Глава двадцать четвертая

– Остановлюсь на повороте, приготовьтесь! – прокричал из кабины водитель, когда конвой из фургонов втянулся на окраину Латинга со стороны фермерских полей, – выбирайтесь поживей, чтобы хозяин не видел.

Еще немного и совсем стемнеет, редкие фонари вдоль старого канала на окраине, помогли Кинту сориентироваться, и он указал тростью на угол одноэтажного каменного дома, от которого улица с небольшим уклоном поднималась к центру города.

– Идем туда, возьмем повозку.

На улицах вечернего Латинга еще хватало прохожих, моторных повозок и конных экипажей, один из которых по сигналу Кинта остановился у тротуара.

– Любезный, в квартале ткачей еще действует старая гостиница? – поинтересовался Кинт у возницы.

– А чего ей сделается? У кого не хватает кестов на заведения господина Дова, те ищут дешевый ночлег.

– И находят?

– Конечно, еще много дешевых ночлежек осталось по окраинам, забирайтесь, отвезу.

Возница был молчалив и всю дорогу он не проронил ни слова, хоть и отметил для себя, что двум вполне прилично одетым господам странным образом понадобилась дешевая ночлежка. А вечерний город начинал совсем другую жизнь – в подворотнях ремесленного квартала собирались группы местной шпаны, чтобы расползтись по городу и начать промысел среди приезжих зевак; конные патрули городовых парами разъезжали по улицам, оберегая покой господ; рабочие фабрик и мануфактур, получив недельное жалование, посещали лавки на окраинах. Набережная и центральная площадь были ярко освещены электрическими фонарями, со стороны множества ночных заведений играла музыка и доносился шум веселья. Потом повозка свернула на улицу, ведущую в западную часть города,туда где находятся ткацкие мануфактуры, а также кварталы бараков и домишек людей, которые уже не первым поколением трудятся на этих мануфактурах. Повозка еще раз свернула, на улочку где были бордель, пара кабаков и собственно гостиница с говорящим названием «Сладкий сон».

– Да уж, среди такого шума и не выспишься, – посетовал Тилет, когда рассчитавшись с возницей, они с Кинтом остались стоять на тротуаре.

– Тебе и не придется спать, если только вздремнуть в полглаза и следить за вещами.

– А ты?

– А я отправлюсь по делам, и не вздумай показывать нос на улицу или в таверну при ночлежке! Затеешь драку, приедут жандармы и, считай, пропала куча золотых кестов вместе с твоей свободой.

– Согласен, но только при наличии еды и выпивки, а то вдруг ты провалишься где-нибудь по своим важным инспекторским делам…

– С этим решим, – Кинт уверенным шагом направился к входу в гостиницу, откуда минуту назад крепкого сложения парень вышвырнул какого-то человека, а следом бросил ему под ноги старый потертый чемодан.

Холл представлял собой скорее широкий коридор, который упирался в окошко в стене, а сбоку была дверь без ручки. Когда Кинт и Тилет почти дошли до окошка по скрипучим и грязным доскам пола, окошко распахнулось, в нем появилось круглое, как шар лицо управляющего, или кто он тут…

– О! Господа ищут апартаменты? – вытирая платком пот со лба, спросил управляющий, от него неприятно пахло или здесь вообще такой запах кругом.

– Это какая-то нора, – тихо сказал Тилет, – какие уж тут апартаменты, так, песьи норы.

– Да, нам нужна комната.

– Надолго? – управляющий неискренне улыбался и внимательно рассматривал гостей.

– Еще не известно, оплатим за пару суток, а там посмотрим.

– Я вижу, что господа могут позволить себе самые лучшие наши апартаменты, за двое суток всего-то золотой кест. Цена устраивает? – из стены выехал жестяной ящичек.

– Да, – монета брякнула, ящичек заехал в стену, а потом снова выехал, внутри лежал ключ с массивным деревянным брелоком.

– Дектар! Проводи гостей в апартаменты! – закрывая окошко, громко крикнул управляющий.

Массивная дверь без ручки открылась, за ней стоял тот самый парень, что выкидывал кого-то на улицу: шеи почти нет, широк в плечах, уши и нос неоднократно сломаны и с безобразным шрамом через все лицо.

– Каков красавец! – не сдержался Тилет.

Парень ничего не сказал в ответ, а лишь показал рукой с огромной ладонью на винтовую лестницу, ведущую наверх из тамбура за дверью без ручки.

