Глава 4. Тяжесть доброты

Два месяца Крайн не показывался на людях. Только Малира, Зар да несколько детей из приюта рассказывали всем, что Крайн их спас. Остальные же поливали эльфа словесными помоями и кричали, что он и его отец – тёмные маги. Все они были на стороне Ратиэль, которая утверждала, что именно из-за Крайна великан начал убивать детей. Когда Крайн всё-таки вышел из дома, многие из тех, кого он спас, жертвуя собой, обвиняли его даже в том, что Кулак их похитил.

– Да не обращай ты внимания. Бред же несут, – сидел на подоконнике Зар. – Мы-то знаем правду.

– Это да, – без настроения ответил Крайн.

– Да пошли им всем по шеям надаём, да и всё.

– Не, не хочется что-то.

– Зар! – Услышали друзья голос Малиры. – Пошли купаться!

– Крайн, может с нами? – Уставился на эльфа добрыми глазами Зар.

– Спасибо. Но мне по дому работы много.

– Как хочешь, – быстро спрыгнул с окна Зар и побежал к Малире. – Здравствуйте.

– Зар. А Крайн с вами идёт? – Донеслись слова отца до Крайна.

– Не, говорит дел по дому много. Врёт.

– Разберёмся.

Наказывать было не за что, Крайн спас много жизней, но потерял веру в себя. Он столкнулся с самым опасным врагом – со своими мыслями.

– Эх, – присел рядом на стул Барадион. – Ты молодец, – потрепал Крайна по длинным чёрным волосам отец. – Понимаешь, дети порой жестоки. Родители видят в них только хорошее, поощряют это хорошее, а плохое быстро прощают. Наказали, а за что наказали, сами и не знают. Вот дети и не учатся. Тебя будут ненавидеть. Чем больше ты будешь им помогать, тем больше будут ненавидеть и бояться. Потому, что они слабые, они червивы, словно яблоко. Злоба, жадность, алчность. Это их поприще.

– Но ведь есть и хорошие?

– Да, да, – ухмыльнулся Барадион. – Вот именно об этом я и говорю, Крайн. Ты очень хороший.

– Но это разве плохо?

– Да, для тебя плохо. Все вокруг пользуются такими, как ты, хорошими. Но спасибо тебе не скажут, так уж они устроены. Конечно же, в мире есть и кроме тебя добродетели. Но в основном – это чёрствые люди. Да и представители других рас, не отстают от людей в этом деле. Не обязательно они будут злыми, они просто окаменели и сдались на волю судьбы. А ты будешь жить, именно, среди таких. Они будут отдавать тебе свой холод и твой огонь начёт чернеть. Ты должен это знать, ты должен быть к этому готов. И никакие навыки боя тебя от этого не защитят.

Барадион посмотрел на нахмурившегося сына, и, отпив воды, продолжил:

– Мне не хочется разбивать твои мечты. Я не хочу, чтобы твоё сердце очерствело. Но увы, ты увидел только краешек этой погони.

– Папа, – нахмурил брови Крайн, отложив маток ниток, который всё это время перекладывал с одной руки в другую.

– Да?

– Всего несколько дней назад мне исполнилось шестнадцать лет. Я знаю, что я ещё ребёнок. Но, по всем законам Мезира, я уже взрослый. И именно по этим законам меня судят. Там, на озере, они раздели меня и отправили в лес. Они смеялись мне в лицо и бросали грязь в спину. Из-за них меня проткнули мечом, ткнули факелом в лицо, кромсали топорами и сломали почти все рёбра. Я лежал в грязи, перемешанной с собственной кровью. И после всего этого они опять смеются надо мной. За что?! Разве это честно?

– Сын. Я всегда за твоей спиной. И что бы ты ни решил, я поддержу твоё мнение. Но помни: месть, в первую очередь, убивает тебя самого. Это не означает, что не надо наказывать тех, кто тебе навредил или обидел. Это означает только то, что мстить можно не той же монетой, которую подсунули тебе.

Крайн тяжело вздохнул. Прошло несколько томных минут. В голове совсем ещё молодого эльфа, крутились совсем недетские мысли. Но всё-таки собравшись, он продолжил:

– Нет, пап, я не они. Да, ты назовешь меня наивным, живущим в своём мире. Но я так хочу. Мне нравится мой добрый мир. Пускай сейчас я в нём один, но со временем я докажу, покажу другим, что он существует. Объясню всем, что и они могут жить в нём. Я уверен, меня ещё много раз ударят, и не раз мне будет больно. Они меня боятся, а я их буду любить. И пускай я буду самым наивным эльфом, но я так хочу.

Барадион поднялся со стула и крепко обнял сына. Слёзы сами катились по строгому лицу воина. Он не мог их остановить, он не хотел их останавливать.

– Ты не наивный, ты живой.