После осмотра Шури Тея задает вакандке вопрос, который та сперва воспринимает, как пошлый намек.

— Уединенное место? Амидала, не ждала я от тебя такого! — судя по всему, Шури это все веселит, а не оскорбляет, только Тея спешит ее разочаровать.

— Прекрати, я не про…. Господи, я не имела в виду то, что ты там себе напридумывала! — девушка краснеет против воли и радуется лишь факту, что Питера в лаборатории нет. С утра он ушел развлекать перепуганного Майлза, и с Теей они договорились встретиться ближе к обеду.

— Ты даже не знаешь, что я себе напридумывала, — хохочет Шури. Тея шикает на нее.

— И знать не хочу! Я же серьезно!

В последние дни все только и делают, что подкалывают Тею и Питера, ожидая от них, видимо, бурного секса в каждой комнате, а получают лишь бездействие со стороны пары подростков. И, кажется, в компании паучков организовался тотализатор — Питер считает, что в этом замешан Эндрю, а вот Тея уверена, что ставки на секс ввел Гарри Озборн. С него станется, он вообще весьма мутный тип, которому Тея не научилась доверять до сих пор, несмотря даже на заверения Питера.

Если ставки и принимаются — Амидала все еще надеется, что это она себе лишнего придумала и все не по-настоящему, — то все, кто поставил на них, ошибаются. Странно, что никто не берет в расчет неимоверную усталость, которая скопилась во всех них, а в Питере особенно, и что сейчас ни ему, ни Тее не нужно ничего большего, кроме как засыпать и просыпаться рядом.

Поэтому сейчас она просит Шури рассказать ей о таком месте, где никто их не потревожит. Просто, чтобы расслабиться не в четырех стенах одной спальни.

— Ладно-ладно, не дуйся, — смеется вакандская принцесса. — Можете прогуляться на границу, посмотрите на бизонов и прочую дичь.

— А можете подняться в пасть пантеры, — говорит вдруг точно такой же голос за спиной Теи. Она оборачивается и видит спускающуюся по лестнице вторую Шури. Кажется, они почти не пересекались за все это время.

Это не просто двойник ее подруги. Это Шури из параллельной вселенной, Шури — королева Ваканды.

— Брат не пускает туда посторонних, — скрещивая на груди руки, недовольно произносит вакандка-подросток. Королева вскидывает одну бровь дугой и фыркает.

— Да, но эти двое — не посторонние. Я бы пригласила Тею и Питера в свои пещеры, но…

— Но у тебя нет достаточных полномочий, — прерывает ее подросток. Кажется, они не вполне ладят, и Тея не уверена, связано это лично с Шури или же с Т’Чаллой, который королеву-сестру не принимает наравне с собой.

— Пусть они поднимутся, — вздохнув, произносит Шури-королева. — Т’Чалла не будет против.

— Откуда ты знаешь? — щурится ее копия. — У тебя и брата никогда не было.

Лицо королевы костенеет. Они начинают пререкаться на чистом вакандском, и Тея чувствует себя не в своей тарелке, как будто стала причиной их ссоры. Она ведь не этого добивалась, эй.

— Эм… Девочки, — неуверенно тянет Амидала, пытаясь привлечь их внимание. — Девушки? Ваше Величество? Высочество?

Обе говорят так быстро, будто читают рэп. Тея закатывает глаза, когда слышит пару ругательств — ими Шури охотно разбрасывается, пока ее мать-королева и брат-король не слышат, — и ее копия отвечает вдруг тем же. Ого, значит, Шури в любом своем королевском статусе может позволить себе плеваться как сапожник.

— Кхм… Шури! — кричит на обеих Тея. Те оборачиваются к ней с таким видом, будто вообще забыли о присутствии в лаборатории Амидалы.

— Забирай Паркера и поднимайтесь наверх, — припечатывает Шури-королева. Ее копия возмущенно давится воздухом.

— Я бы не хотела… — начинает Тея.

— Иди уже, — вдруг роняет вторая Шури. — Дело-то не в тебе или Питере.

Тея почти сбегает из лаборатории в надежде, что две Шури не разнесут ее к чертям. Хорошо, что они с Тессой Холланд все-таки поладили. Тее не хотелось бы быть на ножах со своей копией несмотря на всю ее враждебность. Ей, кстати, есть объяснение.

Если бы маму Теи убил какой-то ублюдок, она тоже ненавидела бы половину вселенной.

