ССОРА

Кортик надо было почистить. И грязь на рукоятку откуда-то налипла, и лезвие потускнело.

— Дай я, — попросил Генка. — Ты уже чистил, теперь дай мне. Но Петька пыхтел и отталкивал локтем Генку.

— Я нашел, а не ты, — не отставал Генка. — Ты и в чуланку заходить не хотел. Ишь какой до чужого добра…

— До чужого? — зло прищурился Петька. — Ты-то откуда взялся? Понаехали в нашу станицу.

Однако Генка сумел схватить ножны. А без них кортик не кортик. Петька решил схитрить.

— Слушай, — сказал он, — хошь, я тебе дам солдатскую кокарду и картину в золоченой раме в придачу. Здесь же нашел.

Генка упрямо помотал головой.

— Знал бы, так не пошел бы с тобой, — сказал он. — Еще другом называется.

— Не ходил бы, — усмехнулся Петька. — Смотри, еще заругают.

— А тебя? Вот отец-то вытянет раза два по спине ремнем, будешь знать. Бери, жадина, только я с тобой водиться больше не буду. П-подумаешь! Я вот и без кинжала как дам…

Они стояли друг перед другом нахохленные, как готовые к драке петухи. У одного в руках были ножны, а у другого кортик. И не заметили, как возле них очутился долговязый четырнадцатилетний подросток Бронька Вебер, внук старухи Вебер. Поняв, что друзья не поделили, он посоветовал:

— А вы продайте…

— Кого продайте? — не понял Петька.

— Кортик. А говорить нужно не «кого», а что. Откуда ты взялся? — хмуро глянул на него Генка.

— Продадите, деньги пополам — и никому не будет обидно.

Петька размышлял. Продавать интересу мало, но дома за находку может влететь. Как-то Петька выменял на бабки перочинный ножик, так отец отобрал. И бабки пропали, и нож тоже.

— Ты купишь? — спросил Петька.

— Зачем? Все равно бабушка выбросит, если узнает, что я интересуюсь оружием. Продайте Витьке Сутормину, — посоветовал Бронька.

У сына лавочника — Витьки Сутормина — водились деньги. Вчера приятели видели, как он покупал в ларьке у проезжих грузинов два фунта винограда. Расплачиваясь, вытащил трехрублевую бумажку. Богатство! Витька даже летом ходил в хромовых сапожках, носил темно-синий картуз с черным лаковым козырьком и рубашку с поясом. На зиму он уезжал учиться в соседний городок, так как в станичной школе было всего два класса.

Не любили Витьку станичные ребята. Не чист он был на руку.

— Сутормин близко — не оставляй на ночь жерлицу на озере. Утянет! — говорили о нем.

Продать кинжал ему? Но Петьке очень уж не хотелось иметь дело с Суторминым, и он попросил Вебера.

— Бронь, может, ты сходишь и продашь? Мы тут подождем.

Но тот отказался наотрез:

— Некогда. Голубей надо ловить.

Голубиный промысел — постоянное занятие Броньки: жили-то Веберы неважно. Бабушка с грехом пополам накладывала разноцветные заплатки на вельветовые Бронкины брюки и на одежонку его братишки и сестры. Но прокормить их не могла. Вот Бронька и ловил голубей, обитающих в полковничьем доме.

— Не хочешь- не надо, — обидчиво дернул плечом Петька.

Бронислав, почему-то волнуясь, вдруг попросил подарить ему книгу. Петька запротестовал первым:

— На вот-те, видал? Отдать книгу! А фигу не хочешь? — И Петька показал Веберу кукиш с черным ногтем.

Бронька не обиделся. Он принялся упрашивать, чтоб они отдали ему книгу: мол, хочу доставить удовольствие бабушке.

— Книга-то все равно наша. Вы и читать не умеете. Хотите, клетку подарю? Для птиц- чудесная!

Но Петька не соглашался:

— Мне клетка, а Генке что? Книгу мы пополам разорвать можем, а клетку не разделишь. Давай в придачу еще что-нибудь. Переговоры закончились тем, что Бронислав согласился передать друзьям вторую перчатку, в пару к найденной, только не такую чистую, как лежавшая в книге.

Петька согласился, и Генка не стал возражать.

Бронислав принес ветхую клетку и грязную перчатку. Петька почесал было затылок, вздохнул: обманул их полковничий сын, да делать нечего — уговор дороже денег. Книга была передана Броньке. Ребята отправились на чердак Петькиной избушки прятать перчатки и клетку.

И зачем Броньке та старая книга да еще написанная не по-русски?