— Надо вернуться к лодке, — сказал Тоби после паузы.

— Нет, — сквозь зубы процедил я.

Вернуться — означало сдаться. И если мы сдаемся, то с чем мы остались? Персефона неизвестно где, Алиса неизвестно где, а мы тут, посреди голого мертвого поля, в полностью разряженном грузовичке, за сотню километров от так же полностью разряженной лодки.

Тоби печально покачал головой:

— Саймон…

— Если ты не хочешь мне помогать, то и не надо! — процедил я, открывая дверь кабины, — Я сам что-нибудь придумаю!

Дверь хлопнула за моей спиной, а затем механизм слова щелкнул — Тоби выглянул наружу:

— Вернись, не дури! Ты заблудишься!

Но я уже углубился в молочную пелену тумана, и сиротливый грузовичок канул в ней, словно бы его никогда и не было.

Я повернулся вокруг себя. Кругом была только молочная пелена, в который ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки.

— Тоби?

— Саймон! — голос андроида звучал где-то недалеко, но я никак не мог понять, где. Я осторожно двинулся, как мне казалось, на голос Тоби, но в какую бы сторону я не шел, его голос все удалялся. Плотную пелену тумана потихоньку пропитывали сумерки, а я все брел вперед, размышляя о том, как глупо будет закончить свое путешествие, будучи съеденным в тумане каким-нибудь гигантским тараканом, в ста метрах от Тоби.

Поглощенный этими мыслями, я не сразу понял, что вижу свет. Теплое пятно света маячило где-то впереди, в тумане. Что это такое? Может, это наш грузовичок? Но он полностью обесточен — батарея села наглухо. Это никак не мог быть Тоби. Тогда что это? Есть только один способ выяснить. Я опасливо двинулся вперед, на свет.