Пара серебряных монеток перекочевала из рук в руки. После чего незнакомец в пёстром плаще растворился в кустах — только ветки закачались, да в сторонке опять прозвучал троекратный свист. Всадник, выждав пару минут, сел на коня и пустился в обратный путь.

В путь отправились, едва рассвело. Вчерашний знакомец не обманул — дождь к вечеру перестал, а поднявшийся к ночи ветер разогнал облака, и теперь по небу плавали лишь ошмётки туч, как перья из распоротой подушки. Артисты почти все сидели в повозке, многие ещё дремали, досматривая последние сны, несмотря на то, что фургон трясло и мотало на непросохшей дороге. Лишь менестрель и глава труппы, два мастера, шли пешком рядом с лошадьми.

Из деревни в нужном направлении шла всего одна дорога, но примерно через лигу она разделялась на две. Одна из них, как ни в чём не бывало, тянулась дальше через поля и перелески, а вторая резко сворачивала в сторону. Луж и колдобин на той и другой было примерно поровну.

— На Срезники в ту сторону, — указал мастер Неар. — Я узнавал. От развилки — направо. Куда едем?

— Прямо, — категорично высказался мастер Боар.

— Почему? Нам же вчера советовали… Разбойники и всё такое…

— Разбойники? — мигом заволновалась Таша. — О, нет! Поехали другой дорогой!

— Разбойники? — тут же подхватили детские голоса. — Мама, папа, а где разбойники?

Из фургона рядом с сидевшей сегодня на козлах альфарой высунулись две растрёпанные со сна головёнки. Проснувшиеся дети — мальчик и девочка — с любопытством озирались по сторонам.

— Мам, а где разбойники? — заканючил младший, Калоник. На вид ему было около трёх лет, но на самом деле он был в два раза старше — дети альфаров взрослеют медленнее, чем человеческие малыши.

— Нигде, — отрезала Таша. — И живо укройтесь, а то накажу!

— Ну, маа-а-ам, ну покажи разбойников!

— Дети, это не шутка, — строго сказал менестрель. — Это вам не пьесы… Думаешь, Боар, он нас нарочно в Срезники отправлял?

— И думать нечего. Случайных прохожих так открыто о разбойниках не предупреждают! Если только не хотят заманить в ловушку.

— Ну, положим, разбойники в этих лесах действительно водятся, — признал менестрель. — Я тоже слышал что-то такое. Несколько лет назад, как рассказывали, был один такой — Спок по прозвищу Вертячка. Любил подвешивать пленников за ноги и разводить под ними костёр. Сам наблюдал, как они вертятся от жара… Только его повесили на Старгородской площади. За ноги.

— Над костром? — убравшиеся внутрь фургона дети высунулись снова.

— Нет, над ямой, куда все жители в течение трех дней сливали все нечистоты. Причём, как рассказывают, яму сделали такой глубины, что, если бы её заполнили целиком, то голова разбойника оказалась бы как раз…

— Прекратите, мастер! — воскликнула Таша. — Здесь же дети! А вы двое — живо на место!

— В общем, казнили его, — пошёл на попятную менестрель. — А до него в этих краях… ну, не совсем в этих, а чуть севернее, разбойничал некий Виол Горелый. Барон Виол, как он себя звал.

Мастер Боар насмешливо фыркнул — люди обожают придумывать титулы и звания. Они, например, абсолютно уверены в том, что все эльфы — лорды и леди, что у них всех есть свои замки, где Перворожденные с утра до вечера музицируют, поют, танцуют, ведут возвышенные беседы и изучают тайны природы. А их девы все — либо лучницы, за сотню шагов прибивающие к дереву мотылька ненастной ночью, либо могущественные волшебницы. А между тем его дочь, мать и тёща не являются ни той, ни другой. И весь замок его — фургон на колёсах.

