Чернокнижник вспыхнул, как факел, превратившись в живое пламя, в центре которого — в груди — еще сохранялся черный ком обугленного камня души. Он был заметен даже среди багряных всполохов, и я сконцентрировался на нем, сжимая руки сквозь обуглившиеся и ломкие кости, стараясь выжечь сердце колдуна без остатка.

Вновь, как с каждой смертью в первом отражении, в моем сознании звонко лопнула струна — и пламенный силуэт чернокнижника колыхнулся, угасая навсегда, последней вспышкой выжигая все вокруг.

Перед моим взором в этот миг опустилась непроглядная черная пелена. Я потерял ориентацию в пространстве, испытывая самый настоящий ужас — остро сознавая, что отдав все силы на убийство чернокнижника, подписал и себе смертный приговор.

Зависнув в пространстве безвременья, я ощутил себя словно в далеком детстве, когда на спор попытался — избавившись от воздуха в груди, снижая плавучесть — донырнуть до дна глубокого карьера. Не добрался — а зачем-то сделав на глубине кувырок, собираясь всплывать, вдруг осознал, что не могу понять где верх, где низ. Тогда, запаниковав, я открыл глаза, но карьер был в месте выработки глины — с мутной водой, — и я очень ясно прочувствовал, что если ошибусь с направлением, то просто утону.

В прошлый раз я сумел справиться с паникой — замерев, попытался угадать верное направление и поплыл из последних сил, — выбравшись на поверхность, когда спутники уже начали волноваться. Сейчас же я даже не знал, как действовать — вокруг была только серая муть и…

Неожиданно остро я ощутил чужое отчаяние и знакомый животный ужас смерти рядом — и, еще не веря, рванулся к нему, словно на рассеивающий тьму маяк. Вздрогнув всем телом — словно с размаху приземлившись плашмя на утоптанную землю, осознал себя в собственном теле. Секунда замешательства — и, поднявшись, не обращая внимания на пронизывающую все тело боль — меня словно небрежно скрепив собрали из разных частей, — подбежал к алтарю.

Распятая на плоском камне девушка умирала — из глубоких порезов густо сочилась кровь, стекая по стокам в желоба вокруг алтаря. На крылатую богиню по-прежнему было наложено парализующее заклятие — и гарпия могла шевелить только глазами, во взгляде которых читалась нечеловеческая мука. По щекам богини катились слезы, а я ощущал свою беспомощность и невозможность помочь, глядя как из нее вместе с каждой каплей крови выходит жизнь, клубясь силой вокруг алтаря.

Невероятно мощная энергия сконцентрировалась вокруг жертвенного камня — и именно ее хотел собрать вместе с последним ударом белолицый колдун, убивая богиню — направляя силу в артефакты.

Грохнули двери зала, и на краю змеиной ямы появился забрызганный с ног до головы чужой кровью Геральт.

— Гера, лекаря найди, срочно! — закричал я, лишь коротко глянув на беловолосого и вернувшись взглядом к богине, которая медленно умирала. Вокруг нее вихрились потоки силы, но как вернуть ее в тело девушки, я не представлял. Подойдя ближе, ударил мечом по цепям, разбивая их, но гарпия не шелохнулась — ее по-прежнему держало парализующее заклятье, а не наполненные магией цепи.

— Я Геральт! — буркнул беловолосый, вновь появляясь на пороге зала. Вместе с ним была жрица света из сопровождения тамплиеров — которые, судя по топоту ног, бежали сейчас за моим спутником. Хотя нет, не жрица — посмотрел я на девушку, которую притащил Геральт — она была не в белой мантии, как остальные, а в зеленом облегающем наряде.

— Ты целительница? — спросил я, возникнув прямо перед невысокой и совсем юной девушки.

Она, сохраняя поразительное спокойствие, утвердительно кивнула.

— Спаси ее, прошу тебя, — показал на распятую богиню, из которой уходили последние капли жизни.

Молоденькая жрица, к удивлению, все еще сохраняя полную невозмутимость, не говоря ни слова легко спрыгнула вниз, перемахнув ограждение — только плащ взметнулся, — и оказалась рядом с умирающей. Несколько секунд она потратила, оценивая обстановку, а потом словно принялась зашивать пространство — оперируя потоками высвобождаемой из богини силы, возвращая ее в тело крылатой девушки.

Я понемногу отступал к краю змеиной ямы. Вокруг клубилась настолько сильная энергия, что я не был уверен в том, что ошибись жрица — и мой доспех духа выдержит. Юная целительница между тем продолжала ювелирную работу — оперируя потоками энергии, могущими — по ощущению — не оставить камня на камне от всей ратуши. Но каким-то чудом целительница удерживала ситуацию под контролем, заживляя раны и перенаправляя энергию обратно в тело едва не погибшей жертвы. Последний, казалось, стежок — и вдруг богиня крупно содрогнулась, расправляя крылья и распахнув невидящие глаза.

Вся ее боль и пережитые мучения выплеснулись в крике, взвившемся полукругом хлыста — словно длинные волосы из воды для красивой фотографии. Испарилась, исчезая кровяной взвесью, юная целительница, вздрогнуло здание — крыша просто исчезла, а стены рухнули по сторонам разрубленным колуном поленом. Изогнувшаяся гарпия упала с алтаря на неудачно подломленное крыло и безуспешно пыталась встать, потеряв ориентацию — словно употребившая немалую дозу алкоголя — нагрузившись до невменяемого состояния.

Через некоторое время — когда с неба перестали падать булыжники, — я снял защитную сферу, осматриваясь. Не слышал практически ничего — ощущение, словно оказался в центре объемного взрыва — совсем как тогда, когда к нам с Ребеккой в номер залетел заряд реактивного огнемета.

Поднял голову вверх — Геральт исчез, как и несколько забежавших тамплиеров — лишь их темные выжженные силуэты остались на сохранившейся части стены. Сверху, в небе надо мной, через широкую прореху в крыше появились сразу три феникса — огненные чародейки зависли в воздухе, наблюдая за нами. В основном за богиней — которая, нетвердо ступая, приближалась ко мне, глядя своими бесконечно черными глазами.

Отступать было некуда — и, не понимая, к чему готовиться, я усилил доспех духа — как вдруг богиня, едва не упав, пошатнулась. Машинально я шагнул вперед, поддерживая девушку — и только тогда взвились, расправляясь, широкие крылья, с удивительной мягкостью обнимая меня.

Зарыдав в голос, богиня доверчиво спрятала голову на моей груди.

— Женечка, любимый, я так тебя ждала… — услышал я уже после того как понял, кого именно обнимаю.