Глава 6

Даже при наличии карты геймеров иногда настигает топографический кретинизм. Особенно, если игроделы изо всех сил стараются загородить и запутать путь. После просеки мы свернули не туда, и знакомая таверна все не появлялась и не появлялась. А когда удосужились свериться с картой, оказалась совсем не там, где мы ее искали. И что проще идти в Синеградье напрямик, в таверну не возвращаясь.

Кроме того, все смертельно устали и едва передвигали ноги.

— Плакали мои доспехи… — вздохнула я.

Мы легли у костра, не думая о карауле. Ночь тянулась, друзья спали, костер медленно прогорал, обращаясь в угли, опадающие пеплом. Надо мной раскинулось небо, совсем не такое, как на Земле, где фонари убивают звездный свет. Но даже там, где вовсе темно, звезды мелкие и раскиданы редко. А тут сиял и мерцал звездный пожар, переливался самоцветами на темном бархате, трепетал и менялся постоянно. И одна за одной всходили и заходили мелкие луны. И во мне что-то менялось, привязанное к звездному танцу… Характеристики и скиллы словно зажили отдельной от программ жизнью…

Манул подошел и наклонился ко мне:

— Не спишь? Как ты?

— Все еще потряхивает.

Он взял меня за руку:

— Это не болезнь. Не рана. Не проклятие. Их обнаружение у меня в базовых навыках. Анаид, — он потряс мага за плечо. Тот всхрапнул и сел, протирая глаза кулаками.

— Она не заколдована?

— Ну, если не считать растворенного артефакта… Магический фон повышен. Но если и заколдована, с моим уровнем не определишь. Надо скорее в столицу. А если на грани магии и науки — тем более надо в столицу. В Орден рыцарей знания… Они сильны.

— И могучи, — пробурчала я, умащиваясь поудобнее. — Может, мне просто трех других осколков не хватает, чтобы цельность обрести.

— А в квестах ничего нет? — спросил Манул.

— Ничего. Ни малейшего намека. У меня пока вообще квестов нет, кроме «Вдовой невесты».

— Могу поделиться, — зевнув, подползла к нам Робин. — По-моему, это вообще баг игры. Надо пожаловаться. Нельзя ж так над бетами измываться.

— А я не понимаю, вообще зачем здесь беты? Все работает, как часы, — потер маковку маг.

— Видимо, сообщить, что все работает, как часы, — хихикнула лучница. — Водички хочете?.. Сходите к ручью, а то мне темно и страшно.

Я прислушалась к окружающему. Тишина. Полная, зловещая. Пробирающая до костей, до дрожи.

Ночь всегда наполнена звуками, и игровая ночь не исключение. Даже в пустыне, по которой мы шли, что-то шуршало и попискивало. А тут цикады просто обязаны бренькать…

Тень мелькнула на грани круга, очерченного пламенем костра. Жалким, признаться, почти уже угасшим пламенем. Я швырнула на кострище охапку веток, огонь вспыхнул, и мы увидели их, псов Гекаты. По крайней мере, мне другое сравнение в голову не пришло. Рядом с ними чупакабра начальной зоны казалась жалкой. Черные поджарые бладхаунды с алыми глазами окружали нас. Уровень сопоставим с моим, но их было много. Шесть или больше.

— Нас уважают, — заметил Анаид, плетя заклинание.

— Огонь! — Робин послала стрелу в собачку, вздернувшую заднюю лапу над костром по другую сторону от нас. Пошляки гнусные, пионеры недобитые.

Стрела попала, собачка взвыла, ее товарки перетекли, сжимая кольцо.

— Защищайте огонь!

Манул, превратившись, саданул особо настырную псину лапой, а второй собаке вцепился в горло, и они покатились по траве.

Я взмахнула мечом. Руша, возникнув ниоткуда, скребнул еще одну тварь по глазам.

Но их было слишком много, и бой выглядел безнадежным. Пара псин взрыла землю задними лапами, забрасывая костер. Еще две наперли на меня костлявой грудью, пытаясь сбить с ног. Водяной элементаль возник посреди костра и, успешно его погасив, иссох. Я продолжала рубить. Робин стреляла. Анаид пулялся колючими, словно каштаны, комками огня.

Мы держались спина к спине, а собаки все прибывали, рычали, выли, били хвостами по тощим бокам, светили зенками. Казалось, их направляет чья-то злобная воля.

В последних искрах умирающего огня я увидела, чья.

Тощая тетка, похожая на плеть, патлатая и в веночке из кувшинок. Одетая в драную ночнушку, зыбкая, с зенками-плошками, давящими волю. Анаид припал на колени, Манул хлопнулся на брюхо, Робин завизжала…

И тогда я засветилась. Как маяк.

