ГЛАВА 17

Как только я подъехала к кладбищу, то заметила припаркованный чёрный спорткар у входа, но Тейна нигде не было видно. При обычных обстоятельствах я бы разрешила Ангусу побегать за изгородью, но сегодня взяла его собой, потому что боялась оставить его одного. Он и сам следовал за мной неусыпной тенью, словно не желал выпускать из поля зрения.

День выдался настолько тёплым, что я сняла куртку и завязала рукава вокруг талии, пока мы проходили через покойничьи ворота в часть Эшеров. Нежданная жара пахла шалфеем и местами отзывалась тонким шлейфом розмарина, пока тропа не привела нас к той части кладбища, где тень и забвение дали пристанище мрачным ароматам плюща и мёртвых листьев. Через просветы в зелёном навесе я различила краешек белошёрстных облаков, неподвижно нависших над горами, тёмные края их сулили дождь.

Я заметила Тейна, идущего от мавзолея, и, остановившись у круга ангелов, чтобы его подождать, стала рассматривать жуткие, потусторонние лики. Теперь я с лёгкостью различала фамильные черты Эшеров, которые заметила на старых фотографиях. Высокие скулы. Точно вылепленные нос и губы. Я изучала знакомые черты, как вдруг до меня дошло: ангелы стояли лицом к востоку не для того, чтобы встречать восходящее солнце, а затем, чтобы смотреть на горы.

Дурное предчувствие, вызванное этим открытием, исчезло, стоило мне повернуться и увидеть, как Тейн пробирается через надгробия. На нём была пара выцветших джинсов и серая хлопчатобумажная рубашка с закатанными рукавами, и я невольно сравнила его повседневный вид с более формальным стилем, который любил Девлин. Его элегантный гардероб стоил намного больше, чем мог себе позволить детектив, но Девлин не был обычным полицейским. Он происходил из аристократического чарльстонского рода, и я подумала, что его почившие родители оставили ему немалое состояние, которое позволяло ему никогда не беспокоиться о лишних тратах даже после того, как от него отрёкся дед. Я всё ещё находила более чем ироничным то, что Девлин отказался от всего, что Тейн так старался вернуть себе как Эшер. Но даже несмотря на то, что Девлин сторонился традиции и не претворил в жизнь чаяния своего деда, он всё равно оставался продуктом своего воспитания. Закрытым, галантным, временами старомодным человеком, ведущим замкнутый и медитативный образ жизни. Тейн тоже немного такой, но мне кажется, такое его поведение продиктовано инстинктом самосохранения.

Я отчитала себя за постоянные сравнения. Тейн — это Тейн, и, возможно, пришло время прислушаться к совету тётушки Линроз, который она озвучила моей матери, и перестать жить в прошлом. Перестать тосковать по тому, чему быть не суждено.

— Доброе утро, — окликнул меня Тейн.

Я чуть ли не с сожалением помахала ему.

Он поднялся на тенистую сторону от ангелов, так что я не заметила ничего странного. Но мне бросились в глаза щетина на подбородке и морщины вокруг рта, которых не было на званом ужине. Он смотрел прямо на ангелов, и я заметила, как исказились черты его лица, прежде чем на место плавно легла дружелюбная маска.

Потом он повернулся ко мне, и сила его взгляда потрясла меня до дрожи. Смятение в этих зелёных глубинах не совпадало с безмятежным лицом и спокойной манерой поведения. Ни тень, ни маска не могли скрыть отчаянно пристального взгляда.

— Надеюсь, вы не возражаете, что я вот так сюда нагрянул, — сказал он.

— Нет... нет, само собой, нет. — Я обрела самообладание и пожала плечами. — Как я могу быть против? Это общественное место. Вы имеете такое же право находиться здесь, как и я. Учитывая, что это кладбище вашей семьи.

Ангус просеменил к Тейну, и когда тот наклонился погладить пса, луч солнечного света упал на половину его лица, выделяя порез на левом виске.

— Что с вами произошло? — выпалила я.

Его глаза засияли, чуть потемнев.

— Чуть просчитался. Этого больше не повторится.

Мне смерть как хотелось узнать подробности этого просчёта, но что-то подсказывало, что больше информации я не получу. Также шестое чувство шептало, что в данном случае незнание может быть только во благо.

Он выпрямился и окинул взглядом кладбище.

