Напротив, когда образы из прошлого отсутствуют в сновидениях, по всей видимости, не так уж важно фокусироваться на редуктивном анализе. Улучшение может обозначиться быстрее при фокусе на текущих аффективных состояниях и их невротических аспектах. Подобная работа концентрируется на любом аффективно нагруженном аспекте в деятельности пациента: перенос — контрперенос, повседневные перипетии отношений в семье или с друзьями, напряжение в рабочей обстановке, взаимоотношения, наблюдаемые в групповой терапии, и т. д.

Ценность сновидений становится особенно очевидной при работе над текущими аффективными проблемами, поскольку во всех областях, отличных от сновидений, важно вычесть внешнюю реальность из описаний самого пациента. Например, если существует заметная эмоциональная напряженность у пациента при работе с кем-либо, то аналитик должен прежде всего относить эту напряженность на счет действительной природы того другого лица, нежели искать ее в искажениях, вносимых невротическим восприятием данного пациента. Даже в оценке аффективных ситуаций в области переноса — контрпереноса аналитику трудно оставаться достаточно объективным относительно самого себя при распознании своего собственного контрпереносного вклада в эту проблему. В сновидениях, однако, мы имеем возможность начать изыскание, имея данные, уже носящие символический характер. Поскольку эго не воспроизводит само сновидение, то и искажения эго не следует принимать в расчет, хотя и следует внимательно интересоваться вопросами объективного или субъективного толкования сновидения.

В своей работе, посвященной тесту словесных ассоциаций, которая предшествовала его первой встрече с Фрейдом, Юнг достаточно ясно определил природу комплекса и аффектированного эго. Комплекс — это группа связанных между собой идей и образов, удерживаемых вместе общим эмоциональным тонусом, которая базируется на архетипической сердцевине[14]. Обсуждая воздействие комплекса на сознание, Юнг определил аффектированное эго как модификацию эго, получающуюся в результате его связи с чувственно тонированным комплексом[15].

Эта энергия, связанная с сильно нагруженным комплексом в личном бессознательном, изменяет способность эго поддерживать свое обычное чувство реальности, переводя его в состояние аффектированного эго. Эго переживает утрату привычной для него объективности, чувствует наплыв аффекта, связанного с комплексом, и испытывает затруднение в поддержании обычных границ личной идентичности.

Возникновение состояния аффектированного эго — характерная черта многих сновидений. Как правило, сны имеют структуру драмы: появление проблемы (включая саму постановку — костюмы, художественное оформление и т. д. — и действующие лица), развитие проблемы, определенную реакцию эго сновидения (включая бездействие и эмоциональные реакции) и исход. Важно внимательно выяснить эмоциональные реакции (или их отсутствие) эго сновидения, так как наряду с действиями они являются частью ответной реакции эго сновидения на констеллированные комплексы образно воплощенные в других персонажах сновидения.

Если эго сновидения вовлечено в саму драматическую ситуацию сна, но не проявляет той эмоциональной реакции, которая была бы уместной в бодрствующей ситуации, то сон может свидетельствовать о патологическом дефиците эмоциональной осознанности данной эго-структуры. Особенно тонкий аспект клинического использования сновидений — это истолкование эмоциональной чувствительности (responsiveness) (или ее отсутствия) эго сновидения в отношении к последующим сценам в сновидении. Рассмотрим гипотетический пример, в котором эго сновидения атаковано другой фигурой, но отказывается от обороны, пытаясь подружиться с нападающим. Здесь продемонстрирована специфическая установка эго по отношению к агрессивной составляющей психического. Все последующее в сюжете сновидения может указывать на то, что бессознательное психическое «думает» о подобной эго-установке. Не следует удивляться, если нападение возобновится с удвоенной силой, — здесь можно предположить снотворческое (dreammaker) пожелание, чтобы эго сновидения стало более активным для своей же собственной пользы.

Сон может получить и другое «сценическое» развитие, если эго сновидения не способно к адекватному реагированию на какой-либо вызов во сне (разумеется, об «адекватности» судят по аналогии с ситуацией в бодрствующей жизни), и тогда сцена мгновенно меняется в сторону более серьезной претензии и становится еще более вызывающей. Например, эго сновидения оказалось на театре гражданской войны, где какой-то солдат с вражеской стороны стреляет в эго сновидения, которое укрывается в пещере или блиндаже, чтобы избежать конфликта; но тут сцена меняется, и эго сновидения уже оказывается в воде и видит разрезающие воду плавники приближающейся акулы. Такая последовательность предполагает, что может возникнуть еще более серьезная и примитивная угроза (нападение акулы), если эго сновидения будет пытаться уйти от столкновения на более человеческом уровне.

В качестве общего правила, по всей видимости, можно принять то, что чем ближе общий конфликт в сновидении смыкается с личной конфронтацией на человеческом уровне, тем вероятней становится приближение этого конфликта к точке возможного разрешения. Имея серию снов, иногда возможно прослеживать подобное изменение в его очевидной прогрессии: 1) борьба против первобытных сил, таких как дикие лесные животные, космические пришельцы или сцены безличных батальных сражений, во 2) более локальный конфликт, такой как гражданская война, указывающий на потенциальное единство двух враждующих сторон психического, и далее 3) к не смертельному конфликту, представленному в рамках общих правил, применимых к обеим сторонам — например к атлетическому состязанию или игре в мяч между двумя командами.

Хотя и следует быть осторожным в обобщениях, но, по крайней мере, можно твердо сказать, что конфликтные мотивы в сновидениях часто связаны с вычленением эго из бессознательного, с их разграничением. Это происходит до той поры, пока не появятся более развитые образы индивидуации — наподобие алхимической образной структуры coniunctio (конъюнкции), обычно изображаемой как половой союз или брак, — свидетельствующие о том, что автономность эго достигнута.

Порой можно увидеть, как аффектированное эго в сновидческом образе коррелирует с аффективным состоянием, наблюдаемым у эго бодрствующего. Когда такая связь очевидна, сновидческий образ эго может служить кратчайшим путем к проблемному состоянию эго, его своеобразной «стенограммой». Аналитики и анализанды часто развивают своего рода частный специфический язык, использующий образы сновидения, — «Вы действуете также, как в свое время поступили с монгольским всадником», или «Это снова гражданская война вашего эго?». Использование образов снов для взаимодействия с другими областями жизни пациента — очень ценная составляющая аналитического искусства, хотя, как и в случае любой другой техники, здесь не следует перебарщивать.

Использование главной исцеляющей энергии или силы анализа можно изобразить как помощь пациенту в его проблемном переживании разнообразных аффектированных эго-состояний одновременно с осознаванием удерживающих и питающих пределов аналитического взаимоотношения, основанного прежде всего на реальности сознательной взаимосвязи между аналитиком и анализандом, невзирая на возможные потенциально подрывные бессознательные конфликты между ними. Аналитик несет ответственность за установление и поддержание теменоса в анализе (места, самой аналитической процедуры (сеттинга), способствующей установки и т. д.) и за помощь пациенту в рамках этих безопасных границ в его переживании беспокоящих состояний аффектированного эго, являющихся причиной невротического вмешательства в жизненный процесс.

По мере того, как аналитик осваивается с использованием снов в клинической практике, могут возникнуть и некоторые специфические проблемы. Некоторые пациенты поставляют слишком непомерное количество снов, отвлекая тем самым аналитический процесс от тех областей, которые требуют повышенного внимания. Часто, однако, и сами сновидения демонстрируют сопротивление подобному отклонению, если их содержание полностью и искренне доводится до сведения аналитика.