— Не будем затягивать события. Сейчас я осмотрю каждого претендента, чтобы определить тех, кто способен стать магом. Затем наступит черёд лорда Ахариса.

Агно напрягся. Он знал, что лорд Зерат не бросает слов на ветер, но дух сомнения присущ даже искренне верующему. Через несколько минут решится судьба его малыша. Артуру предстоит в будущем одно из двух: либо носить жёлтое одеяние чародеев, либо зелёный плащ ученика Дома Шандикор.

— Спокойнее, Агно, — шепнул Осирис, заметив волнение мастера.

Тот кивнул, но напряжение его не оставило.

Садомиус подошёл к первому ребёнку и взял его на руки. Младенец расплакался. Садомиус раздражённо нахмурил брови и, постояв немного, вернул малыша на стол.

— Слаб, — скупо сказал чародей, имея в виду, что младенец обладает не очень большим магическим потенциалом.

За первым ребёнком последовал второй, за ним следующий. И каждый раз Садомиус высказывал своё мнение. Первая четвёрка — слаба, пятый и шестой — подходят, и снова без способностей.

Когда магистр приблизился к Смилодону, Агно от беспокойства закусил губу. Он хорошо помнил свой первый раз, когда взял Артура на руки. В тот момент он ощутил поразительную силу, которая бурлила в малыше, значительно превосходя эманации, исходившие от среднестатистического Токра. Магистр просто не мог ее не почувствовать.

— Странно, — Садомиус недоумённо пожал плечами. — Я не чувствую в нём вообще ничего. Он абсолютно лишён тау.

— И почему это странно, магистр? — Сальвос пробился к столу.

— Такое бывает, но весьма редко. Почти каждый из доставленных в Орден способен добиться весьма многого в области магии. Магикор просто выбирает для себя лучших. Но этот ребёнок начисто лишён какой-либо силы.

— А может он не Покинутый? — высказал предположение Диртанис.

— О нет, — Садомиус уверенно покачал головой, — это Токра, это безусловно. Но он совершенно не имеет задатков к магии.

— Ну что поделаешь. Такое тоже случается, — вмешался Кицум. — Продолжай Садомиус, выбери нам ещё парочку учеников.

Когда магистр, всё ещё качая головой, отошёл от Артура, Агно шумно вздохнул. Сердце его колотилось, как никогда прежде. Он и сам не понимал, почему ему так хочется быть наставником этого малыша. Мастер как будто чувствовал, что дитя отличается от всех тех, кого Орден взращивал столетиями. И в этот момент Агно дал себе клятву, что сделает всё возможное, чтобы его ученик избежал печальной участи остальных.

Новая мысль, словно молния, обожгла разум Агно. Почему же магистр Садомиус ничего не почувствовал, когда прикоснулся к мальчику? Это же просто невозможно.

Агно лишь поверхностно разбирался в магии, но даже этих знаний было достаточно, чтобы понимать: лишить кого-либо магической силы не просто. В этом случае срабатывал закон обратного действия, с изучения которого начиналась ученическая жизнь адептов Магикора. Закон гласил: лишить мага его способностей можно, но лишь огромным перевесом собственной Силы. То есть, чтобы нейтрализовать активное волшебство или заклинание, надо истратить тау, во много раз превышающую исходную. Эманации этой Силы будут бушевать так, что изначальная цель сохранить её в тайне, терпит фиаско.

«Значит, лорд Зерат поступил иначе, нежели использовал банальный двеомер Подавления. Но что ещё он мог сделать?»

Тем временем Садомиус проверил на наличие магических способностей последнего ребёнка. Результаты всей проверки оказались таковы: из тридцати двух претендентов в Магикор были отобраны только четверо. Таким образом, двадцать восемь детей распределялись по Военным Домам.

— Приступай, Зерат, — предложил Кицум, — воспользуйся своим правом. Не зря же ты потратил столько сил.

Главный мастер не стал медлить. Он прошёлся вдоль стола, и, почти не глядя на детей, указал пальцем на выбранных. Их было ровно десять, и главы Домов не смогли скрыть удивления. Право Второй Руки предполагало не только второе место в очереди выбора, но также и половину детей от оставшихся. Шандикор имел полное право забрать себе четырнадцать учеников.

Осирис махнул рукой пяти студентам и велел им отнести детишек в детскую комнату. Учитель Черник вызвался помочь, и через минуту они оставили главный зал приёмов.