— Я впервые здесь спустя много лет. Даже не знал, что оно так запущено. Некоторые памятники едва выглядывают из-под зарослей плюща и ежевики.

— Всё не так плохо, как кажется. Большая часть надгробий в хорошем состоянии, и я не нашла ни малейшего следа вандализма. Это обычно одна из самых больших проблем на старых кладбищах.

— Вандалов можно поймать. Время и забвение — более скрытные преступники.

Я посмотрела на него.

— В каком смысле?

Он пожал плечами.

— По моему мнению, уничтожить можно не только действием, но и равнодушием.

— Хотите сказать, что кладбище преднамеренно заброшено из-за неуважения?

— Я уже говорил на пароме. «Терновые врата» до сих пор вызывают сильные чувства. — Он говорил тихим тоном не столько из благоговения, как я подозревала, но по привычке и инстинкту. Это не место для резкого голоса. Его воспитали как внука, почитавшего семейное кладбище. — С годами кладбище стало символом всего, что город потерял из-за жадности Эшеров.

— Ваша семья не обеспечила кладбище смотрителем, когда право собственности перешло в другие руки?

Вспышка нетерпения указывала, что я не смогла понять даже базовые аспекты этой сделки.

— Это изничтожило бы цель щедрого жеста деда. Что хорошего в искуплении без жертвоприношения?

У меня сложилось впечатление, что такой чужачке как я никогда не понять все нюансы и тонкости «щедрого жеста» Пелла Эшера.

— Если кладбище умышленно забросили, то зачем я здесь?

Он прищурился из-за солнца.

— Очевидно, кто-то подумал, что пришло время для реставрации.

— И вы ничего об этом не знаете?

Тейн иронично выгнул бровь.

— Я? Едва ли. Вы знаете моё мнение по поводу расходов на кладбище. Без обид.

— Даже не думала принимать близко к сердцу. — Хотя мне показалось, что, возможно, он немного больше заинтересован в реставрации, чем позволяет себе признать. — Я только что видела вас у мавзолея. Вы заходили внутрь?

— Просто осматривался. А что?

— Ваш дедушка подумал, что вы захотите спуститься со мной к гробам. Он сказал, что склепы не разграблены. Также он обмолвился, что в детстве вам нравилась Спящая невеста.

Он скорчил гримасу, но я заметила, что у него дёрнулся уголок губ, и он, казалось, расслабился.

— Признаю, я был больным маленьким ублюдком. Он объяснил, что Спящая невеста на самом деле четвероюродная бабка, прекрасно сохранившаяся под стеклом?

— Да, и, думаю, я такая же больная, потому что страсть как хочу увидеть её.

— Это довольно впечатляющее зрелище. Проявление семейного высокомерия, которое здесь повсюду.

Я бросила на него косой взгляд.

— А я думала, что ангелы впечатляющие. Особенно после того, как обнаружила семейное сходство.

— Так вы заметили. — Я уловила тень ещё одной улыбки, когда он повернулся к статуям. — Лично я предпочитаю дрожащую тётушку Эмелин. По крайней мере, ей хватило благородства и смирения почить с безмятежным выражением лица. С другой стороны, на мой вкус, ангелы слишком самодовольны. Хотя в том, что посередине, есть нечто завораживающее. Я всегда думал, что он... — его голос затих на любопытной ноте.

— В чём дело?

Он повернулся посмотреть на меня, и я была готова поклясться, что я увидела что-то зловещее в его неэшеровских чертах, прежде чем он стряхнул наваждение.

— Ничего. Забудьте, — пробормотал он, и его взгляд задержался на моих губах.

Мне стало интересно, вспоминает ли он прошлый вечер, потому что я, само собой, не могла о нём не думать. Когда я заметила его машину возле ворот, то сказала себе, что буду вести себя так, словно ничего не произошло. Я не настолько самовлюблена, чтобы считать, что он приехал сюда ради меня, и, конечно же, не собиралась придавать чрезмерное значение столь невинному поцелую. Но как бы я ни старалась, я не могла выкинуть его из головы. Как и «Терновые врата», этот поцелуй стал символизировать всё, что я потеряла.

— Вы в порядке? — Тейн по-прежнему пристально смотрел на меня, наклонив голову, словно я какая-то великая тайна, которую он намеревался разгадать.