При мысли о матери Тея вспоминает и остальных членов своей семьи. Наверняка, они переживают так сильно, что семейные ужины проходят в молчании. Питер не говорит ей, что все совсем плохо, но по его лицу Тея порой понимает гораздо больше: она знает, что Питер навещал ее семью эти полгода, и одному богу известно, должно быть, в каком настроении он приходил и уходил из дома Амидалы. Вряд ли они ненавидели его за пропажу дочери. Но кого винить во всем, если не парня-супергероя, влипающего в неприятности почти каждый день?..

Ох, Питер.

Тея находит его на главной площади в городе, куда он отправился с Майлзом еще утром. Моралес нарезает круги вокруг фонтана с изображением пантеры, носорога и обвивающего их обоих питона.

— Что сказала Шури? — спрашивает Питер после того, как целует Тею в висок. Она присаживается рядом с ним на каменную лавочку, нагретую щедрым солнцем, и Паркер подает ей стакан с голубым вакандским соком.

— Все в порядке, жить буду, анаптаниум втерся в ДНК и больше не будет меня беспокоить.

— Никогда? — уточняет Питер. Если бы Тея была чуть внимательнее, она бы расслышала издевательские нотки в его голосе.

— Никогда, — отвечает девушка, подставляя лицо солнцу. Тягостные мысли о семье заменяются в ее сознании оптимистичными напоминаниями самой себе о том, что совсем скоро она увидит их. Живых и здоровых. И они будут счастливы.

— Как Майлз?

Питер кривит губы в усмешке — не то веселой, не то презрительной.

— Ну, он в порядке, как видишь. Кажется, втрескался в Шури.

— Да, я заметила.

Они оба улыбаются друг другу и одинаково смеются. Тея прячется от любопытных глаз на плече Питера, он обнимает ее за талию. Из-под ворота его вакандской одежды — сегодня это простая черная футболка, плотно облегающая тело (Шури сказала что специальные нано-элементы, встроенные в ткань, позволят Питеру восстановить мышцы и избавят от гематом) — все еще выглядывает длинные синяк, оставшийся от ранения лифтом в лондонском небоскребе. Пока никто не видит, Тея целует его и скоро отодвигается — к ним бежит Майлз.

— Видели этих детей? — радостно восклицает он. — У них игрушки круче всего моего костюма!

Тея щурится, вскидывая к нему голову.

— Ты вырос,— невпопад заявляет она, и мальчишка краснеет, насколько позволяет ему цвет кожи.

— А ты — нет! — виляет он. Питер бросает в него трубочку из своего стаканчика. — Эй!

— Старших надо уважать, малец.

— О, святая Баст, ты ударился в наставничество?

— А ты что-то привязался к местному лексикону, пацан.

— А ты…

Не выдержав их пререканий, Тея хохочет в голос. Очень явно она чувствует влияние Тони Старка, только вот каким бы крутым не хотел казаться Питер, в глазах мальчишки он будет вовсе не мистером Старком. Майлз подмигивает девчушке на другом конце площади и, оставив Питера с его предубеждениями, уносится прочь.

— Ненавижу детей, — выдает Питер.

— Неправда, — тут же отвечает ему Тея. — Ты детей обожаешь.

— Окей, — соглашается он. — Ненавижу подростков.

— Ты и сам подросток.

Питер смотрит в спину Майлза — с беспокойством, это нельзя отрицать, — и, вздохнув, поворачивается к Тее.

— Ты разве не должна быть на моей стороне? — притворно-сердито хмурится он. Тея улыбается и клюет его в нос.

— А я стороны не выбираю.

— Точно. Ты всегда за справедливость и только. И за детей.

Пока Питер корчит рожи, не в силах сдерживать свое отношение к привязанностям Теи, которые та никогда не скрывала, девушка поднимает его на ноги и уводит с площади. Они поднимаются ко дворцу Т’Чаллы, находят свободный планолет, и тот доставляет их к лаборатории Шури.

— Зачем мы здесь? Если ты отправишь меня на очередное лечение, я покончу с собой! — предупреждает Питер.

Тея смеется и ведет его мимо винтовой лестницы к лаборатории Шури, мимо световых лифтов, уводящих глубоко вниз, в недра вибраниумного метеорита, к платформе, которую ей указала Шури. Та должна доставить ребят на самый верх, в ноги пантеры.

— Говорят, самый красивый вид на Ваканду открывается отсюда, — сообщает Тея, как только они останавливаются наверху. Девушка берет Питера за руку и ведет, ошарашенного, на залитую солнечным светом площадку. Вокруг дует ветер, поют вдалеке птицы. Прямо напротив силуэт горизонта ломается высотными зданиями столицы, все заполняет слепящий блеск, зеленые, оранжевые, желтые цвета. Питер смотрит на это, как завороженный.