Глава 10. По сенью мрака

Несмотря на то, что колдун периодически обновлял на мне заклинание, я чувствовал, что если захочу, смогу сбросить оковы артефактной компрессии. Вот только что дальше? Рядом постоянно находилось несколько десятков человек из свиты белолицего чернокнижника — я чувствовал их ауру. Безликую — практически все местные, — но были они все высоких рангов умений.

Через некоторое время перед взором темная муть инвентаря вновь сменилась серой хмарью — понемногу прояснявшейся. Надо мною сквозь желто-белесую пелену тумана проглядывали сплетающиеся кроны деревьев — настолько густые, что сквозь них не было видно неба. Я лежал в небольшом — чуть длиннее человеческого роста — корыте с характерными очертаниями, напоминавшими… Когда понял, что лежу в открытом — пока открытом — гробу, внутри моментально поднялась густая волна паники. Я титаническим усилием едва удержался от того, чтобы не сбросить с себя заклинание компрессии. Далеко не убегу — но прежде чем меня закопают, надо как-то решить, что-то сделать!

Колдун находился рядом. Как и его свита — некоторые из которой взялись за лопаты — до меня долетали свистящие звуки взрезаемой железом мокрой земли. Осознание происходящего пришло ужасающим откровением — вместе с воспоминанием о том, что сам себе совсем недавно подписал приговор к жизни. Подписал, соглашаясь на предложенные изменения во время недавней попытки превращения меня в паукообразного монстра — с пугающей четкостью возникли картинки-воспоминания. Теперь стали понятны слова эльфийки о том, что она меня привязала — в памяти всплывали махинации с моим интерфейсом, где я вступил в Дом Темного пламени, привязывая себя к его земле — но без назначения точки возрождения. И пока не выбрал определенное святилище, в случае смерти буду возрождаться там же, где погиб. То есть в гробу — в котором меня сейчас, судя по всему, и закопают — в земле, принадлежащей эльфийскому Дома.

То, что выбраться не получится, осознал сразу — даже без крышки было видно, что конструкция больше напоминает каменный саркофаг. И придется — если избавлюсь от плена артефактной компрессии — буквально грызть камень, — даже графу Монте-Кристо было проще. Сколько лет мне понадобится, чтобы расковырять ногтями крышку гроба? А самое главное — после какой по счету смерти от недостатка воздуха я сойду с ума?

И даже если удастся выбраться, сверху наверняка будет кто-то из охраны. Против которой я — без капли силы — много не навоюю. И снова отправлюсь на три метра вниз под слой тяжелой, влажной земли — шлепки выбрасываемых из увеличивающейся ямы могилы пластов я слышал вполне отчетливо, даже несмотря на ватную завесу.

«Эй, волчара!» — воззвал я мысленно к собаке из амулета Анубиса.

Тишина. Никакого отклика — даже легкой тени.

Но ведь именно призрачный пес меня спас в тот момент, когда жрица паукообразной эльфийской богини делала из меня лишенное разума чудовище — сплав безумия, человека и паука.

В эльфах я не силен — изучением пантеона, да и фэнтезийных миров в общем, — а в цитадели мы этим пока не занимались. Поэтому я не знал, что за последователи культа так успешно едва не лишили меня разума. Но то, что это были эльфы, точно — уши острые. Хотя кожа непривычно смуглая, а волосы белоснежные — или фиолетовые с синим отливом.

Но не только с эльфами — с собаками у меня тоже не все хорошо. Вернее, не хорошо, но и не плохо — мы как-то все больше не сталкиваемся. Вот коты меня любят — ластятся, даже незнакомые. Псы же… если глупые — облаивают, иногда срываясь в истерику, добрые или умные относятся уважительно нейтрально — человек же.

Может быть поэтому сейчас заключенный в амулете Анубиса пес, спасший мне жизнь и разум, сейчас не откликается. Но он ведь появился самостоятельно в момент смертельной опасности и для самого себя. Либо оберегая меня, либо не желая навсегда — вместе со мной — оставаться в теле частично мутировавшего в паука человека.

