Глава XVII В ЧЕТЫРЕ ЧАСА УТРА
В четыре часа утра две неподвижные тени прятались неподалеку от маленького домика на берегу реки.
Им был виден весь берег до самой рощицы ив, а слева тянулась стена сада и шумели осины, почти невидимые в мраке безлунной ночи.
В стене имелась небольшая калитка, запертая на ключ. Но в беседке они не заметили никакой тени, опиравшейся на перила в ожидании ночного таинства.
— Может, сегодня ночью они не назначили друг другу свидание, — прошептал Жак на ухо Фанни.
Фанни закрыла ему рот рукой.
И они продолжали ждать… терпеливо… они хотели знать… знать…
Половина пятого…
Внезапно калитка тихонько приоткрывается и в ней появляется светлая фигура.
Это Марта.
Она совсем такая же, какой они видели ее днем, на ней то же белое платье, та же шаль наброшена на зябко вздрагивающие плечи.
Как во сне, она делает несколько шагов. Она движется медленно и походит на сомнамбулу.
Она простирает руки. Она смотрит вокруг себя, останавливается перед неопределенным и темным пятном, в которое слились ивы, и зовет тихо и страстно: «Андре!.. Андре!..»
— Она грезит наяву, — говорит Жак.
Фанни до боли стискивает его руку.
— Молчи!.. Разве ты не слышишь звон?
— Слышу… это дребезжит цепь челнока…
— Погоди!..
— Но Марта упадет в воду…
— Что нам до того? — сухо возражает Фанни.
Но Марта не упала…
Она пошла вдоль берега, потом склонилась над водой и, едва удерживая равновесие, простерла руки, продолжая повторять нежным и умоляющим голосом: «Андре!.. Андре!..»
На мгновение она застыла в полной неподвижности, словно в состоянии экстаза; казалось, она с кем-то говорила, подавала кому-то знаки… потом, склонив голову набок и беспомощно свесив руки, она с плачем пошла к калитке…
Наблюдая за ней, Фанни и Жак вышли из своего укрытия. Они были уверены, что имеют дело с сомнамбулой, и потому больше не скрывались.
Фанни сказала Жаку:
— Ты видел… и слышал ее… А завтра она снова скажет, что видела своего покойника и что он говорил с ней!..
— А самое ужасное — она, вероятно, снова расскажет нам, как сегодня, что он ей отвечал…
Он произнес эти слова совсем тихо, но вдруг они с ужасом увидели, как светлый силуэт Марты внезапно остановился и повернулся к ним.
— Нет! нет!.. — сказала Марта. — Сегодня ночью мертвец ничего не сказал!.. мертвец не пришел сегодня… хоть я и звала его изо всех сил… обращалась к нему!.. Я сказала ему все, что лежало у меня на сердце… но он не пришел!.. Что поделаешь! он придет в другой раз…
И она вытерла рукой слезы, блестевшие на ее глазах. Потом, успокоившись, продолжала:
— Что же до вас, друзья мои, я вас ждала!.. О, я знала, что вы придете!.. Когда госпожа де ла Боссьер спросила вчера: «А в котором часу появляется ваш призрак?», я сейчас же догадалась, что вы непременно придете… Вы хотели узнать… хотели убедиться, не грежу ли я наяву… О! это вполне естественно!.. Все несчастье в том, что как раз сегодня он не пришел! А если бы пришел, мы вчетвером могли бы поговорить друг с другом!..
Она произнесла все это весьма рассудительно, не как сомнамбула, а как вполне бодрствующий человек; затем она пожала им руки, точно добрым знакомым, которых повстречала по дороге домой, вошла в калитку и тщательно заперла ее за собой.
— Необычайней всего в этой истории… — начала Фанни, когда они остались одни.
— Это, что мы очутились здесь, — отвечал Жак. — Скорее уйдем отсюда!..
— Марта еще никогда не рассуждала так здраво!.. И она тоже не видела сегодня свое привидение…
— Уйдем отсюда!..
Вдруг они оба задрожали с ног до головы — во мраке ночи вновь явственно послышался звон цепей…
Они тотчас спрятались за выступом стены и стали ждать.
Вскоре они увидели склоненную фигуру, скользившую над поверхностью воды. Мгновение спустя фигура эта скрылась среди ив. Несколько секунд они слышали только слабое позвякивание металла, потом фигура снова появилась на берегу и пошла дальше, странно дергаясь и приплясывая.
— Да это Проспер — юродивый… — воскликнул Жак.
— Глухонемой!.. — прошептала Фанни. — Смотри, он подцепил костылем и тащит за собой сеть, полную рыбы.
— Он занимается браконьерством, — объяснил Жак. — Наверное, он наловил рыбу с челнока.
— Готова держать пари, что это он является Марте, что это его она видит!.. — воскликнула Фанни.
— Глухонемые не говорят, — сказал Жак.
— В самом ли деле он глух и нем?
На вопрос жены, всю важность которого он оценил не сразу, Жак ничего не ответил.
Они молчали. Они поняли друг друга.
Прихрамывая и таща за собой сеть, в которой поблескивала чешуя пойманной рыбы, Проспер быстро подвигался вперед, пока не исчез в лесу, где находилось его таинственное жилье.
— Теперь мы можем пойти домой, — сказала Фанни… — Здесь мы больше ничего не узнаем… — И они вернулись к себе, пройдя через парк и открыв захваченным Жаком ключом потайную дверь в башне Изабеллы. Даже собаки — и те не лаяли.
Они заранее условились, что если их заметят у прибрежной беседки, они расскажут все до конца старому Сен-Фирмену и потребуют, чтобы он получше следил за женой — или отправил ее в такое место, где на ее выдумки и затеи никто не будет обращать внимание и где она перестанет быть опасной для окружающих.
Несчастный идиот, считавшийся глухонемым и живший в какой-то пещере в лесу, теперь намного больше занимал их мысли, чем госпожа Сен-Фирмен.