Псы отпрянули, полуночница дернулась и пронзительно завизжала. Друзья очнулись и наперли на деморализованных врагов. А я, стоя столбом, озаряла поле сражения, пока бодрость не ушла в ноль и я не потеряла сознание.

Несмотря на все целящие и укрепляющие заклинания, полоска бодрости так и висела почти на нуле, вырастая по чуть-чуть, хотя после окончания любого боя и отдыха восстанавливалась почти мгновенно.

— Это что, баг? — Робин поддержала меня под плечи, поднося чашку с микстурой.

— Не знаю. Ребята, вы идите, чего вам игру портить. А я на проблему пожалуюсь и выхода из игры дождусь.

— Ну уж нет! — хором сказали они.

Робин с Рушей отправились на разведку.

— Тут дорога! — сообщила лучница, вернувшись довольно быстро. — И добрый человек, согласившийся нам помочь.

«Добрый человек» оказался соотечественником нашего Анаида, только выглядел старше из-за пышной рыжей бороды, заткнутой за пояс. По классу он точно был воином: весь в железе, доспех смотрелся изысканно и богато. Явно выше нас уровнем, и просмотреть я дворфа не могла.

— Это Фервор, — представила Робин, — Железокрад.

Мы, не сдержавшись, рассмеялись. Кроме Анаида.

— Фервор — жар битвы! — перевел он. — По мне так самое дворфийское имя.

Кстати, восседал добровольный помощник на птице, отдаленно напоминающей страуса-эму, только оперение было окаймлено не белым, а густо-синим. Птица изгибала шею и шипела. Сучила голыми ногами.

— Прелесть, правда? — восхищалась лучница. — Я себе такую же куплю.

Фервор потянулся с птицы и усадил меня перед собой. Друзья быстро запаковали пожитки. И мы отправились.

— Давайте я вашу подругу к столичным лекарям доставлю, а вы подтянетесь, — предложил подземник.

Я воспротивилась, и если бы дворф меня не держал, грохнулась бы под ноги «страуса».

— Слушайся дядю Фервора, он плохого не посоветует, — хихикнула Робин.

— Может, это и правильно, но мне не нравится, — взлохматил патлы Манул. — Не стоит нам разделяться. Извини, брат, но мы впервые тебя видим.

— Мне уже лучше, — наврала я. — Можно не гнать. И вообще, убейте меня. После реса (возрождения) все фефекты снимаются.

Анаид фыркнул.

— Я просто помочь хотел, — Фервор вздохнул и пустил птичку шагом.

Признаться, я надеялась, что дворф меня похитит, и это внесет в унылую жизнь приключенца свежую струю. Но Фервор оказался на диво законопослушным, и мы все трюхали неспешно по ровной замощенной дороге. Я откинула голову на его удоспешенное плечо, а руки и ноги засунула в щекотные птичьи перья и сама не заметила, как задремала и пропустила наш торжественный въезд в столицу.

Разбудили меня яркое солнце и брызги на лице. Я подняла веки и увидела пышную зелень, солнце просвечивало сквозь перистые и лапчатые листья, осеняя золотом их края и мелкими радугами играя в каплях фонтана, мрамором и золотом разбавляющего этот тропический рай. Стая цветных попугайчиков с писком метнулась в сторону. Манул толкнул дверцу узорчатого густо-синего портала, и меня внесли в мраморно-занавесочное великолепие… приемного покоя. Узкие витражные окна гасили яркость дня, мозаики пола без единой крохотной пылинки источали холод. Портьеры на внутренних дверях колыхались, точно их шевелила любопытная рука.

Холодная льдинка повернулась у меня за грудиной.

— Не надо… Я хорошо себя чувствую.

— Надо, Федя, надо, — процитировал Анаид, озирая общую свою пропыленность и предусмотрительно замирая у входной двери.

— Как-то здесь нехорошо, — зыркая на нервюры, забеспокоилась Робин. — Слишком помпезно, что ли?

— Здесь живет лучший лекарь Синеградья. И не волнуйтесь, — мягко сказал Фервор. — Я заплачу.

Лучница фыркнула. А за занавесками что-то звенело и перекатывалось, словно извещая о нашем прибытии.

— Да отпусти меня! — попыталась я вырваться из хватки дворфа. — Не хочу!

Освободиться не получилось. Я едва не разрыдалась от злости и бессилия. Зеленая полоска бодрости как замерла на трети шкалы, так и не продвинулась за время сна. Я чувствовала себя слабей котенка. Тот хоть может царапаться и орать. А тут до щеки не докусаешься сквозь бороду. Тьфу!