Есть, конечно, вероятность, что дух собаки проснется в глубине могилы — но что он сможет там сделать? Или меня найдут и выкопают — но ведь это может произойти и через пару лет! Если вообще найдут…

Отстранившись ото всех мыслей, не замечая разговора колдуна и появившейся эльфийки, ведущегося на повышенных тонах, я представил себя в закрытом гробу на глубине нескольких метров. Запертом навсегда — в бессильном усилии скребущим каменную крышку, пытаясь добраться до плотного слоя земли, который — если получился пережить череду смертей и подступающего безумия — придется разрывать, ломая ногти, раскапывая и раз за разом задыхаясь от комьев влажной земли…Вот если бы я сейчас смог рвануться, став хищным и поджарым псом, могучим шерстяным волчарой, несущимся навстречу ветру и приключениям, но лишь тесная тюрьма гроба ожидает меня в ближайшей вечности…

Я даже не понял, как пропала скованность. Забив лапами, выгнулся всем телом — спружинив спиной, разгибаясь — и, приземлившись на все четыре, помчался прочь. Отталкиваясь с невиданной силой, так что когти рвали землю, взметывая влажные комья, я бежал, глядя перед собой на непривычно низкой — не больше метра — высоте.

По морде хлестали мясистые зеленые листья, витые плетки лиан, вокруг взметались брызги — я мчался через плотную завесу тумана над болотной протокой. Громкие крики, эхо заклинаний и рвущие землю обычные и магические стрелы остались далеко позади; я несся вперед, обезумев от осознания свободы, силы в живых мышцах и всепоглощающего счастья движения. Широкой грудью разрывая сплетения лиан и болотной травы, бежал, поскуливая от щенячьего восторга.

Влажные гнетущие джунгли одинаковой калейдоскопической картинкой мелькали перед глазами; иногда приходилось ускользать от распрямлявшихся атакующих змей, широкими прыжками уходить от зубов отдаленно похожих на крокодилов рептилий — но опасность лишь радовала, бодрила. Осознание того, что я ослепительно хорош, а лапы, толкающие мое сильное тело навстречу застоявшемуся туману джунглей, удивительно мощны, опьяняло как…

— Сидеть! — рявкнул я мысленно и задние лапы машинально взрыхлили землю, цепляя коричневую прелую листву. Огромный, обретший плоть пес недоуменно раскрыл пасть, а я — легко предоставивший ему свое тело — принялся ломать барьеры сознания.

Чувствуя, как трансформируются суставы — возвращаясь к человеческому облику, неловко взмахнул руками. Пробежав еще несколько шагов в человеческом теле, врезался плечом в дерево, зацепился и упал на спину. Некоторое время лежал, осознавая произошедшее и слушая — не близко ли погоня, пока не вскочил со вскриком, ощутив ворсистые касания многоножки на колене. Стряхнув огромное насекомое — убедившись, что под ногами, а также рядом, на опутавших стволы деревьев лианах, больше никого нет, осмотрелся.

Время здесь, казалось, замерло. Влажность стопроцентная — среди раскинувших корни деревьев в воздухе витала желто-белесая взвесь болотных испарений; весь мир вокруг был окрашен в оттенки коричневого и зеленого. Сквозь густые кроны деревьев, большинство из которых возвышались над стоячей и спокойной, словно зеркало водой не было видно даже маленького клочка неба.

Я замер, прислушиваясь. Ничего — никакого отклика или шевеления чужой агрессии. Лишь изредка доносятся шелестящие звуки — волнуется поодаль, щекоча нервы вода в такт движущемуся под ней змеиному телу.

Только убедившись, что врагов вокруг нет — тех, кто целенаправленно хотел бы меня убить или захватить прямо сейчас, — осмотрел руки-ноги. Собачьей шерсти, как и когтей, к счастью, не осталось.

Еще раз осмотревшись вокруг, открыл интерфейс и вывел карту преисподней.

Все четыре плана — Хеллгейт, Муспельхейм, Нифльхейм и Хельхейм — были закрыты пеленой. Вот кто мне мешал карты купить? Пусть не в реальном времени, но я бы понимал сейчас, как и куда мне нужно идти, чтобы быстро и безопасно выбраться к порталу в Адских Вратах.

Сейчас же на карте была лишь исследованная тонкая полоска моего пути — это ж сколько я отмахал в теле волчары? — и небольшой овал рядом с полуразрушенным святилищем, где меня совсем недавно собирались закопать.

Интересно, сколько там под землей таких уже лежит?