Апартаменты на удивление оказались чистыми, почти не воняло, в наличии туалетная комната, две грубо сколоченные кровати с соломенными матрасами и подушками, в том же стиле стол и два стула, вот и все убранство. Сама комната располагалась на мансардном этаже трехэтажного каменного дома, отчего окошко было всего одно, в низком косом потолке.

– Благодарю, – Кинт, вышел в коридор к здоровяку и протянул ему бумажную купюру, – любезный, тебя не затруднит принести из таверны внизу ужин, разных закусок и вина? Сдачу можешь оставить себе.

В ответ здоровяк согласно кивнул, зажав в ладони бумажку, и удалился походкой портового грузчика. Прикрыв за ним дверь, Кинт достал из дорожного баула трофейный картечник и жестяную коробку, что оставил Морес.

– Это куда это ты собрался с такой артиллерией? – Тилет с удовольствием стянул сапоги и плюхнулся на кровать, отчего тут же поморщился, – дьявол! Как жестко.

– Не я а ты с этой карманной артиллерией, будешь охранять свой покой и наше имущество, не отстрели себе только ничего.

– Не надо думать, что я не умею обращаться с подобным оружием, господин капитан, просто я не люблю огнестрельное и предпочитаю…

– Знаю, знаю, – Кинт поднял руку, останавливая начавшуюся было поучающую тираду Тилета, – ночевать могу не вернуться, дел много, прошу, веди себя тихо здесь.

Открыв жестяную коробку, Кинт обнаружил в ней несколько пачек бумажных кестов в казначейской упаковке, одну положил себе в карман жилетки, вторую бросил Тилету.

– Это тебе, как неприкосновенный запас, засунь в самый дальний карман и забудь о них.

– Хорошо, – Тилет ловко поймал пачку, повертел ее в руке и, не целясь, бросил ее в сапог, – пусть там полежит, потом придумаю куда спрятать.

Кинт вернул коробку обратно в баул, а сам баул задвинул ногой под кровать, туда же отправился саквояж-футляр.

– Ты главное сам не вляпайся ни в какую историю, а то я здесь состарюсь и умру.

– Да, на этот случай… – Кинт задумался, – на этот случай к тебе может прийти женщина…

– Красивая? – осклабился Тилет.

– Очень… ее имя Шагэ, верь ей как мне.

– К сожалению, Кинт Акан, в этом мире была только одна женщина, которой я верил, это моя мать, я уже и не помню ее лица… а вот другим женщинам, тем более красивым, я не верю.

– Согласен, но этот случай скорее исключение, ладно, мне нужно идти.

Кинт столкнулся в дверях со здоровяком, он держал в руке плетеную корзину, от которой исходил головокружительный аромат жареного мяса и специй.

– Заноси, заноси! – оживился Тилет и подскочил с кровати, – ты просто посланник Небес, какой аромат!

Кинт пропустил парня в комнату, а сам направился по коридору к лестнице.

Оказавшись на темной улице Латинга, рядом с дорогой, по которой колесили моторные повозки и конные экипажи, Кинт остановился, раскурил трубку и оперся на фонарный столб плечом. Хотелось лечь на тот кондовый топчан с соломенным матрасом, закрыть глаза и, ни о чем не думая, заснуть. Но голова была как колокол на ратуше в полдень, звенела и роящиеся мысли никак не хотели выстраиваться в четкую линию.

– Куда угодно господину? – после того как шум двигателя стих, в окно кабины высунулся водитель моторного экипажа.

– С чего ты взял, что мне куда-то надо?

– Ну, – мужчина средних лет с рыжими бакенбардами и усами почесал затылок, – ты либо пьян, либо задумался, но то, что ты собрался куда-то ехать, это понятно…

Кинт забрался в салон, откинулся на сиденье и назвал адрес, после чего экипаж, медленно разгоняясь, направился в центр Латинга.

– По пути останови у какой-нибудь хорошей кондитерской лавки.

– Хорошо! – перекрикивая шум двигателя, ответил водитель.

Спустя час, экипаж остановился на слабо освещенной улице в старом городе.

– Вас подождать? – заботливо поинтересовался водитель.

– Через десять минут не появлюсь, уезжай, – Кинт сунул купюру в выдвигающийся ящичек в салоне и ступил на мостовую.

– Как прикажите, – водитель потушил свет фар, чиркнул огнивом и закурил трубку на длинном мундштуке.