После этого Сальвос с Диртанисом разделили оставшихся малышей поровну. Когда стол оказался пуст, магистр Кицум призвал всех собравшихся к вниманию.

— Я надеюсь, что новое поколение станет воинами и не опозорит свои Дома. Поздравляю всех братьев с этим праздником, и хочу объявить сегодняшний день свободным от занятий. Желаю всем вам хорошо отдохнуть. Но помните, что экзамены уже близко.

Когда магистры покинули зал, внутрь стали заносить столы со снедью. Студенты радостно зааплодировали, не скрывая своего возбуждения. Каждый год после церемонии Распределения устраивался праздник, на котором можно было отдохнуть и позволить себе лишнего. Кроме того, в этот день каждый студент получал куклу, ведь Охотник не должен голодать.

Лорд Зерат и мастер Осирис не посчитали нужным задерживаться более, чего того требовала церемония, и покинули зал. Агно ещё какое-то время находился среди собратьев, но вскоре и он оставил толпу веселящихся Токра. Мастер прекрасно знал, чем должен закончиться этот день. И не имел ни малейшего желания участвовать в предстоящей вакханалии, во время которой всё здесь окажется залито кровью. Ее будет так много, что фераши еще неделю будут драить стены, содрогаясь от ужаса…

***

Расставшись с Осирисом, Зерат поднялся по спиральной лестнице, вьющейся внутри Чёрного Шпиля, и оказался в своих апартаментах. Пять уютных комнат, одна спальня, ванная с горячей водой, и всё прочее, столь необходимое цивилизованному человеку для жизни. Пройдя в спальню, Зерат приблизился к настенной картине и невольно замер. На бесценном полотне во всех красках был запечатлён бой, достойный титанов — древний воитель, вооружённый трезубцем, приканчивал василиска.

Зерат любил эту картину, она неизменно напоминала ему о днях ушедшей молодости. Когда-то давно, в те прекрасные и безумные времена, которые теперь казались лишь сном, картину подарил ему сам Олаф с Перьями — художник и поэт, создатель «апологетики»[1], почитаемый при жизни всеми аристократами Золотого Эрегиона. Впрочем, именно этими людьми он и был впоследствии осуждён на казнь.

— Было времечко, — вздохнул Зерат, нажимая на скрытый рычаг, замаскированный под рожок светильника.

Кусок стены вместе с картиной плавно отъехал в сторону, и за ней оказалась небольшая ниша, заполненная бумагами и документами. Глава Шандикора запустил руку в карман и достал мешочек, переливающийся всеми оттенками серебра. Но это было не серебро, а драгонит — наиболее ценный и редкий металл во всём Мире.

Зерат не спешил прятать мешочек в тайник, любовно поглаживая и разглядывая на свету. Внутри него прощупывалась некая фигурка, рельефная и твёрдая.

— Ну что же, пора вернуть Губителю его силу, — прошептал Безликий и развязал шнуровку кошелька.

Вытряхнув его содержимое себе на руку, Зерат как и всегда почувствовал благоговение. Казалось бы, всего лишь миниатюрная статуэтка, выточенная из камня, напоминающего нефрит. Откуда в ней столько мощи? Фигура зверя, запечатленная в материальной оболочке. Длинные саблевидные клыки, торчавшие из оскаленной пасти, выпущенные когти, хвост с тёмной кисточкой. Так выглядело только одно существо — смилодон — могучая кошка, вымершая задолго до Императорской Эпохи. Когда-то вместе с махайродом, василиском и виверной смилодон был олицетворением ужаса. Символы ушедшей эпохи, знаки Древних Богов, низвергнутых с их Трона Всесильными Отродьями.

Зерат почувствовал, что распаляется, и тут же восстановил свою тау-концентрацию. Он знал, что это совсем не статуэтка, а нечто непостижимое — сакральный символ Губителя, его Хитори Иноцу[2], то есть воплощение Зверя, запертого в душе Губителя. Обладая этим символом, Зерат без особых проблем мог лишить Чудовище Хаоса всех сил, имеющихся в нем, скрытых и явных. Обмануть же магистров и вовсе не составило труда. Кошелёк из драгонита был артефактом третьего уровня, экранирующим любые магические эманации. Он абсолютно безопасным образом скрыл внутреннее тау мальчика, и тем самым утаил от чародеев его истинную природу. Теперь же, когда угроза разоблачения миновала, сила Артура вновь вернулась к нему.