниста, единственного места, где есть люк, позволяющий попасть внутрь состава — это уже вопрос. И сложный.

А монор, между прочим, повернул налево.

Туда, где за Дальней косой и Голубой бухтой лежат Розовые Пески…

Степан вздохнул. Потеребил комм, размышляя, не пора ли объявить общую тревогу. Погонял желваки на скулах.

Нет.

Это — девятка. У нее совсем другой маршрут, она не идет вдоль побережья ни до Розовых Песков, ни даже до Дальней косы. Она вглубь материка идет. Вот после первой же станции как раз и поворачивает.

Так что даже если Джеймс с юным экстремалом не успеют сойти на первой станции — это не так уж важно. Посидят на ветру до второй остановки и слезут. Тогда уж точно. Все равно встреча со Сьютом старшему констеблю Бонду не грозит ни на второй станции, ни на третьей. Ни дальше. С каждой последующей станцией расстояние между ними будут только увеличиваться.

***