Парень громко сглотнул и выдал «да, магистр». Ох, не жди добра от этой довольной улыбки, добавила про себя.

А когда все таки было празднование?

Уже у выхода, ректора вновь окликнули.

— Вы же знаете, что означают такие изменения, но не делаете объявлений. Почему?

Плечи ректора тут же вздрогнули, а сам обернулся и хмуро ответил.

— Не забывайтесь, молодые люди, все в своё время.

Все что я набрала себе, было очень вкусным, а дополнительного восторга добавлял тот факт, что это все бесплатно.

Я так увлеклась, что не заметила как ко мне подошёл сосед. Выглядел он гораздо лучше, хотя бы восстановил свой естественный цвет лица.

— И все-таки, чем ты занимался для столь утружденного внешнего вида? — я отложила вилку с куском мяса. Да, есть хотелось просто зверски, учитывая, что я до этого экономила.

— А ты почему такая здоровая? — вернул мне сосед тем же заинтересованным тоном. — Ты посмотри сначала на остальных. Одна ты сияешь, как новогодняя лампочка.

Мне не надо было оборачиваться, чтобы удостовериться в его словах.

— Ладно. Я немного подзарядился, могу высушить твои волосы. Прости, но мокрая ты выглядишь беднее. Таких здесь не любят.

И не подождав ответа, он мягко провёл рукой по волосам, в конце обернув локон на палец, слишком близко приблизившись. Слишком. Так, что я ощутила его теплое дыхание.

И вдруг я почувствовала на лице чей-то яростный взгляд, который был готов испепелить меня на месте.

И сделал бы, если накануне не доводил меня и себя до изнеможения. Такого сладкого, что вспомнив, жар тут же разливался по внутренней стороне бедра.

Джон отстранился, а я уловила другое. Как прищур темной бездны наливается искрами непонятного мне назначения.

В холле я нашла своё имя под группой 102, а перед входом в аудиторию позволила себе немного задержаться, чтобы глубоко вдохнуть и счастливо улыбаться.

Выбрала я место в первых рядах.

Может из-за близкого расположения моего места к ректорскому меня обходили стороной или из-за истории, рассказанной ректором? Подумалось невольно.

А когда в аудиторию зашла Тара, которую демонстративно потянули вслед за остальными вверх, то окончательно удостоверилась во втором.

Людей не переделаешь и не перевоспитаешь. Им не докажешь и не объяснишь другое, если они свято верят в свои мысли. Но я вовсе не хотела этим заниматься.

Гулкий звон в общих коридорах и в аудиторию входит магистр Фрай в своей серебряной мантии, проводит цепким взглядом по рядам и начинает, голосом, не требующий усилителя.