— Это чистая правда! — заспорил мастер Неар. — Отец Виола ушёл на войну, оставив в замке беременную жену, и погиб. Или пропал без вести — кто знает. В общем, он не вернулся. А несколько лет спустя в эти места пришли новые люди — заселять брошенные пустоши, и тогдашний кнесс отнял замок и земли у вдовы. То есть, сначала он поднял налоги, чтобы вывести страну из кризиса. Многие тогда разорялись потому, что не могли уплатить столько. Пытаясь спасти страну от разорения, кнесс разорил жителей этой страны, особенно не щадя тех немногих, чьи мужчины погибли на войне. Дошла очередь и до семьи барона Виола. Они не смогли уплатить в очередной раз повысившиеся налоги, и мать с сыном просто выставили за порог. Парню было всего четырнадцать лет. Ему предложили место в дружине — вышибать деньги из тех, у кого они ещё остались. Виолу надо было кормить мать, и он согласился. В дружине кнесса тогда было много таких. Из них он постепенно сколотил шайку и однажды, во время очередной карательной акции, поднял восстание. Вместе с верными ему людьми перебил остальных, прикончил своего командира и ушёл в леса. Прямым ходом отправился к своему — теперь уже бывшему — замку. Там хозяйничал другой человек, ставленник кнесса. И Виол сжёг замок вместе со всеми, кто в нём находился.

— Какой ужас! — воскликнула Таша. — С… детьми?

— Нет. Женщин и маленьких детей, которые меньше двенадцати лет, он выпустил. Но остальных сжёг. Как сказал — в память обо всех женщинах, мужчинах и детях, которые по милости кнесса лишились дома и самой жизни. Ведь отряды сборщиков налогов иной раз творили гораздо худшие дела. Они даже забирали у бедняков детей. А если родители отказывались их отдавать, спокойно убивали взрослых. После свершения акта возмездия, Виол с верными ему людьми ушёл в окрестные леса и объявил себя благородным разбойником.

— Скажешь тоже, мастер, — фыркнула альфара. — Разбойники не бывают благородными!

— Да, но у Виола Горелого в жилах текла баронская кровь. Он мог считать себя таковым!

Привлечённые голосами, остальные артисты выглянули из повозки и обступили менестреля.

— Это все, конечно, интересно, но не можем же мы стоять тут вечно? — поинтересовался Янсор, у которого были свои понятия о том, почему уходят жить в лес подальше от остальных. — Мастер Неар уж если начнёт говорить, его до ночи не заткнёшь. Давайте уже решим, куда ехать и ехать ли вообще! А поболтать можно и по дороге.

Остальные выразили своё согласие, и мастер Боар поделился с артистами своими сомнениями.

— Да чего тут думать, — высказался опять-таки Янсор, имевший большой опыт в лесной жизни. — Если нам так расхваливали более длинную, с ночёвкой в деревне, но безопасную дорогу через Срезники, то ехать по ней ни в коем случае не стоит. Давайте напрямик!

— Но там же разбойники! — всплеснула руками Соэль.

— Там могут быть разбойники, но это не значит, что они там есть! — подмигнул Янсор. — Я видел, как этот Хоррен посматривал на Раэну. Небось, нас возле Срезников похитители и поджидают.

Соэль порывисто обняла подругу, Даррен придвинулся к сестре с другой стороны.

— В любом случае, доверять словам человека не стоит, — категорично заявил Янсор.

— Но у нас дети, — волновалась Таша.

— И мы почти не вооружены, — подхватил Тайн.

— Попробуем. Если не будем нигде задерживаться, к вечеру будем в Старгороде. Мы и так из-за поломки оси потеряли несколько дней. Ярмарка открывается послезавтра! Надо успеть не просто занять место на площади, но и отметиться у комеса.

— Я — за! — высказался Янсор.

— Мы тоже! — хором закричали Нюша и Калоник. — Хотим посмотреть на разбойников!

— Замолчите! — прикрикнула Таша. — Малы ещё, чтобы своё мнение иметь!

— Рискнуть можно, — кивнул мастер Неар.

— Авось проскочим, — подумав, сказал Даррен.

Братья Тайн и Тиар колебались — с одной стороны, рисковать не хотелось, а с другой — действительно, уж больно расхваливал этот человек другую дорогу.

Немой Лейр лишь пожал плечами — ему было решительно всё равно. Против были только женщины, и то Ниэль не сказала ни слова, предпочитая хранить своё мнение при себе.

— Тогда — вперёд!

— А я — на разведку, — Янсор кинулся отвязывать своего скакуна, привязанного к борту фургона.

— Только будь осторожен, — крикнул ему мастер Неар. — Если там всё-таки есть разбойники, тебя могут принять за гонца кнесса, который спешит куда-то с важным донесением.

Бывший браконьер махнул рукой — мол, понял и принял к сведению — и поскакал по короткой дороге. Таша в сердцах от души стеганула лошадей кнутом, сворачивая вслед за ним на большой тракт.